Если такова воля Твоя.

И с этой мыслью тяжесть вдруг исчезает. Нет тяжести, нет хватки на шее, свежий чистый воздух врывается в легкие со скоростью, от которой горит горло.

Томас один.

В глаза словно песку насыпали, простыня мокрая от пота, сердце колотится в груди, и член наполовину стоит. Томасу кажется, будто сознание вот-вот покинет его.

- Здесь что-то есть, – в страхе шепчет он в предутренние сумерки. – Что-то спит здесь.

Субботу Томас намеревался посвятить походу за покупками и более тщательному знакомству с городом – с каждым покосившимся домом и каждой пыльной дорогой – но лишь встав с кровати, он опускается на колени, склоняет голову и закрывает глаза.

- Господи, – шепчет Томас в сцепленные руки. – Господи, Ты добр, свят и справедлив. Могуществом Твоим укрепи меня, одень в доспехи Твои, чтобы твердо выстоял я против козней Дьявола. Боже, нечто спит под этим городом, и я молю Тебя, дай мне сил противостоять ему. Оно навеяло мне сон, не такой, как прежде, этот сон почти погубил меня. Не с созданием из плоти и крови сражаюсь я, Господи, но с темной скверной. Если таков замысел Твой для меня – остаться здесь и служить этому городу, я прошу Тебя дать мне знак. Что-нибудь, хоть что-нибудь, Боже. Ниспошли мне знак, чтобы сумел я выстоять против укоренившегося тут зла. Во имя Спасителя нашего, Иисуса Христа, и Девы Марии, аминь.

Меняются тени, солнце за окном совершает свой путь по небосклону, а Томас молится и постится – весь день, от зари до зари.

***

Воскресенье. Самый важный день недели.

Томас открывает церковные двери, и поток прихожан выплескивается на улицу. Это была хорошая проповедь – Томас, отчаянно желая произвести наилучшее впечатление, начал обдумывать ее за несколько недель до переезда. Правда, на самой середине снаружи заревел мотор, но Томас и глазом не моргнул. В городе приходилось перекрикивать и не такое.

Люди выходят и выходят, обтекая его со всех сторон, а Томас застывает, как вкопанный. Кто-то пытается благодарить, желает благословенного воскресенья, но Томас едва слышит: все внимание его устремлено на мужчину на другой стороне улицы.

Это он.

Человек из сна. Тот, кто преследовал Дьявола, идущего с запада.

Воочию человек даже выше, чем казался во сне. Высокий, в шрамах, с обветренным лицом – словно огородное пугало, слишком долго открытое всем стихиям. Его светлые седеющие волосы стрижены под «ежик». Затянутый в черную кожу, он стоит в лучах утреннего солнца, сложив руки на груди и опираясь на мотоцикл, и наблюдает, как пустеет церковь. На его лице выражение вежливого интереса.

Это выражение задевает Томаса за живое. Он как бабочка, пришпиленная к доске.

Чувствовать на себе этот пристальный взгляд неудобно, хочется отвернуться, но Томас заставляет себя посмотреть в ответ. И переходит улицу – быстро и целеустремленно.

- Боюсь, – говорит он с запалом, – служба уже закончилась.

- Какая жалость, – незнакомец криво улыбается. Его глаза цвета вытертого денима. – Я был бы не прочь послушать.

- Зато я определенно слышал вас.

- А, ну да. Извините.

Нет сомнений: это тот самый человек. Появился через три дня, как и говорил Генри. Томас не знает, что думать. Не смеет надеяться, что это ниспосланный ему божественный знак.

- Что вы здесь делаете? – спрашивает он, наконец.

Незнакомец склоняет голову и втягивает воздух, очевидно, наслаждаясь вездесущим запахом дыма.

- Да так, мотаюсь из города в город, давлюсь пылью там и тут.

Он снова опирается на мотоцикл, вытягивает длиннющие ноги.

- А вы единственный священник в городе?

- Да, – Томас упрямо вскидывает подбородок. – Это мой приход.

– Надеюсь, он вам по зубам.

– Прошу прощения?

- Священнику в маленьком городке всегда непросто. Приходится совершать такое, на что не пошел бы при других обстоятельствах.

Томас думает, не дурачится ли он, но лицо незнакомца смертельно серьезно.

