Слизнорт кивнул ему и постучал пальцем по уголку губ, подавая Тому немой знак улыбнуться. Том так и поступил.
Его быстро подхватили под руки пятикурсники, усадив рядом с собой. Они радостно сообщили — благодаря его победе им отменяют все тесты на следующей неделе.
— Как это удалось? — спросил его юноша со смоляными кудрями.
— О, случайность, — Том быстро засунул в рот ложку с кашей, чтобы иметь полное право отмалчиваться.
Вопреки всему, Том не расслабился, а напрягся еще пуще. Даже шагая по коридорам между уроками, он теперь подозрительно озирался по углам, ожидая подвоха. Это смахивало на паранойю, но Том не собирался с ней бороться, зная, что по-другому и быть не может, когда нешуточно планируешь избавиться от человека.
Эти мысли… Они всегда были неотъемлемой его частью. Том часто мыслил крайностями и пересилить себя не мог. Он вспыхивал в один миг — для этого было достаточно одного неверного слова, а Эрни позволил их себе гораздо больше.
Но помимо Эрни и неблагодарных однокурсников, была у Тома еще одна проблема, помасштабнее и поопаснее — профессор Слизнорт, спонсор его бессонницы. И раз именно с появлением профессора в замке его начало донимать то таинственное отражение в зеркале, то с него и стоит начать — так подумал Том и после урока ЗОТИ планировал проверить уборную.
— Но самое главное, чему я вас учу, это то, что практически все неприятности можно предотвратить умением слушать и предлагать решения, вместо того, чтобы упрямиться, — сказал Слизнорт, — это соревнование должно было научить вас помогать друг другу и разглядеть свои слабые стороны. Вы нашли их?
— Несговорчивость? — предположила Мелисса, подпершая щеку кулаком.
— Желание продемонстрировать свою позицию. Вы увлеклись игрой в должности и часто оглядывались на соперников. Последнее, безусловно, правильно, но вы не укрепили внутренние связи. Проще говоря, вы рассматривали друг друга лишь как лестницы наверх.
Вмешался Эрни.
— Сэр, разве это не соответствует реалиям? — с насмешкой спросил он, поднявшись со стула, — Мой отец работает в министерстве, и я же не раскрою секрет, если скажу, что люди — это средства достижения целей?
— Грустным реалиям, — поправил Слизнорт. Его лицо покрылось мрачной тенью, — где маглы кидают бомбы, а маги — проклятия, не находите?
— Вы боитесь маглов? Сэр, но они не отличаются способностями.
— Если маглы нападут на нас, то сможем ли мы дать им отпор, когда даже друг к другу относимся враждебно?
Эрни покраснел и тряхнул рубашку у ворота.
— Я готов поспорить, что они уничтожат друг друга до того, как узнают о нашем существовании, — твердо сказал он.
Слизнорт вздохнул и махнул рукой.
— Слишком конструктивный диалог нам не грозит, — заключил профессор.
Оставшиеся пятнадцать минут Слизнорт посвятил списку рекомендуемых заклинаний. Том слушал его внимательнее, чем обычно, отмечая, что в голосе профессора скользит горькая ирония, будто он стоял на палубе тонущего корабля среди обезумевшей толпы, понимая, что шлюпок на всех не хватит. Слизнорт был одинок и чем-то расстроен — понял Том.
Он желал бы узнать причины плохого настроения профессора, но боялся вступить с ним в диалог, пока кое-что не проверит.
Дождавшись, пока все не стихнет, Том проскользнул в уборную и, скрестив руки на груди, с ожиданием уставился в зеркало. Существо еще не появилось — Том видел лишь себя и ему показалось, что он изменился. Что поменялось конкретно — он так и не понял, просто откуда-то появилась отточенность, будто невидимый скульптор сильнее и точнее оттесал его.
— Я теряю время, — Том нетерпеливо постучал пальцами по запястью, на котором не было часов.
По зеркалу пробежала рябь, и лицо Тома исчезло с поверхности, пятнами пропадая в каком-то странном мареве. Наконец, появился тот, к кому он пришёл. Существо сощурило и без того глаза-щелочки, и натянуло на свою слизкую кожу хищную улыбку.
Выражение лица Тома осталось нечитаемым.
— А я заставлял? — просипело существо.
— Давно ты здесь живешь? — нетерпеливо спросил юный Реддл.
— Не припомню. Ты пришел поговорить обо мне? Почему бы нам не обсудить твой план касательно неприятеля? Уже придумал как это сделать?
