– Живее! Что ты как дохлый червяк!

Шныряла смело ринулась к волчице и ткнула ее в бок. Огонь лизнул шкуру, и животное взревело, вздыбив шерсть на загривке так, что казалась теперь в два раза больше. Теодор мысленно выругался: девушка сделала первый шаг, а он трусливо стоял позади! Это его подстегнуло.

Он закричал, Шныряла тоже – и оба кинулись на волчицу. Зверь рыкнул, дернулся – и в один прыжок преодолел поляну, очутившись на краю, где на него обрушилась сеть.

– Есть! – радостно завопила Шныряла.

Она орала так, что Теодору тоже захотелось закричать что-нибудь бессвязно-восторженное. Они подобрались ближе. Тварь яростно металась, но сеть держала крепко.

– Как ты притащила такую огромную сетку?

Шныряла не ответила. Она подошла к волчице и с горящими глазами произнесла:

– Попался, щеночек!

Волчица рывком перевернулась и уставилась на Теодора со Шнырялой. Разверзла громадную пасть и прорычала:

– И…

Шныряла округлила глаза.

– И…

Человеческие звуки давались зверю с невероятным трудом. Волчица силилась высказать какое-то слово. Теодор сглотнул. Мало того что гигантская – так еще говорит на людском языке!

Вдруг волчица сделала то, чего они никак не ожидали. Она вытянула морду и… стала всасывать в себя воздух. По поляне взметнулся ветер. Тварь поднажала, огонь с факелов Шнырялы и Теодора сорвался – и заполыхал на сетке, а волчица попятилась. Сетка вспыхнула. Волчица сделала рывок вперед и прорвала тлеющие веревки. Она перескочила через головы загонщиков и оказалась позади них.

Теодор со Шнырялой разом заорали, да так, что крик донесся до небес. Зверь рыкнул, и они, ни о чем не думая, бросились наутек. Факелы потухли, и у загонщиков из оружия остались только ножи, и оба понимали, что этим не отпугнешь животное, которое в два раза крупнее медведя. Разве что пощекочешь бочок.

Теодора обожгла идея: «Сосна!» Он ухватился за ветку, подтянулся и в следующее мгновение ловко вскарабкался на дерево. Внизу послышался крик. Шныряла тоже ухватилась за ветвь, и волчица, вцепившись громадными зубами в ее юбки, пыталась стянуть девушку вниз. Шныряла брыкалась и орала как резаная. Но зверь тянул на себя. Наконец ткань треснула, и волчица отпрянула, держа в зубах застиранный кусок. Шныряла ловко подтянулась, но едва закинула ногу на ветку, как поскользнулась.

Теодор видел девушку в метре под собой, ее злобное личико, острый нос и бледную руку, которую она тянула вверх.

К нему.

– Черт, – выдохнула девушка, ухватившись за ветку, хотела подтянуться, но волчица снова клацнула зубами. Шныряла завопила.

Теодор уставился на красную пасть, огромную, как воронка, куда можно было упасть и провалиться. Он нагнулся, схватил Шнырялу за руку и рванул на себя, вытаскивая из челюстей гигантской твари. Ткань снова затрещала, и юбка Шнырялы стала еще короче. Девушке впору было отправиться в город соблазнять прохожих оголенными до бедер ногами. Но ей было явно не до этого.

Шныряла, как только оказалась рядом с Теодором, уставилась на него – злобно, как обычно, но и с удивлением. Она не верила, что он ее только что спас.

Они посмотрели вниз, где волчица ходила вокруг ствола и дула на горящую траву. Теодор сразу понял, что это означает.

– Она хочет нас зажарить! – заорал он.

Шныряла, казалось, от волнения грохнется на землю.

Тем временем огонь разгорался, накинувшись на сухие прошлогодние ветки. Пожар распространялся быстро, и Теодор понял, что деваться с сосны некуда: ни перескочить на другую, ни спрыгнуть. Волчица стояла внизу и глядела на них, раскрыв пасть, ожидая, кто первый свалится в ее нутро. «Чудесный денек! – пронеслось в голове у Теодора. – Или превратишься в шашлык, или сожрут сырым. Широкий выбор!»

Пламя лизало ствол все выше – и наконец ветка, на которой сидели Теодор и Шныряла, заполыхала. В последний момент Теодор успел ухватиться за ту, что повыше, а Шныряла нет. Она вскрикнула, когда услышала треск под собой, а в следующее мгновение рухнула на землю.

После такого падения, встать, конечно, ей было крайне трудно. Не только потому, что удар вышиб из нее весь воздух, но и потому, что прямо на груди стояли огромные лапы.

