Базанов по возвращении к себе проспал до обеда и потом, едва продрав глаза, моментально нашёл в общей конфе номер Вадима. Теперь, сжимая в руках телефон с открытым пустым диалогом, он нервно придумывал сначала причины написать, а потом — не написать. Счёт пока оставался равным.

«Он красавчик».

«Он мог заметить мой стояк».

«Но он красавчик».

«Я замарал его футболку, когда переодевал его».

«И, блять, он реально красавчик».

Но Петя осознавал, что Вадим уже после первых пяти минут знакомства для него стал больше, чем просто красавчиком. Базанов не делил мир на симпатичных и несимпатичных людей, у него отсутствовало это промежуточное чувство. Он влюблялся в цельный образ человека и обычно сразу, то есть без оценки его внешности и характера, а руководствуясь только своими чувствами. Например, в восьмом классе он никак не мог отвести глаз от блондинки из параллели, которая в свои четырнадцать скуривала за день пачку «Донского табака» и смачно плевала в лица всем, кто ей не нравился. Петя стирал с щёк её слюну, из-за дешевых сигарет больше похожую на кошачью мочу, примерно десять раз. Потом его первая любовь харкнула в завуча по воспитательной работе, когда та просила её перестать устраивать бои первоклашек со ставками, и вылетела из школы. Следующим стал новый одноклассник, который перевёлся в десятом классе и в момент знакомства, сразу после того, как назвал своё имя, заявил, что у него огромный член. В разных вариациях эта фраза повторялась каждый день — новенького посадили за одну парту с Базановым. «От моей письки все мужики в бане охуели», «Да моей дубинной убить можно», «Из такого баклажана твоя мамка сделала бы целый таз рагу» и тому подобное. Петя так и не проверил, правда это или нет, но почему-то любил странного паренька до самого окончания школы. Поступив в университет, Базанов не нашёл себе предмета обожания. В группе и на потоке с лихвой хватало странных людей, красавчиков, модниц, пацанок и гопников, но все они — не те. Парню было достаточно одного взгляда, чтобы в этом убедиться.

Каминский же — душа любой компании, всеобщий любимчик, которого даже мысленно не получалось поставить в один ряд с плюющейся Наташей и Назаром член-до-колен — оказался тем самым. Принцем из Петиной сказки.

На аватарке в телеграмме у него стояло серьезное селфи в солнцезащитных очках. Угрожающе чёрно-белое. И только ворох непослушно-взбитых кудрей выдавал в этом серьезном мужчине того Вадима, с которым Петя познакомился вчера. Базанов ни секунды не сомневался в себе и своих планах. Он был абсолютно уверен, когда открывал чат с красавчиком. На тысячу процентов. В том, что скорее сдохнет, чем напишет сам. Поэтому просто забил его в контакты как «секс-капкейк» и тупо пялился в тёмный пустой фон диалога.

Когда телефон завибрировал и на экране вылезла улыбающаяся во все двадцать девять Костина тыква, Петя не сдержал вопль ужаса. Его, в принципе, пугала эта фотка, которую друг сделал сразу после первых соревнований по боксу в тяжелом весе — там ему выбили три зуба, сломали ухо и рассекли бровь. Костя сфотографировался, пока ехал в скорой, и потом проконтролировал, чтобы все поставили это селфи на его контакт. «Пусть видят: весовой дядя твои цифры знает» — аргументировал просьбу Костя.

— П-привет, — подавлено произнес Петя.

— Опохмел-пати, брат, — вместо приветствия выдал парень, его голос звучал даже ниже обычного. — Подваливай ко мне. Анёк обещала намутить шо-то с рассолом и острым соусом. Говорит, шо если коней не двинем — оживём.

Петя больше удивился тому, что Аня оказалась вместе с Костей, чем самому предложению.

«Может, если она там, то будет и Вадим? Вроде как они неплохо общались вчера…», — эта мысль окончательно склонила чашу весов.

— С-скоро буду.

— От души, братик, — обрадовался Костя и положил трубку.

Базанов рванул в душ, параллельно размышляя, что же больше оценит Вадим: легкую небрежности, спорт-шик или таинственную сдержанность.

