— А что с ним будет в дальнейшем? — робко поинтересовался Ведерников.

— Ничего особенно страшного. В американском аэропорту его арестуют обычные рядовые сотрудники ФБР и, даст бог, депортируют в Швейцарию, где его с нетерпением ждут, а нам скажут спасибо.

— Ну и голова же у вас, шеф! — с неподдельным уважением промолвил Ведерников.

— Представьте себе, Славик, спасибо нам скажут и в Кремле. Есть там серьезные силы, которые будут рады любому предлогу разделаться с прошлой командой. Уверен, что сейчас вы, Славик, очень удивитесь, услышав, что после ареста в Америке господина Мо Президент Путин прикажет разобраться и с элитной квартирой стоимостью в полмиллиона долларов, «подаренной» Генеральному прокурору тем же самым господином Мо.

Взгляд расширенных глаз Ведерникова не требовал лишних пояснений.

— Учитесь, Славик, пока я жив! — самодовольно улыбнулся Широши. — Мы делаем всего один, довольно примитивный по сути ход, а каков выигрыш?

К этому времени антракт заканчивался, и прозвучал последний звонок.

— Ладно, не буду вас больше мучить музыкой Верди. Идите домой, хорошенько отдохните и рано утром поезжайте в Страсбург. Паспорта, визы, деньги — все в порядке?

— Обижаете, шеф!

— Господину Мо позвоните часов в шесть вечера из гостиницы через оператора. Надеюсь, к тому моменту он окончательно созреет для «подвигов». Да, чуть не забыл. Из Страсбурга вернетесь в Вену. Запомните адрес, — Широши продиктовал, — и имя Курт Хагер. Парнишка забавный, но очень активный. Передайте ему от меня большой привет и скажите, что его премьера немного откладывается. Именно так — не отменяется, а откладывается, он поймет…

— Судя по всему, вы задумали очередное большое шоу? — догадливо спросил Ведерников.

— После крупного булыжника по имени «господин Мо», я готовлю еще несколько тяжелых камешков, которые, наверное, все-таки немного потревожат это гнилое, заросшее ряской кремлевское болото. Но знать подробности плана вам пока рано. Успехов, Славик.

Ведерников удалился. А Широши, вернувшись в ложу, закрыл от удовольствия глаза и полностью погрузился в волшебный мир музыки великого итальянца…

Какие мысли роились в голове этого удивительного человека? Нам ли дано это узнать, если сам Бешеный, с его неземными способностями, так ни разу и не сумел прочитать мысли своего похитителя?

Завтра первым рейсом компании «Бритиш Эйр-лайнз» Широши предстояло вылететь в Лондон…

На следующее утро Позин проснулся поздно. Когда он принял душ и вышел к гостиную, Палугин сидел за компьютером и просматривал последние новости в Интернете.

— Выпей, кофе. А то скоро уже ланч и гость приедет. Он человек весьма пунктуальный, — сказал Палугин.

На кухне копошилась строгая американская дама в очках. Палугин представил ее как свою соседку миссис Армстронг, которая иногда помогает ему по хозяйству. Позин был готов побиться об заклад, что большую часть своей жизни миссис Армстронг провела, трудясь в архивах самых секретных служб США.

Допивая кофе в гостиной, Позин увидел в окно, как около дома остановился древний пикап, кузов которого был набит какими-то досками и рейками. Только Позин собрался спросить Палугина, не собирается ли тот затевать ремонт или делать пристройку к дому, как сам хозяин удовлетворенно произнес:

— А вот и Роджер… Дорогая миссис Армстронг, вас не очень затруднит открыть нашему гостю дверь?

— Ни в коем случае, сэр! — чуть чопорно отозвалась женщина.

Вскоре на пороге гостиной возник высокий, несколько сгорбленный, широкоплечий человек с обветренным загорелым лицом. Он был одет в потертые джинсы, ветхую куртешку, из-под которой виднелась линялая ковбойка. В таком виде обычно ходят мелкие фермеры где-нибудь на Среднем Западе, в Канзасе или Иллинойсе. Его массивную голову с крючковатым носом венчала копна поредевших, пшеничного цвета волос. Взгляд голубых глаз был холоден и пронзителен.

Как это часто бывает с американскими мужчинами, по внешнему виду было практически невозможно определить возраст вошедшего. Ему могло быть и сорок, и все шестьдесят.

