— Пацантрэ, мы метнёмся с человечком заловимся, он там хавчик подсуетил, а вертухай его тормознул, — внезапно прогремел Костя.

— Спустимся встретить курьера с пиццей, ему охранник не открывает ворота во двор, — пояснила Аня.

Петя, вырванный из грёз, подскочил и, запутавшись в своих же ногах, едва не свалился на пол. Он чувствовал, как в свободных шортах, сдерживаемый одними трусами, колышется напрягшийся член. К счастью, Аня с Костей уже вышли в прихожую.

— Ох, стало намного лучше, спасибо, — поблагодарил Вадим, обхватив шею в замок и откинув голову назад.

Петя что-то невнятно пробубнил и сел рядом, уставившись в пол. Сейчас, когда в крови не было алкоголя, общение давалось ему с трудом. И чем больше он думал о том, что сказать и как начать разговор, тем сильнее ненавидел себя.

«Наверно, лучше всего просто уйти домой. Иначе разочарую его окончательно», — мучил себя тревожными мыслями Петя.

Но вдруг яркие, встроенные в натяжной потолок светильники разом погасли. В комнате стало безнадёжно темно. Задернутые шторы, о которых, видимо, позаботился Костя, ненавидящий солнечный свет с похмелья, не пропускали ни одного лунного лучика с улицы. Не горели лампочки на телевизоре и приставке рядом с ним. Абсолютная чернота перед глазами.

Петя судорожно попытался нащупать телефон, но с ужасом понял, что оставил его на тумбочке в прихожей.

— В-вадим, в-в-включи ф-фон-на… — зубы парня отбивали свой собственный ритм, не позволяя нормально произнести слова.

Базанов от стресса и испуга не мог различить даже силуэт Вадима сквозь пелену мрака.

— Нет, тебе надо немного потерпеть, — голос звучал спокойно и ласково. — Я тут, рядом.

Руку парня накрыла тёплая ладонь Каминского. Но было уже поздно. Петя не мог даже вдохнуть. Тело онемело, его кидало то в жар, то в холод. Голова будто бы превратилась в чугунный колокол, било которого неистово стучало о стенки. Базанов, вырвав ладонь, схватился за шею, расцарапывая кожу ногтями. Воздуха оставалось пугающе мало, изо рта раздавались гортанные хрипы. Петя упал на колени перед диваном.

Каминский тут же опустился следом, на ощупь стараясь оторвать руки друга от горла.

— Петя! Петя, твою мать, что с тобой? — орал Вадим, пытаясь не дать парню навредить себе. — Блять, Костян, врубай свет!

Какой-то частью оставшегося сознания Петя наблюдал за тем, как мечется парень. Он то обхватывал дрожащее тело друга, прижимая к себе, то короткими рывками разворчался в сторону коридора, но не решался уходить. Наверно, боялся, что Петя сдохнет прямо здесь на полу, захлебнувшись в своих же слюнях.

— Блять, блять, блять! Ёбаный синхрофазотрон, эректальная дисфункция, монархическое правление, линеаризованная гравитация!

У Петя начались слуховые галлюцинации, иначе он не мог объяснить тот бред, который срывался с губ Вадима.

— Костян, уебок, видит бог, я не хотел! — отчаянно зарычал Вадим. — Лиственница! Врубай свет! И быстро сюда!

Тут же лампочки заработали с характерным щелчком. Базанов смог судорожно вдохнуть. Перед глазами всё плыло от слёз. Он лежал на полу, свернувшись калачиком и мелко дрожал. Несмотря на руку Вадима, которая заботливо поглаживала его по голове, парню требовалось время, чтобы прийти в себя. Происходящее он слышал смутно, будто ему в уши набили ваты.

Каминский хлопнул в ладоши. В комнату уже ворвались Аня с Костей.

— Что тут нахуй произошло? — закричала девушка. — Ты же сам просил не включать, несмотря ни на какие мольбы, пока не пройдёт пятнадцать минут!

— Камин, я тебе въебу, мы же договаривались! — почему-то выл Костя, едва не плача.

— Блять, Пете стало плохо! Мы заранее не обсудили стоп-слово, и мне пришлось импровизировать, — спешно проговорил Вадим, отмахиваясь от друзей.

Он пытался успокоить Базанова, поглаживая его по спине и с тревогой заглядывая в глаза. Красивое лицо плыло перед взором Пети.

«Они сговорились, чтобы это устроить? Я им что — расходный материал для опытов?»

