В конце концов Александр поднял трубку, гадая, какой идиот звонит ему в такое неурочное время?

— Слушаю! — недовольно бросил он.

— Привет, Александр, — прозвучал в ответ бодрый голос, — небось уже спал вовсю, а я бесцеремонно разбудил крупного государственного деятеля. В таком случае прошу покорно извинить меня. Сергей Мануйлов тебя беспокоит, если помнишь такого.

— Сергей? — Позина как будто окатило холодным душем, но он спросил, не узнавая голоса собеседника: — Что у тебя с голосом?

— Так, пустяки: просквозило чуток, — ответил лже-Бешеный, как и предписывалось в письме-задании.

— Ты где?

— Как где? В нашей родной белокаменной столице!

— Где же ты был? Что с тобой случилось? Мы все так беспокоились о тебе — и Джульетта, и Константин Иванович, и я…

От волнения Позин никак не мог найти верный тон разговора и накинулся на собеседника, как строгий отец на сынишку, пропадавшего до поздней ночи неизвестно где.

Лже-Бешеный рассмеялся в трубку.

— Саша, ты не понимаешь разве, что это совсем не телефонный разговор? — Позин не знал, как теперь называть своего невидимого собеседника. Бешеный не мог знать, что Александру уже известно его настоящее имя.

— А ты молодец, Сергей! После всего происшедшего ты еще и шутишь.

— А что такого особенного произошло? — невозмутимо спросил лже-Бешеный. — Работа есть работа.. Случались переделки и посерьезнее.

— Как же, слышал. Мне об этом рассказывал Богомолов.

— Кстати, Саша, у меня к тебе огромная просьба, — понизил голос лже-Бешеный.

— Выполню все, что ни попросишь! — с готовностью заверил Позин.

— Завтра утром позвони Константину Ивановичу и сообщи, что я жив и здоров. Но в ближайшие дни сам я с ним на связь не выйду: для этого есть причины. Надо кое-какие делишки закончить. Через час у меня поезд, потому и звоню так поздно и настойчиво. Я знаю, Александр, какие усилия ты предпринимал, чтобы меня найти, и сегодня тебе звоню, чтобы поблагодарить и успокоить.

— Скажи, тебя ведь похитил Широши? — не удержался от вопроса Позин.

— Широши? С чего ты взял? Он-то как раз к этому делу никакого отношения не имеет. Все гораздо сложнее и запутаннее. Ты кое-что узнаешь, но в свое время, извини.

— Я понимаю… Мы скоро увидимся?

— В ближайшие недели не могу ничего обещать. Но больше не волнуйся и не суетись: у меня все в порядке. Пока. До скорого…

Лже-Бешеный, выйдя из телефонной будки, направился по указанному в письме-задании адресу, по которому ему следовало проживать до самого отъезда из Москвы. Уже давно стемнело, а добираться до означенного места было не близко: дом находился на окраине Москвы, в Жулебино, и потому лже-Бешеный ускорил шаг. Он точно следовал инструкции: после встречи с Плешковым позвонить из телефона-автомата Александру Позину, после чего отправиться по условленному адресу, где все бытовые вопросы его московского пребывания, вплоть до приятного ночного рандеву с девочками, заранее обговорены. Пробездельничав там два дня, он должен был приступить к следующему этапу задания.

Выйдя из автобуса на нужной остановке, он пошел через сквер, как и было указано на схеме: это был самый кратчайший путь до дома, где его ждали.

Сквер был освещен настолько плохо, что с трудом различалась протоптанная в снегу тропинка. Лже-Бешеный шел и думал лишь об одном: скорее очутиться в теплой комнате с милыми дамами, а потому никак не среагировал на шаги, раздавшиеся сзади. За ним шел невысокий мужчина, ничем не отличавшийся от любого московского прохожего. Догнав лже-Бешеного, он поставленным ударом ткнул его тонкой сталью остро заточенного ножа под левую лопатку.

Удар был настолько профессионально выверен, что лже-Бешеный, практически уже умерший, сделал еще пару шагов и только потом упал, разбивая лицо о лед, покрывавший узкую тропинку, проложенную между огромными сугробами.

