— Я т-темноты тоже б-боюсь, — Базанов сам удивился тому, насколько жалобно звучит его голос.
— Да, для первого раза это слишком, сейчас фонарик врублю, — ответил Вадим, и тут же стало синевато-светло.
Петя думал, что чувствует себя ужасно. Думал, что вот-вот упадет в обморок или вовсе перестанет дышать. Думал, что ему во что бы то ни стало нужно вырваться из этого тесного ада. Думал ровно до тех пор, пока не почувствовал, как большой закругленный кончик носа Вадима ткнулся в его щёку. Это первое неловкое касание изменило что-то в Пете. Он вдруг стал намного чувствительнее. Он ощущал, как иногда соприкасались пальцы, терлись друг об друга обтянутые джинсами голени. Каминский переступал с ноги на ногу, и его дыхание обдавало жаром шею Пети. Каждая частичка кожи парня вопила о том, как же близко находится сладкий капкейк.
— Ты как? — Пете показалось, что в голосе Вадима появилась странная хрипотца.
Базанов так зациклился на своих ощущениях, что всё это время простоял, опустив глаза в пол.
— Да вроде х-хорошо… — начал говорить он, но сбился.
Красивое лицо было очень, невероятно, совершенно ублюдски близко. Совсем как в мечтах Пети: губы почти соприкасаются, тела немного расслабились и поэтому занимают больше места, а значит, плотнее прижимаются друг к другу. Парень не мог сосредоточиться на своём страхе. Его вообще перестало волновать всё в этом мире, кроме тёмненьких крапинок в глазах Вадима и того, что его верхняя губа оказалась меньше нижней. В теле Базанова что-то происходило.
— Ага, слышу учащенное сердцебиение, — произнес Каминский своим соблазнительным ртом.
— Вижу покраснение кожаных покровов, — внимательные глаза разглядывали лицо Пети.
В своих мыслях он уже вжал парня в стену шкафа и целовал так настойчиво, что тот скулил и не успевал проглатывать слюни.
— Потливость тоже есть, — продолжал Вадим; он чудом извернулся, смог просунуть между телами руку и провести ей по шее Базанова, собирая капельки пота.
Это стало последним процентом в шкале «Осознание», по завершению загрузки которой Петя смог получить обновленные данные о состоянии своего тела. А именно: у него вставал член. Медленно, но уверенно он оживал, натягивал ткань боксеров и джинсов, совершенно ничего не стесняясь. И чем больше парень внутренне срывал голос, умоляя непослушный орган успокоиться, тем крепче он становился.
— Мне нужно проверить мышечный тонус, — предупредил виновник каменного стояка. — Подожди, я пощупаю твое бедро.
Рука Вадима вновь скользнула между телами, опускаясь ниже. Ещё пара сантиметров, и она упрется в характерный бугор.
— БЛЯТЬ! — завопил Петя и изо всех сил врезался плечом в стенку шкафа.
Следующим, что он увидел, стала ошарашенная Костина голова-тыква. В ней медленно складывалась картинка: шкаф в прихожей самого дорогого пентхауса в России разломан на куски. Стенка с грохотом упала на пол, за ней последовала одна дверца, потом вторая.
— Я, конечно, не крыса, но сейчас лучше съебывать, — горячий шёпот обжег ухо Базанова.
Повторять дважды не пришлось. Петя и сам понимал, что Косте лучше остыть и выпустить пар, дробя огромными кулаками обломки шкафа, а не тела друзей. Поэтому парень резво побежал вслед за Вадимом, захлёбывающимся от смеха. Каминский стукнул по кнопке первого этажа на специальном устройстве рядом с лифтом и влетел в кабину, дожидаясь Базанова. Страшный рёв Кости разнесся по всем девяноста пяти этажам. Теперь Петя тоже трясся от хохота — удивленная тыква с беспомощно подрагивающим ртом так и стояла перед глазами.
— Предлагаю покурить, а потом вернуться и придумать, что делать с этим пиздецом. Оки? — отсмеявшись, проговорил Вадим, разглядывая мраморный потолок лифта. Почему-то они ехали одни.
— Д-думаю, когда мы в-вернемся, Костян уже в-все починит. Он ж-же умеет, — отозвался Петя.
Он зачарованно рассматривал кабину и никак не мог понять, почему же всё это кажется ему таким странным.