— Ты не можешь читать мысли, я окклюмент. Но эта информация не могла проскользнуть нигде, она есть только в моей головы…
Том сел на холодный пол, скрестив ноги, и сгорбился. В спину дул сквозняк, но он этого не замечал, погруженный в тягостные думы.
— У тебя есть имя?
— Ты так наивен? — существо хрипло рассмеялось.
От этого смеха, леденящего душу, плечи Тома передернулись.
— Я уперт, так что не сдвинусь с места, пока не пойму — чья ты затея, — ответил он, — ты часто предлагаешь вещи, по определению, плохие. Ты сказал, что знаешь мою подноготную. Тебя не видит никто, кроме меня. Ты…
— Предлагаю не откладывать спасение репутации и устранить того мальчугана.
— … должен быть уничтожен.
Существо медленно выпятилось и приняло угрожающий вид. Том, однако, продолжал разглядывать трещины на полу. Его взгляд затуманился, но в голове все становилось простым и понятным. Мыслительный процесс ускорился, в ушах Тома вспышками проносились обрывки фраз, которые соединялись с образами из пестрых воспоминаний. Он приблизился к правде, почти прикоснулся к ней, осталось лишь нащупать и сорвать завесу, покрывающую ее.
— Я не трону Эрни, нельзя, иначе…
— Том, ты снова здесь?
Сверху вниз на него смотрел профессор Дамблдор, появившийся словно из воздуха.
— Здесь тихо. Мне нравится, — соврал Том и, поднявшись, отряхнулся.
— Некоторые вещи не меняются, — вздохнул Дамблдор, потирая переносицу, — в первую нашу встречу ты солгал мне.
Том пожал губы. Словами он не мог объяснить, что его поведение диктовали инстинкты. Прикрой правду, убери с пути людей, подчини себе все, что возможно — только следуя этим заветам, Том мог надеяться на свою сохранность.
— Профессор, вы когда-нибудь встречали доказательства той теории, что полукровки и грязнокровки слабее? — спросил он.
— Кто-то обидел тебя? — Дамблдор чуть наклонился вперед.
— Ответьте.
Напор Тома пробивался наружу. Со скоростью лесных пожаров внутри проносилась жажда дойти до истины.
— Нет, никогда. Ты знал, что я тоже полукровка?
— Вы? — Том оглядел Дамблдора с ног до головы.
— Мешало ли мне это? Только стереотипы, но сама кровь — нет. Ты сам определяешь свои возможности, Том. Никто кроме тебя не решит, каким человеком ты будешь.
— Я, — Том сглотнул, — понял. И многие считают также?
— Думаю, что все это понимают, но немногие признают открыто.
Дамблдору все еще не давало покоя, чем же тут занимался Том, но, видя его хандру, он не стал расковыривать рану. Каждый имеет право побыть наедине со своей грустью.
— Ступай в гостиную, у тебя же закончились занятия?
— Чем вам не угодило предложение профессора Слизнорта?
— Том, ты переутомился, идем.
Дамблдор попытался взять его за предплечье, но Том резко отдернул руку и сделал шаг назад.
— Вам лучше ответить прямо. В худшем случае, у меня начнут появляться догадки, и они будут не в вашу пользу, — заявил Том, — не будьте как все, прекратите притворяться, что все хорошо.
Его дыхание было тяжёлым и громким. Потом он добавил:
— Я не хочу лгать.
Последняя фраза заставила Дамблдора сдаться. Он зачем-то оглянулся вокруг и повернулся к нему.
— Любая власть, Том, большой соблазн, — тихо объяснил он, — стоя на вершине, ты не особо будешь счастлив, потому что, глядя сверху вниз, видишь мир без прикрас. А я и так высоко, и мне уже неприятно кое-что понимать. Я столкнулся с завистью, с желанием вытащить из меня сокровенное и насмехаться над этим. Поэтому предложение профессора мне ни к чему.
— То есть, — Том начал переосмысливать сказанное, — вы отказались, потому что боитесь, что ваши тайны раскроются?
— Потому что боюсь, что не встречу людей, равнодушных к желанию самоутвердиться за счет моих слабостей, в то время, когда я не смогу им ответить, — добавил Дамблдор, — ты можешь вообразить себе, что глава министерства станет отвечать на обвинение журналиста в том, что он в детстве сбил на велосипеде кого-то с ног? Нет, это было давно и так мелочно, но люди найдут как раздуть из мухи слона. А что если, в прошлом министра было событие покрупнее, что тогда?