— Привет, Юджин, — на американский манер поприветствовал он вставшего из-за компьютера Палугина.

— Познакомьтесь, это Александр Позин, человек из Москвы.

— Роджер Лайн. — Рукопожатие было уверенным и весьма крепким.

— Ты, как я погляжу, с уловом, Роджер, — кивнув в сторону окна, где виднелся полный досок кузов пикапа, сказал Палугин.

— Утро было на редкость удачным. Практически за бесценок я взял строительные материалы добротного качества.

— А что ты теперь решил построить? — спросил Палугин.

— Задумал поставить в саду еще одну беседку, ну, там, где пруд с рыбками, помнишь?

— Конечно, над прудом беседка будет смотреться хорошо.

Гость повернулся к Позину и с откровенной гордостью заявил:

— Я ведь по профессии — плотник и столяр.

Палугин пригласил всех к столу, который был уже накрыт в гостиной. Обед состоял из зеленого американского салата, бараньих отбивных с вареной морковью и соевыми бобами. Медленно потягивая ледяное пиво, Роджер внимательно посмотрел сначала на Палугина, потом на Позина.

— Вот вы, русские, ответьте мне на один простой вопрос: в чем главное преимущество Америки над Россией, если, конечно, отвлечься от нашего приоритета в области технологий вообще и высоких технологий в частности?

Оба его собеседника недоуменно пожали плечами.

— Наше великое превосходство над вами — в менталитете! — назидательно, будто объясняя что-то бестолковым ученикам, произнес Роджер. — Скажем, вы традиционно гордитесь своей так называемой духовностью и немного презираете нас за наш прагматизм. Но давайте немного заглянем в историю.

— Во всемирную? — пряча улыбку, спросил Позин.

— Зачем? В историю Америки. Первые поселенцы на нашем континенте умели все: корчевать деревья, строить дома, рыть колодцы, пахать, сеять, бережно убирать и хранить урожай, охотиться на диких зверей и ухаживать за домашними животными…

— Я тоже в деревне после войны мальчишкой корову доил и косить умел, — немного обиженно отозвался Палугин.

— А вы, господин Позин, что умеете, кроме как собирать сплетни и слухи, излагая их для начальства в грамотной форме?

Позин промолчал. Похоже, этот «плотник» был и в самом деле обо всем великолепно осведомлен. Вряд ли он собирался обидеть или задеть Позина: любой свой выпад он мог мгновенно превратить в шутку.

— И вы, и я достаточно опытные в политике люди, чтобы в глубине души не понимать, что занимаемся по большей части сущей ерундой, — заметил Роджер. — Но русские в целом к подобной ерунде относятся более трепетно и серьезно, нежели американцы. И корни этого отношения — в истории.

Позин недоуменно посмотрел на Палугина, но тот никак не среагировал на его взгляд.

— Наши первые поселенцы и их потомки были мастерами на все руки и не гнушались никакой работы, — невозмутимо продолжал Роджер. — А примерно в эти же годы цвет русской нации — аристократия выписывала модную одежду из Парижа и считала для себя зазорным застегнуть пряжки на башмаках без помощи верного лакея. А духовная шита упивалась разговорами о смысле жизни. Знали они немало, беседу вести умели, но вот руками работать…

— А Петр Первый? — довольно робко вылез Позин.

— Это исключение, только подтверждающее правило. И потом, кто окружал его? Голландцы, немцы, шотландцы, то есть именно те, кто осваивал американскую целину. Скажу вам более, у Николая Второго, как известно, практически не осталось ни капли крови Романовых. В его жилах текла кровь немецких герцогов и принцев, но даже немецкие цари на русском престоле так и не смогли научить вашу элиту работать.

— Анализ довольно точен, согласись, Шурик! — ухмыльнулся Палугин.

В ответ Позин хмыкнул нечто неопределенное.

— С вашего позволения, я продолжу, — с вежливой улыбкой сказал Роджер. — Так вот, ваша элита веками продолжала рассуждать о смысле жизни. А потом они, я имею в виду русскую интеллигенцию, с удивлением обнаружили, что люди с маузерами, если не ошибаюсь, их звали «комиссарами», не внемлют глубокомысленным речам, а смысл жизни представляют себе несколько иначе.