— Ну и хуй с ним. Пусть понервничает, мажор ебаный, — опять рассмеялся Каминский, он выглядел подозрительно счастливым. — К чему вообще эта Башня и пентхаус? Перед кем выебываться?
Парень выжидающе смотрел на Петю, требуя ответов на вроде как риторические вопросы. Это заставляло парня нервничать. Он хотел отвечать так же легко и быстро, но заикание сильно мешало.
— Н-ну, мож-жет, перед девочками по-повыпендирваться. К-костя снял этот пент-пентхаус через маминых з-знакомых. Ты же з-знаешь его маму: наверно, х-хотела, чтобы с-сын, наконец, замут-тил с кем-нибудь, — Петя густо покраснел, он редко разговаривал длинными предложениями.
— Может… — протянул Вадим, беспокойно глядя на двери лифта. В следующее мгновение они открылись на первом этаже.
Каминский схватил Петю за руки и, вытащив из кабины, принялся кружить по всему холлу. Парень будто сошел с ума, исполняя шаманский танец призыва дождя. Базанов неловко повторял за ним, пытаясь поправлять плечом свои громоздкие очки.
— Чувак, ты только что ехал в лифте! — заорал Вадим прямо в лицо озадаченному парню. — Девяносто пять этажей! В лифте!
Петя глупо хихикнул, осмысливая сказанное. От смеха, волнения и желания подольше поговорить с красавчиком-капкейком он даже не заметил замкнутого пространства. Только теперь он понимал, что за смутная тревога терзала его всю поездку.
— Охуеть! Я ехал в лифте! — Петя поддержал вопли Вадима, уже с полной отдачей включаясь в неистовый танец избавления от фобии.
Вошедшая в холл старушка трижды перекрестилась, плюнула через плечо и шепнула своей белоснежной болонке под мышкой:
— Наркоманы ебаные.
Комментарий к Глава 1. Клаустрофобия
* Суть такой терапии — намеренное погружение в травмирующее воспоминание, ситуацию максимального страха.
* Френк Фарелли (Frank Farrelly) — американский психотерапевт, создатель провокативной терапии.
========== Глава 2. Ахлуофобия ==========
Базанов беспокойно мерил комнату шагами. Вчера всё разрешилось удачно: Костя с помощью клея, трёхэтажного мата и божьей помощи починил шкаф так, что администратор, принимающий пентхаус, ничего не заметил. Да и сама гулянка получилась весёлой. Такое впечатление осталось даже у Пети, который обычно старался пораньше свалить с любой пьянки.
Но со вчерашнего вечера мир поделился для Базанова на «до» и «после». В первой — серой и унылой — части осталось грустное потягивание пива где-то вдали от шумной компании, попытки сначала расшифровать предложение Кости, озвученное на чистейшем ростовском, а потом объяснить ему, что армрестлинг и вольная борьба мало подходят близоруким и несчастным людям. «После» кардинально отличалось: повсюду сверкала золотая шапочка капкейка, который запросто создавал настроение в компании, находя подход к каждому. Каминский снял с Аней тикток, легко согласившись поменяться одеждой и влезть в её узкое, похожее на красную гусеницу, платье. Петя едва уговорил себя перестать пялиться на туго обтянутый зад Вадима и его ровные, подкачанные ноги с золотой шёрсткой. Парень кинул Костю прогибом на диван, впечатав его тыкву в стык между мягкими подушками, чем заслужил десяток словесных медалей: «Красава, братуха», «Респект таким пацанам», «Всем бродягам бродяга» и так далее. Потом он спел под гитару, поговорил по душам с самой пьяной девочкой, которая уже собиралась звонить бывшему, и передал видео-привет Айнуру, станцевав лезгинку на журнальном столике. Вадим утащил Петю играть в литрбол. Базанов радовался как ребёнок, когда они вдвоём обыграли Аню с Костей. Ему нравилось это чувство: быть с кем-то вместе, заодно. По Каминскому легко было понять: его совсем не тяготит близкое присутствие нелепого, заикающегося Пети. Красавчик излучал свет, которого хватало на двоих. Правда, уснул Вадим всё равно в обнимку с толчком. Базанов пытался отпаивать его водой, но она тут же выходила из бессознательного тела. В итоге Петя чувствовал себя виноватым в том, что вместо одной толстовки его стараниями испачкана оказалась и запасная футболка. Но с утра очнувшийся в полном здравии парень сказал не париться и уехал домой с голым торсом. Шикарным голым торсом.
