– Ясно, – говорит та, – полагаю, вы не будете брать смены в охране?

– Вряд ли, – отвечает Тина слегка разочарованно.

Она хотела бы увидеть мистера Грейвза – хотя бы чтобы самой убедиться, что он жив. Возможно – ну а вдруг – что-то в его внешности подскажет ей, что он невиновен или по меньшей мере остается человеком, заслуживающим уважения. Но ей едва ли удастся увидеть его до процесса.

– А еще я бы хотела взять отгул, – говорит Тина, заслужив упрекающий взгляд, и жует внутреннюю сторону губы. – Мне очень надо … э-э-э… в прокуратуру.

– Когда?

– Завтра, – Тина потирает руки.

Проблемы если и будут, то не слишком серьезные. Самое большое – схлопочет штраф.

Начальница вздыхает, но бумаги подписывает.

Прямо сейчас, думает Тина, Ньюта опрашивают в офисе адвоката. Честно говоря, она понятия не имеет, о чем: не то чтобы Ньют когда-нибудь встречал настоящего Персиваля Грейвза. К счастью, ей не приходится слишком долго гадать.

– Они хотели знать про Обскуров, – рассказывает Ньют за ужином. – Похоже, Криденс, на суде ты был бы важной шишкой.

Тина едва не давится.

– Жаль, ты не можешь давать показания, – бодро продолжает Ньют. – Уверен, ты бы многое прояснил.

– Ну конечно, заодно и сам угодил бы под суд, – вставляет Тина.

– А, – спохватывается Ньют, – да, в самом деле.

По каким-то причинам эта перспектива тревожит Криденса куда меньше, чем мысли о том, что к мистеру Грейвзу может быть применена высшая мера наказания. Он извивается и шипит, но ничего не разрушает. Тина полагает, дело в том, что Криденс уже умирал однажды. Какой смысл бояться повторения?

– Ну как? – спрашивает она. – Есть прогресс в… ну, объединении?

– Не сегодня, – отвечает Куинни. – Он думает, что его вторая часть либо где-то застряла, либо просто не хочет уходить от мистера Грейвза.

Тина в курсе, где держат мистера Грейвза и сколько там уровней защиты. Остается только удивляться, как Криденс вообще туда проник.

На следующий день Тина идет на работу только на полдня. Встреча с госпожой Селестиной Ванагандр назначена после полудня, однако Тина уходит немного раньше, чтобы успеть поесть, прежде чем трансгрессировать за реку.

Она гадает, что спросит у нее адвокат Грейвза и не заставят ли ее свидетельствовать против него в суде. И, если ей будут задавать вопросы про Криденса, сможет ли она скрыть, что он жив – в той или иной форме.

Стоит Тине выйти из Вулворт-билдинг, как ее берут за локоть.

– Ньют?

– Привет, – говорит он, пока Тина пытается убедить свое сердце не выскакивать из груди. – Я тебя напугал?

Тина отмахивается: она задумалась и теперь расплачивается.

– Я знаю, что у тебя встреча в полдень, – говорит Ньют. – Но подумал… Может, пообедаем? Я мог бы…

Тина смотрит на него, рука Ньюта все еще на ее локте.

– Можно я пойду с тобой? – спрашивает он. – Я знаю, как туда добраться.

– Я знаю дорогу до Бруклина, мистер Скамандер, – поддразнивает Тина.

Но уголок его рта опускается.

– Да, конечно.

– Давай мы там вместе пообедаем, – предлагает она. – За рекой есть несколько отличных местечек. Жаль, что ты не успел как следует осмотреться.

Оказавшись на другом берегу, они углубляются в город. Схватив Ньюта за руку, Тина тянет его за угол возле Проспект парка. Быть может, если Ньют согласится ее подождать, они смогут прогуляться? Но вместо этого она говорит:

– Тебе понравится. Там очень… естественно. Природно.

Кривая усмешка Ньюта на этот раз выглядит более искренней.

– Я действительно предпочитаю природу многим другим вещам, – отзывается он.

«Эдем» несколько неоднозначное место, когда дело доходит до законов о секретности МАКУСА. Но без магии туда не попасть, а растения, технически говоря, не являются волшебными существами. Теперь Тина видит, как ловко ресторан балансирует на грани закона, но в детстве она просто считала его самым прекрасным местом на земле.

Она оглядывается посмотреть на реакцию Ньюта. Цветы свисают с потолка, бросая свет на столы, поросшие мхом и засыпанные листьями.