***

Костя жил не очень далеко, но вечер опять выдался жарким. Серые шорты потемнели в тех местах, где зад Пети прижимался к велосипедному седлу. На любимой чёрной футболке с Человеком-пауком пот, к счастью, был незаметен. Базанов снова из нескольких десятков вещей в своём шкафу выбрал те, которые купила ему мама в семнадцать. Во всех остальных нарядах он чувствовал себя так глупо, что хотелось плакать. Взлохматил Петя и волосы, на которые уже нанёс гель для укладки. Сборы только испортили настроение.

— О, Петя, по твоему голосу я решила, что тебе лучше… Но вижу: тоже пиздец, — выдала Аня, открывшая парню дверь.

Губы парня свело кривой извиняющейся улыбкой. У Базанова совсем не было похмелья и выглядел он обычно.

— Пахом, опять ты на людей кидаешься?

Энергичный, пусть и хрипловатый голос заставил Петю внутренне расцвести. Вадим тоже здесь!

— Завали, — огрызнулась Аня Пахомова, провожая пришедшего в комнату.

Она походила на военный госпиталь. Костя лежал на полу в лужице томатного сока — бледный и едва живой. Он как именинник вчера бухал больше всех, а значит, сегодня лежал в «реанимации». Аня, видимо, игравшая роль медсестры в этом аду из запаха спирта и тихой ругани, отпаивала парня рассолом, пивом, минералкой и Кровавой Мэри. Костя требовал добавить к этому косяк и таблетку цитрамона, но девушка утверждала, что ранение не столь серьезное. А подобное сочетание может спровоцировать бойца вновь вступить в схватку с пережившей вчерашнюю тусовку бутылкой виски. Костя позеленел от слова «виски». Аня влила ему в рот рассол.

Петя не сразу заметил Вадима. Тот почти слился с бежевым диваном в углу комнаты. Он, как ленивый кот, перевернулся на бок, уставившись прям на Базанова.

— На лифте ехал? — с коварной улыбкой спросил Вадим.

Петя кивнул. Уточнять, что все пять этажей он продержал глаза закрытыми, представляя рядом Каминского, прижатого к стене и закидывающего бедро ему на талию, он не стал.

— Охуенно, — Вадим потянулся и вслед за движениями растянул гласные в слове. — Как только перестанет болеть бошка — заобнимаю тебя.

Базанов никогда ещё так сильно не хотел, чтобы у кого-то прошла головная боль.

«У кошечки заболи, а у Вадима пройди. У черепашки заболи, а у Вадима пройди. У алкаша Кости заболи, а у Вадима пройди», — мысленно молил он, но, кажется, это подействовало только в одну сторону. Костя взвыл от приступа боли, а Каминский так и не сдвинулся с места.

— М-может, тебе т-таблетку? — решился спросить Петя, переминаясь с ноги на ногу.

— Лучше массаж, — продолжал тянуть слова Вадим.

Базанова бросило в жар.

— Я серьезно, разомни мне шею. — Каминский перевернутся на живот, уткнувшись лицом в сложённые друг на друга руки.

Петя как зачарованный подошёл к дивану. Он аккуратно примостился на краешке, прижав трясущиеся руки к шее Вадима.

— Да сядь ты на него сверху, не сломается же его жопа, — подсказала Аня, устроившаяся на полу рядом с Костей.

Базанову захотелось придушить идиотку. Начни он теперь отнекиваться, демонстрируя то, как ему неловко, всё станет выглядеть ещё более странным. Проблема заключалась в том, что блядские серые шорты были одеждой лишь номинально. На деле через мягкую, тонкую ткань всё чувствовалось так же, как если бы Петя сидел в одних трусах. Розовые пижамные штаны Каминского тоже не могли защитить его задницу от неизбежного Петиного стояка. Базанов снова оказался бы на грани разоблачения.

— Давай быстрее, — поторопил его Вадим.

Парню ничего не оставалось, кроме как действительно сесть сверху на свою пассию. Сначала всё было отлично: Петя сосредоточился на движениях рук, не думая о том, чья бледная шея перед ним. Но потом Вадим слегка качнул тазом. Базанов невольно опустил глаза и от увиденного провалился в мечты, как Алиса в кроличью нору.

Вадим лежал под ним полностью обнаженный. Упругие ягодицы напряглись и немного поднялись вверх, сжатые Петиными бёдрами. Парень лил на рельефную спину масло, массажными движениями втирая его в бархатную кожу. Он гладил выступающие бугры лопаток, спускался по позвоночнику вниз, скользил пальцами глубже в…