Когти впивались в грудь, и девушка замерла от ужаса. Теодор видел ее раскрытый рот и остекленевшие глаза.

Волчица прорычала хриплым, непохожим на человеческий голосом:

– Им-м-мя.

Страж требовал назвать имя, и немедленно; его башка с распахнутой пастью, откуда доносилось горячее дыхание и запах мяса, приближалась к лицу девушки.

– Им-м-мя.

Воздух изо рта сорвал повязку со лба Шнырялы и разметал рыжие волосы.

– В-василай, – промямлила Шныряла. – Раду Нику. София. Э-э, Ионел!

Шныряла перечисляла все известные ей имена, а Теодор, видя такую ситуацию, стал помогать. Имя, имя волчицы? Как ее зовут?

– Волчица! – ляпнул он. – Дакийка!

И тут раздался громкий мужской голос:

– Дакиэна!

На опушке леса стоял Маска, тяжело дыша. По-видимому, он примчался в дикой спешке, спрыгнул с коня прямо на лету и, едва приземлился, выкрикнул имя. Он подошел к Шныряле, которая была прижата тяжеленными лапами к земле. А Теодор был готов поспорить, что при звуках странного имени глаза девушки удивленно расширились.

– Дакиэна, – повторил Маска.

Волчица убрала лапы со Шнырялы и отошла в сторону. Девушка с хрипом втянула воздух и бешено задышала, ее глаза налились кровью.

Маска приблизился к волчице, но та и не думала нападать. Она стояла, как будто что-то вспоминая, а потом опустила огромную голову в знак покорности и раскрыла пасть. Мужчина увидел: что-то белеет на языке, похожем на лопату, – и без страха протянул руку. Волчица уронила на его ладонь ключ. Небольшой ключ, вырезанный из волчьей кости.

– Спасибо, – едва слышно прошелестел Маска и – вот неожиданность! – протянул пальцы и тронул массивную шею. От прикосновения человека волчица содрогнулась. Он чуть пригладил шерсть, густую и серую, и, склонив голову, что-то негромко сказал.

Черный конь тем временем переминался с ноги на ногу от беспокойства. Близость ужасного зверя пугала скакуна, и тот то и дело нервно всхрапывал.

Волчица выдохнула и попятилась. Минута – и ее спина, подобная серому холму, скрылась среди ветвей. Страж ушел.

Маска некоторое время глядел ей вслед, и хотя Теодор не видел его глаз, он почему-то знал: взгляд у игрока… странный. Маска подошел к Шныряле и протянул ей руку. Девушка, продолжая лежать, грозно глянула на него, но во взгляде было и изумление, и какой-то испуг.

– Ты… Имя… Что за имя?

Маска промолчал.

– Это – мое имя! – вскричала Шныряла и попыталась вскочить, но не смогла – охнула от боли, и губа ее задергалась от напряжения. – Откуда знаешь мое истинное имя?

– Понятия не имею, – спокойно сказал Маска. – Теодор? Ты как?

Теодор красноречиво фыркнул: он сидел на ветке, а под ним полыхал огонь. Маска подозвал коня, и тот, оттолкнувшись от земли, перескочил пламя и завис в метре от Теодора.

– Забирайся. Он не уронит, не бойся, – кивнул Маска.

Теодор с опаской перебрался с дерева на коня, что было не так просто сделать, стоя одной ногой на ветке, а другой болтая в воздухе. Наконец, когда он навалился на седло, конь мотнул головой, переступил копытами, они на несколько секунд зависли над землей и рванули. За пару головокружительных прыжков над поляной Теодор даже не успел ощутить восторга от полета, и они приземлились.

Теодор неуклюже стал сползать на землю, упал, и конь одарил его сочувственным взглядом. Хозяин волшебного скакуна уже осмотрел Шнырялу: нога была изранена, но хуже пришлось ребрам, по которым потоптался страж.

– Здесь больно?

– Ничего, пройдет. Мне нужно домой, – упрямо сказала Шныряла, – и все. Сама управлюсь. Отвалите все.

Она поднялась на ноги, но было видно, что они дрожат. Шныряла сделала неверный шаг, и Маска ухватил ее за локоть. Недолго думая он взлетел в седло, нагнулся, осторожно перехватил девушку и посадил впереди себя. Шныряла истерически вскрикнула, как барышня, которая увидела мышь, но испуга во вскрике не слышалось. Ее щеки белее снега в миг заалели. Она испуганно поглядела на Теодора, как-то по-особому беспомощно, и Теодор удивился, что такой взгляд у Шнырялы вообще имелся в запасе.