— Я, Каминский Вадим Геннадьевич, будущее российской психиатрии, излечу несчастное дитя и избавлю ото всех страхов!
Базанов огляделся в поисках ребёнка. Конечно, притащить кого-то младше восемнадцати на вечеринку с алкоголем и травкой — это очень плохая идея, и Петя обязательно выскажет всё Косте, но пока ему и правда было интересно, что придумал Вадим. Розовый капкейк производил впечатление безумного учёного на пороге великого открытия.
«Может, это его брат или сестра? Тут ведь все, кроме меня, знакомы с ним и, наверно, знают что-то про этого ребёнка. Вот он и решил в кругу друзей рассказать о его выздоровлении», — беззаботно думал Петя, радуясь, что на него, наконец, перестанут обращать внимание.
Но все продолжали смотреть на Базанова. Вадим почему-то тыкал длинным пальцем ему в мокрую макушку.
— Я воспользуюсь методом наводнения, частью имплозивной терапии*, — вещал Каминский, но программист Петя слышал лишь «блабла бла бла».
— Но у тебя ещё нет согласия пациента, это неэтично, — сквозь зубы процедила Аня.
Вадим на секунду задумался, но тут же плюхнулся рядом с Петей, под Костины вопли разбрызгивая на бежевые диваны пиво. Красавец развернул лицо Базанова к себе, обхватив его щёки ладонями. От этого движения толстые дужки очков поднялись над ушами, картинка чуть-чуть расплылась. Парень будто бы смотрел на солнце: хотелось щуриться и улыбаться, как идиот.
Разыгралось воображение, подсовывая картинки выездной церемонии бракосочетания на мальтийском берегу с мелким белым песком. Светлые кудряшки раздувал и лохматил тёплый бриз. Вадим что-то спрашивал, и Петя уже знал ответ.
— Да! — выкрикнул он.
— Вот видишь, Аня, он согласен.
Петю смутил назидательный тон Вадима, да и разве он не должен тоже сказать «да»?…
— С-согласен на ч-то? — озадачено переспросил замечтавшийся парень, но его тихий вопрос утонул в гуле голосов.
— Шо-то не по-пацански такое на днюхе исполнять… — покачал головой Костя.
— Костян, представь, ты войдёшь в историю! В твой день рождения произойдёт самое быстрое избавление от фобии! — Вадим уже подскочил к имениннику и провёл у него перед лицом рукой, рисуя радугу перспектив.
Аня обсуждала что-то со своей подругой. Остальные тоже громко общались. Петя, чей мозг, видимо, всё ещё работал на троечку после физической перегрузки, наконец понял, что произошло. «Дитя» — это он и есть. Вадим решил каким-то чудесным образом избавить Петю от мучительного расстройства. Внутри от этого осознания возник тугой тёплый комочек, распространяющий жар по всему телу. Порозовели щёки, снова вспотели ладони. Капкейк-красавчик хотел что-то сделать для такой невзрачной мыши, как Петя. Удивительно было уже то, что Каминский, которому все в компании заглядывали в рот, вообще обратил внимание на вонючего и заикающегося парня, а такая забота совсем не укладывалась в голове. Сердце Базанова стучало как бешеное.
— Будь с ним аккуратнее, он ёбнутый, — Аня свесилась с подлокотника своего кресла, чтобы сказать это Пете.
— О ч-чём ты?
— Ну псих, знаешь, — девушка томно закатила глаза. — Только закончил первый курс, а уже думает, что может всех вылечить… Зимой он увлёкся провокативной психологией и пошёл помогать нашему однокурснику дагестанцу, который отжимал деньги у всяких хлюпиков. Вадим диагностировал детскую травму, решил, что из-за этого Айнуру так нравится ебашить людей по печени.
— П-провокативная п-п-пси… — Петя совсем не понимал, о чём речь.
Аня усмехнулась так, будто рассказывала страшилку.
— Провокативная психология. Ну это когда ты стебёшь пациента, гнобишь, издеваешься, говном поливаешь, а он через сопротивление этому давлению избавляется от проблемы, — терпеливо объяснила Аня. — И ты представь: подходит Вадик к двухметровому борцухе Айнуру и ка-ак лупанёт его по плечу.
Девушка с чувством изобразила тот самый шлепок, ударив Петю по руке. Он обиженно заморгал.