Базанов смотрел на взволнованного Вадима и не мог понять, в чём же настоящая причина паники в его взгляде — человеку стало плохо или эксперимент не удался? Внутренне Петя знал ответ: он просто снова влюбился в мудака. Смазливого, весёлого капкейка, который оказался вовсе не с клубникой, а с варёным луком и говном.

Злость клокотала внутри, вытесняя панику и страх за свою жизнь. Сначала парень поощрял её мыслями о том, какой же Вадим еблан, но потом осознал — она неконтролируемо растёт сама по себе.

«Нет, нет, нет, только не это», — Базанов судорожно старался успокоиться, медленно дышать и считать овечек. Но каждый белый комочек, прыгающий через ограду в воображаемом поле, срывал с себя шкуру и оборачивался волком. Забитый и тихий Петя полностью утратил контроль над телом.

— Заткнитесь все, — прорычал парень, поднимаясь с пола.

Вадим вскочил следом, притягивая руку к плечу Пети. Тот схватил запястье, с силой выворачивая в сторону. Вадим тихо ойкнул от неожиданности и боли.

— Петь, ты как? — он попытался улыбнуться.

У Каминского всё было просто — одна улыбка, и пострадавшие от его игр таяли и прощали непутевого психолога. Петин гнев утрировал эту мысль до невозможности. Кулак полетел к милому лицу прежде, чем оттеснённый в глубины подсознания «нормальный» Базанов успел хотя бы попытаться остановить это движение. Удар пришёлся точно в высокую точёную скулу. Вадим дёрнулся, тут же схватившись за ушибленное место. Когда он посмотрел на Петю, в живых голубых глаза не было упрёка или обиды — только сожаление.

— Эй-эй, здесь кулаками махать могу только я, понял? — встрепенулся Костя, оттесняя Базанова к двери.

Но Петя и сам хотел уйти.

***

В дверь позвонили. Петя не хотел открывать. Он чувствовал себя ужасно. В голове то и дело всплывало выражение лица Вадима сразу после удара. Был в нём какой-то секрет, который Базанов не мог разгадать, как ни старался. Единственное, что стало очевидным — Каминский не такой мудак, каким казался слетевшему с катушек Пете.

«Я ведь сам согласился на эту его терапию… Он вчера узнал о страхе темноты, а сегодня решил помочь. А я только всё испортил. Блять, как же давно этого не случалось. Почти поверил, что оно прошло само», — убивался Петя, сидя на кухне.

Туда из окон попадало больше всего лунного света. В доме парня отключили электричество. Поэтому ему приходилось поддерживать себя в нормальном состоянии свечами и фонариком почти разряженного телефона. Базанов сильно нервничал: источников спокойствия точно не хватит до утра, а уснуть от не мог. Стоило ему закрыть глаза, как перед ними возникал Вадим с покрасневшей скулой.

Петя пошёл к двери, потому что за ней мог стоять электрик. Только на него парень и надеялся.

Но в подъезде ждал Вадим. Из-за отсутствия света Базанов не мог разглядеть — остался ли синяк или отёк на лице парня. Возможно, поэтому он почувствовал скорее облегчение, чем вину.

— Петь, мне Костя сказал твой адрес… Я пришёл извиниться. Я переборщил, — серьёзный тон Каминского заставил слёзы подступить к глазам Базанова.

Он не знал, что отвечать, ведь думал, что виноват сам. Уже решил: Вадим никогда и близко к нему не подойдёт, посчитав окончательно сумасшедшим. Петя смирился с мыслью, что оттолкнул одного из немногих, кто искреннее хотел помочь ему и заботился о нём, пусть и немного странным способом.

— Это я д-должен извиниться. С-сам ведь с-согласился на л-лечение, — осторожно ответил Петя, всё ещё не веря своему счастью.

— А что это у тебя так темно? — Каминский, стремясь замять неловкость, из-за плеча хозяина окинул взглядом квартиру. — В подъезде свет не горит и лифт не работает. Электричество отключили? Можно я у тебя останусь? Поздно уже, домой далеко идти.

Петя, надеясь, что Вадим тоже плохо видит в темноте, глупо улыбнулся. Уловка парня была такой прямолинейной и очевидной, что вызывала умиление. Базанову хотелось плакать от счастья: Вадим волновался о том, что он останется один в темноте, и, побоявшись обидеть, решил сделать вид, будто сам не хочет добираться ночью до дома.