– Ого, – негромко тянет Ньют, и Тина выдыхает, сама не замечая, что задерживала дыхание.

За обедом – они едят суп и очень свежий салат – Ньют смотрит на сад вокруг даже больше, чем на Тину. И все равно она чувствует себя вознагражденной. И тоже смотрит. Каждый раз, когда она сюда приходит, здесь немного по-другому.

Офис Ванагандр всего в нескольких кварталах. Они идут туда пешком, хотя Ньют предлагает Тине руку.

– Добрый день, – говорит Тина. – Я…

– Мисс Голдштейн? – уточняет женщина за столом. – Да, вас ожидают.

Тина поворачивается к Ньюту:

– Ну что, увидимся?

Он пожимает плечами, спрятав руки в карманы. Тина проходит через дверь из красного дуба без особой надежды на то, что Ньют будет ее ждать. И все равно надеется, что встреча продлится недолго.

– Да? – У женщины серебряные волосы, заплетенные в длинную косу. – Чем могу помочь?

– Я… Я Тина Голдштейн. Мне назначено в полдень… дать показания.

– Вы опоздали, – говорит женщина. – А я Селестина Ванагандр. Надеюсь, в суде вы будете более пунктуальны.

Тина нервно теребит рукав пальто.

– Мой первый вопрос, – начинает женщина. – Считаете ли вы, что Персиваль Грейвз должен умереть?

– Нет!

Ответ вылетает сам собой.

Ванагандр перехватывает ее взгляд. Радужки у нее почти такие же серебряные, как волосы, практически сливаются с белками.

– Хорошо. Теперь садитесь. Я хочу задать вам несколько вопросов о Криденсе Бэрбоуне.

И она задает вопросы – очень обстоятельные. Но Тина отвечала на такие уже раз пятьдесят. Как вы встретили Криденса Бэрбоуна, Обскура? Разговаривали ли вы с мистером Грейвзом о мистере Бэрбоуне? Вы представляли их друг другу? Вы подозревали, что мистер Бэрбоун – Обскур?

Потом Ванагандр спрашивает:

– Каковы ваши отношения с Элизабет Кемпер, также известной под именами Элизабет Лисовски и Модести Бэрбоун?

– Я не… Я видела Модести только мельком. Знала ее лишь со слов Криденса… мистера Бэрбоуна.

– Были ли у вас основания предполагать, что девочка – волшебница?

– Я не… не знаю, – говорит Тина. – Я видела ее только один раз, и мне неоткуда было знать… Ну, я думала, что, может быть, Мэри Лу Бэрбоун волшебница или что-то знает про магический мир, но дети… нет.

Селестина Ванагандр фыркает, вероятно, иронически.

– Достаточно. Полагаю, вы не изменили своего мнения касательно причины вашей прошлой судимости.

– Нет, – говорит Тина.

– И вы знаете, что эти сведения могут быть использованы в суде.

«Теперь знаю», – думает Тина. А вслух говорит:

– Конечно.

Женщина с длинными серебряными волосами и серыми глазами просматривает записи зачарованного пера. Руки без перчаток выдают ее возраст, но в этом нет ничего успокаивающего. Она не мать и не матрона – иссушенная кожа на руках Ванагандр выглядит потертой от усилий, затраченных на выживание.

Эту женщину не сломила ни оспа, ни политика.

– Вы все еще здесь? – спрашивает Ванагандр.

– Вы не отпускали меня, – отвечает Тина, неуверенная, не пропустила ли чего.

– Я не профессор, мисс Голдштейн. Но вы свободны.

Когда Тина выходит из офиса, Ньют почему-то все еще ждет.

– Ты на удивление быстро, – замечает он.

– Хочешь прогуляться в парке? – спрашивает она.

Ньют улыбается.

В парке холодно, что неудивительно для конца декабря. Тина натягивает шарф на лицо и говорит:

– Весной здесь гораздо приятнее.

– Как по мне, здесь и сейчас красиво, – отвечает Ньют.

Тине тепло под шарфом.

За рекой, глубоко под Вулворт-билдинг, в нижнем Манхэттене, ассистент из офиса госпожи Селестины Ванагандр приносит стопку нотариально заверенных форм, требующих показаний от Геллерта Гриндевальда. Особенно выделяются подписи уполномоченного Майнуса и начальника Лимуса. Если бы это было необходимо, офис бы заставил расписаться и саму Серафину Пиквери.