Хотя… Волосы ниже плеч. Цвет очень даже ничего — натуральный, да и напоминает о ждущем на баре пшеничном лагере.

— Это ты, Акулов! Сними наручники быстрее! Чего встал! — истерично вскрикнул Кирилл со свёрнутым к щеке носом.

Костя задумчиво почесал затылок. Вокруг него все были такими ироничными и остроумными, что аж злость пробирала. Вадим бы сейчас обязательно сострил по поводу того, что именно «встало». Даже Петюня проблеял бы нечто забавное. Но Акулов всегда считал себя человеком действия. Змеюка провинилась, значит, надо не шутки шутить, а наказывать. А ещё Кирилл ведь так и не попал на свои завсегдашние тайные потрахушки. Это тоже не дело. Расстроился, поди, патлатый.

— Быстрее! Ну же! — злился Каминский.

Костя подошёл, пощупал правую ягодку Кирилла, обтянутую чёрными труханами. Очень соблазнительно. Была ни была, один раз не пидорас.

— У меня курсач по сексуальным девиациям. Вот поможешь мне, тогда и отпущу.

***

Полтора года спустя

— Ну что, как всё прошло с Вениамином Эммануиловичем?

Вадим, открыв дверь в подъезд, прокричал это, едва успели разъехаться двери лифта, в котором поднимался Петя. Базанов ослепительно улыбнулся и в два шага преодолел расстояние между ними. Поцеловал в макушку, висок, щёку, нашёл губы, оставив на них два десятка мелких чмоков. Вадим фыркал и вертел кудрявой головой, пытаясь увернуться.

— А если соседи увидят? Давай хоть в дом зайдём!

— Плевать на них, пусть завидуют, — проговорил Петя прямо в губы Вадима, вовлекая его в страстный и глубокий поцелуй.

Он отнимал дыхание и твердость в ногах. Каждый день из прошедших с момента знакомства полутора лет Каминский с удивлением понимал, что любит Петю чуть сильнее, чем вчера. Чувства просыпались от каждого нового уверенного кивка, властного жеста и громкого смеха. Были и такие дни, когда влюбляться заставляли моменты напряжённой тишины, резкая дрожь при виде проползающей по дороге гусеницы и лёгкое подрагивание голоса. Каминский любил своего Петю целиком и полностью — даже с редкими вспышками агрессии, когда в стену летела посуда, даже со слезами на глазах после неаккуратно сказанного кем-то слова.

И, кажется, Базанов сам чувствовал эту безусловную любовь, с каждым новым днём становясь всё стабильнее и однозначнее. Его больше не выбивали из колеи никакие неудачи, заминки и случаи, говорившие о кратковременной обратной динамике.

Он не смог, сидя рядом с Вадимом на семейном ужине, сказать родителям, что не пойдёт знакомиться с дочкой их друзей. Но на следующий день притянул Каминского к ним за руку, чтобы ткнуть его в обтянутую розовой водолазкой грудь и громко заявить: «Он — моя любовь. Мы будем вместе всегда». Петя с кулаками накинулся на одногруппника Вадима, который прокричал им вслед «пидоры», но потом пришёл извиняться и принёс пригласительный на лекцию о ЛГБТ, обмолвившись, что агрессия никогда не выход. Каминский гордился каждым маленьким шагом своего возлюбленного. И точно знал, что они ведут их пару к счастливой жизни.

— Врач сказал, что я в полном порядке, — вдоволь нацеловавшись, ответил Петя.

— Да, уверен? Это ты ему, наверно, про либидо забыл рассказать, иначе бы он тебя в загон к кроликам отправил, — пробухтел Вадим, но сам покраснел от радости до самых корней волос.

— А ещё после того, как я рассказал ему нашу историю… — заговорщически потянул Базанов.

Сердце Каминского ёкнуло. Страшно, сука. Вдруг лучший психотерапевт Москвы попросил Базанова держаться подальше от неадекватного парня, который заманил страдающего фобиями человека в лифт и БДСМ-клуб… Стоп, про него же Петя не рассказывал? Да?..

— И он позвал тебя на стажировку! — оглушительно закричал Базанов, подпрыгивая от радости.

Вадим, ещё не до конца осознавая, что это значит, тоже принялся скакать. Ему так нравилось, как подлетали жёсткие пряди Петиных волос. Нравилась широкая улыбка. Блеск в глазах. Тёплые руки, сжимающие его кисти.

Пусть так оно и будет всегда.