— А потом говорит: «Эй ты, кавказская стероидная обезьяна, если думаешь, что твой батя будет любить тебя, только если ты сможешь поколотить всех в этой шараге, то ты чертовски прав, дружище!» — кто вообще сейчас говорит «чертовски прав», он явно выписал это из какого-то видоса на ютюбе… — «Так что давай, если хочешь получить хоть капельку любви в своём ауле — избей и меня тоже». И как ты думаешь, что Айнур?
— Ч-что?
— Ну избил его, конечно же, так, что Вадик ещё неделю кровью срал, — Аня развела руками в жесте, который говорил об очевидности сказанного. — А знаешь, что Каминский?
— П-прекратил эт-тим заниматься? — раз первая часть была логичной, то и вторая должна тоже быть такой.
Аня залилась смехом злобной старой ведьмы. Пете стало жутко.
— Он посмотрел ещё пару видосов, пока лежал в больнице, вернулся в универ и сказал, что Айнур дерётся, как девчонка, и вообще он ошибся — как бы тот ни старался, с такими бойцовскими навыками ему ни за что не получить отцовскую любовь. «Так что лучше иди и сам полюби овцу». Вот так вот.
— П-пиздец.
— Да не, в этот раз норм. Айнур что-то там понял и даже продолжил эти сеансы, но уже в закрытой аудитории по вечерам.
— Ага, сеансы, — хихикнула подруга Ани. — Уверена, Айнур ему там раскалённые прутья в зад заталкивал…
— А вот и нет! Фарелли* — настоящий гений. Всё сработало идеально: Нурик увидел, как хуёво выглядит со стороны, и уехал обратно в аул, чтобы разобраться в своих отношения с отцом. — Вадим возник из неоткуда, облокачиваясь всем телом на спину Пете и укладывая подбородок ему на плечо. — Ну и, возможно, с овцами.
Аня снова зафыркала от смеха, а вот Петя почему-то решил, что парень не шутит.
— Петь, пойдем быстрее, я обо всём договорился с Костяном, так что у нас есть час на то, чтобы тебя вылечить, — Вадим потянул парня за собой.
Базанов уже не был так рад, как десять минут назад. Ведь если Вадим просто-напросто долбанутый, то вся эта забота не имеет никакого отношения к самому Пете. Одна за другой рушились приторно-розовые мечты. Но даже утратив надежду на взаимность, парень не мог перестать смотреть на кремовую шапочку волос и обтянутую нежно-розовой тканью лопатку. Он влюбился во Вадима и, пусть даже в качестве подопытной крысы, не упустит шанса провести этот вечер с ним.
Парень остановился у небольшого шкафа рядом с входной дверью. Он явно был дизайнерским и невозможно дорогим, как и всё в лучшем пентхаусе Москвы. На точную цену намекало лицо Кости, которое скривилось ровно на две сотни тысяч.
— Ч-что мы буд-дем д-делать?
— Залезем в шкаф и просидим там до тех пор, пока ты не перестанешь бояться. — Вадима не смущало ничего в этих словах. — Костян подержит дверцы с этой стороны на случай, если ты попытаешься сбежать.
Петю затрясло. Он не мог понять: говорил это Вадим или три залпом выпитые банки пива внутри него. Ничего бредовее и одновременно ужаснее Базанов даже представить не мог. Это было меньше вагона метро, лифта и биотуалета. Сумасшедший студент психфака предлагал забраться в крошечный, тёмный шкаф, да ещё и вдвоем.
«Вдвоём?» — Петя резко перестал бояться.
Вадим стоял напротив и ждал, восторженно глядя на своего нового пациента. Густые, почти чёрные бровки сложились домиком, светлые пряди лезли в глаза.
«Блять, ему невозможно отказать».
Базанов отчетливо осознавал, что никакой романтики не случится. В худшем случае он потеряет сознание внутри шкафа, в лучшем — не потеряет. Но в голове всё равно появилась прекрасная картинка: Петя стоит так близко к Вадиму, что почти касается его губ своими, чувствует запахи хмеля и ментолового шампуня. Потом Каминский рывком подается вперёд и…
— И шо ты замер, дядя? — пробасил Костя где-то совсем рядом. — Полезай в шкаф к этому еблану. Выпущу вас через полчаса.
Вадим уже ждал в шкафу. Петя планировал встать спиной к нему, но в последний момент подумал о том, что в такой тесноте он обязательно хотя бы раз коснется своей задницей ширинки парня. А стоит этому случиться, как адское пламя охватит его полностью, оставляя в шкафу горстку пепла. Петя повернулся лицом; дверца отсека, куда они залезли, захлопнулась.