– Люди ждут, что вы направите их. Станете их пастырем. Вы хороший священник, Томас?

- Я очень хороший священник.

Уголок рта изгибается.

- Вижу, Господь испытал вас, и вы оправдали надежды.

- Вы веруете?

Ухмылка становится шире. Незнакомец тянет собачку замка у горла – вниз, вниз, вниз – взгляд Томаса следует за движением, пока не останавливается на колоратке.

На какой-то момент Томас лишается дара речи. Затем приходит в себя.

- Вы – тот человек, о котором все говорят.

- Ох уж эти провинциалы. Лишь бы языками почесать.

- Мне рассказывали, будто вы путешествуете по стране и изгоняете нечистых духов. Это правда?

- Истинно, как слово Божье, малыш.

Незнакомец – Маркус Кин – щурится на солнце, запрокинув голову. Томас смотрит, как подергивается его кадык.

- Чувствуешь? – спрашивает Маркус после долгой секунды тишины.

У Томаса екает в животе. Он знает, о чем речь. Понятия не имеет, откуда, но знает.

Кисло-сладкий западный ветер.

Громыханье под землей.

Та штука на груди, чья сокрушительная тяжесть едва не прикончила его.

Тот кошмар, который едва его не убил.

Собственная колоратка вдруг становится очень, очень тесной. Томас хватает Маркуса за руку, заставляет опустить голову. Чувствует, как мышцы под пальцами цепенеют, потом расслабляются.

- Что ты знаешь? – яростно шепчет Томас.

- Сюда пришло нечто омерзительное, – глаза Маркуса поблескивают, как две трупные мухи. – Я преследую его, довольно давно.

«Знаю, – думает Томас, – я видел тебя во сне».

Но вслух не говорит ничего

Он озирается: люди еще не разошлись, они разговаривают, разбившись на группки. Понизив голос, Томас признается:

- Я чувствую что-то. Какое-то присутствие. Что-то спит под городом.

- Спит? – шепотом повторяет Маркус, недоуменно хмуря лоб. – Спит под городом?

- Да, – просто отвечает Томас.

Делиться с этим человеком легко. Слишком легко. Возможно, стоило бы испугаться этой легкости, но Томасу не хочется. Не сейчас, когда в глазах чужака такой искренний интерес. От его внимания у Томаса сладко кружится голова.

- Ты надолго? – спрашивает он.

- Если вам повезет, нет, – как-то двусмысленно отзывается Маркус. – Я останусь до тех пор, пока буду нужен.

- Уже решил, где будешь жить?

Маркус окидывает его пытливым взглядом.

- Нет еще. Думал в гостинице перекантоваться.

- Можешь остаться у меня. Места более чем достаточно.

- Ты серьезно?

- Вполне. «Не хочу быть в этом доме один». Считай это христианским милосердием, если хочешь.

Маркус смотрит так, будто не может поверить, что Томас настоящий. Открывает рот, закрывает. Потом говорит:

- Ну ладно, спасибо, – и морщится, будто собирался сказать что-то другое.

- Тут недалеко, – обещает Томас. – Даже свободная кровать имеется. Ты, наверное, давно не спал на нормальной кровати.

- Спасибо, – повторяет Маркус, искренность в его голосе зашкаливает.

- Ты, наверное, считаешь, будто я весь из себя такой джентльмен, – Томас гадает, почему не может замолчать, и одновременно – насколько удобна кушетка в мансарде. – Такой положительный до мозга костей. Но на самом деле, кровать, которую я собираюсь тебе предложить, принадлежала мертвецу.

И Маркус хохочет.

Комментарий к Часть 2

* Я вижу тебя! (исп.)

========== Часть 3 ==========

В одном из отделений буфета Томас находит две щербатые кружки и, надеясь, что Маркус не заметит, подозрительно проверяет, нет ли там мертвых ос.

— Сахар?

Ответный смешок, очевидно, стоит расценивать как «нет». Поставив кружки на стол, Томас притворяется, будто наблюдает за работой кофеварки, а сам все косится на Маркуса. Тот, опустив глаза и плечи, снова и снова пробегает пальцами по спинке стула. Маркус здесь десять минут от силы, но практически каждая вещь в доме уже знает его руки. Ни одна дверь, ни одна комната не осталась без его внимания.

— Откуда ты родом? — осторожно интересуется Томас.