А его убийца, аккуратно обойдя свою жертву, продолжал идти вперед неторопливым шагом. Он нисколько не сомневался в высоком качестве своей «работы». Через несколько минут, когда он уже поворачивал за угол дома, прозвучал какой-то негромкий хлопок, и на этот раз уже в его сердце ворвался инородный предмет: небольшая стальная пулька остановила его движением не оставила никаких шансов на дальнейшую жизнь.

У тела его жертвы на миг задержался другой прохожий, который нагнулся к лежащему на тропе, определил, что человек мертв, выпрямился и направился в ту сторону, откуда пришел…

Через несколько часов после описанных событий господин Широши получил сообщение:

«Уважаемый господин Ш., посланный Вами Близнец выполнил только первую часть задания: встретился с компьютерщиком и позвонил из телефона-автомата, но добраться по указанному Вами адресу не успел. „Неизвестный“ отправил его к Вашему достопочтенному дедушке. Не ожидая ничего подобного, я опоздал прийти ему на помощь и был вынужден отправить этого „неизвестного“ в том же направлении. Близнец не ограблен. Жду Ваших дальнейших указаний.

С уважением Икс».

Генерал Бессонов только что вернулся от начальства, где ему пришлось выслушать очень резкие слова. А началось с того, что какой-то «доброхот» из ближнего окружения Президента, почерпнув из желтой прессы сообщение о том, что Москва превзошла криминальные рекорды северной столицы, как именуют Петербург, вознамерился выслужиться у шефа и так все преподнес главе государства, что тому ничего не оставалось делать, кроме как взять ситуацию под личный контроль.

Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стало освещение в СМИ кровавой бойни, происшедшей на пятнадцатом километре Кольцевой дороги. В наличии четыре разбитые машины, десяток трупов и ни одного свидетеля. Тут уж так просто не скроешься за туманными рассуждениями о росте терроризма.

Поразмышляв над создавшимся положением, генерал Бессонов пришел к выводу, что у него есть весьма неплохой выход, и он срочно вызвал к себе Громыхайло.

— Уже знаешь о том, что мне пришлось выслушать от начальства?

— Наслышан… — Полковник виновато вздохнул. — Но кто же мог предположить, что они так быстро выйдут на моих людей?

— Как кто?! — взорвался генерал. — Ты должен был это предвидеть! Именно ты!

— Не спорю, я. Исправлюсь, товарищ генерал! — Громыхайло попытался свести грядущий разнос к шутке.

— Ты напрасно шутки шутишь! Знал бы ты, сколько раз мне уже приходилось тебя выгораживать?

— О чем вы, Венедикт Иванович?

— О двухэтажной даче на Рублевке, о последней модели «Вольво»! Что скажешь, недоброжелатели выдумывают?

— Дачку, совсем малюсенькую, приобрели мои родители: всю жизнь копили… Это только звучит так гордо: двухэтажная… Да они купили ее за каких-то двадцать тысяч: прогнившая вся… А за «Вольво», кстати, купленную моей женой, еще бог знает, сколько лет выплачивать нужно…

— Еще скажи, что и твой «шестисотый» копейки стоит! — съязвил Бессонов.

— Не скажу: «шестисотый» работает как зверь, — довольно улыбнулся Громыхайло, — но с чего вы взяли, что он мне принадлежит? Клевета это! «Мерседес» перекинула с баланса на баланс нашего отдела одна частная фирма, которой мы помогли избавиться от рэкетиров. Можете сами проверить: все чисто и официально оформлено.

— И ты считаешь нормальным, что твой начальник ездит на старенькой «Аудио», а ты — на новеньком «шестисотом», при этом числящемся на балансе отдела?

— А кто ему мешает? Пусть работает так же, как я! Дел столько же раскрывает, сколько я. Террористов столько же обезвреживает, сколько я. Тогда и ездит пусть на чем угодно, хоть на самолете, — с обидой возразил полковник.

— Ты не забывайся, Гром! Не на планерке в главке находишься! Даже я на «БМВ» езжу.

— И вы давно могли на «шестисотый» пересесть и не прислушиваться, кто там что скажет, Вспомните, как было здорово, когда вас сам Президент похвалил?

— Тогда похвалил, а сейчас может и по голове настучать.