Вечером, в завершение своего дня “властвования”, Сан Саныч устроил Асе и всем обитателям крепости культурную программу. Вспомнил, что на корабле имеется видеомагнитофон, и, порывшись в видеотеке, организовал просмотр короткометражек Чарли Чаплина, а затем под бутылочку “Каберне” показал очаровательный фильм “Шербурские зонтики”.

Испытывая чудесное настроение, полное утончённых нежных чувств, навеянное мелодраматическим сюжетом и очаровательной французской музыкой, Сан Саныч и Ася долго бродили обнявшись по ледяным тоннелям. Затем лежали в постели… Ася прижала к себе его руку, тихонько тёрлась носиком о его плечо. Они были счастливы и в этот вечер.

Собаки неожиданно обнаружили себя – забрались в малый туннель, из которого шёл тёплый воздух, и перекрыли его, нарушив вентиляцию крепости. Выманить их оттуда удалось солидной порцией пищевых отходов и несколькими рыбинами. Когда собаки наелись и разлеглись, к ним вышел Юра. Раньше у него была собака, и он немного разбирался в их поведении. Он вытащил им солидную добавку, на неё они сразу же и набросились. Произнося ласковые слова, одной рукой Юра орудовал дозиметром, в другой на всякий случай сжимал пистолет.

Большая чёрная собака действительно отозвалась на кличку Арна и, радостно поскуливая, всё пыталась лизнуть Юрину руку с пистолетом, весело помахивая коротким хвостиком. Она оказалась довольно чистой от радиации. Это была крупная, но порядком исхудавшая самка чёрного терьера.

Две другие собаки, по всей видимости, страдали лучевой болезнью. Шерсть клоками выпала, из ноздрей тянулись тонкие струйки крови. Счётчик радиации около них резво пощёлкивал. Но они тоже вслед за Арной, которую почитали за вожака, завиляли хвостами, проявляя дружелюбие.

Чтобы разделить собак, пришлось им соорудить две конуры по разные стороны крепости, в которые подвели часть тёплого воздуха. Юра указал Арне её место, и смышлёная собака быстро научила двух других не посягать на её жилище. Кормить их стали тоже раздельно. Арну – “с барского стола”, а двух других, обречённых на скорую смерть – досыта отбракованной рыбой.

Арна быстро подружилась со всеми обитателями крепости, часто играла и просила ласки, впрочем, всё-таки выделяя Юру как хозяина. Конечно, собаки были прекрасными сторожами, однако капитан и Славко высказывали опасение, что их лай, слышный издалека, может оказаться демаскирующим фактором. Но Арна совсем не лаяла, издавая в нужных случаях только короткий низкий “гав”, выдававший скрытую мощь. Две другие быстро сдавали, всё больше лежали, грустными глазами провожали обитателей крепости, занятых своими делами.

Радиация спадала быстрее прогнозов. Объяснений этому найти никак не удавалось. Похолодание тоже далеко не достигло предполагаемой силы. Начало ощущаться суточное колебание температуры воздуха. Хоть это были факторы благоприятные, Сан Саныч и особенно Евгений чувствовали себя немного уязвлёнными. А капитан и Славко, два признанных стратега, сделали вывод, что скоро надо ждать гостей, и начали к этому готовиться.

Разыгрывание оборонительных операций с участием всех, кроме повара и Вареньки, стало ежедневным, через день проводились учебные тревоги и бои. Капитан конструировал и мастерил какие-то приборы. Сан Саныч и Юра помогали ему в сборке, не совсем понимая предназначение создаваемых устройств. Евгений обучал “бойцов” приёмам каратэ, а Славко – владению оружием, солдатскому мастерству ведения боя, всяким хитрым уловкам, способам оказания первой помощи.

По вечерам капитан читал пространные лекции по теории ведения боевых действий. Он был изощрён в знании своей науки, образно описывал боевые ситуации и особенности вооружения. Он ловко манипулировал теорией игр и вероятностей, мгновенно указывал наилучшие решения, поражавшие своей неординарностью. Всем казалось, будто они только что просмотрели захватывающий боевик о похождениях гениев войны, побывали в штабах стратегов и лабораториях разработки оружия.

И вот однажды вечером залаяли собаки. Сыграли боевую тревогу. Мгновенно все заняли свои места. Издалека послышалось надрывное жужжание моторов. Звук нарастал, немного смещаясь по горизонту. Замаячил свет фар. Двигались две машины и, наверное, проехали бы мимо, да две глупые шавки, которых не удалось унять, бросились с лаем на свет. Машины, естественно, свернули в сторону крепости и, сопровождаемые захлёбывающимися от лая собаками, упёрлись в неё фарами.

Это были снегоход и потрёпанный джип со снятыми глушителями – нелишняя предосторожность, чтобы не накапливать радиоактивную пыль.

Увидав на снегу множество человеческих следов – это наши стратеги тоже отметили как явный прокол в обороне – разномастно одетые люди вскинули автоматы и осторожно объехали вокруг крепости на расстоянии прицельного выстрела.

– Есть, кто живой? Выходи! Чья берлога? Излишки продовольствия есть? – послышался возглас на ломаном английском, подкреплённый парой выстрелов в воздух.

Шавки, испугавшись пальбы, пустились наутёк и забились в свою конуру, продолжая оттуда злобно рычать.

Крепость молчала. Дизель-генератор заблаговременно остановили.

Снегоход обнаружил погреб заражённой рыбы. Люди начали, было, забивать ею джип. Увидев, что грабители посягнули на их пищу, собаки остервенело бросились на обидчиков, но были остановлены неприцельной автоматной очередью и страшной бранью, в которой защитникам крепости послышалось что-то знакомое.

Покончив с рыбой – а её было не менее полутонны – люди долго о чём-то совещались, мелькая в свете фар, обращая взоры в сторону крепости. Затем, видимо, решив, что затерявшаяся во льдах безмолвная гора льда представляет чей-то потайной продовольственный склад, с опущенным оружием спокойно двинулись к ней на машинах.

Как только машины подъехали совсем близко, капитан гуднул сиреной. Снегоход тут же бросился в сторону, а джип попятился назад и, не выключая фар, остановился на приличном удалении. Через несколько минут машины уехали куда-то в сторону и постепенно исчезли в темноте.

О затерянности “Командора” в ледяной пустыне говорить больше не приходилось. Шавок посадили на привязь так, что можно было из крепости затянуть их внутрь или отвязать на волю. Следы вокруг крепости тщательно замели.

Следующих гостей обнаружила Арна. Она исторгла два коротких “гав” и сделала стойку в направлении, откуда минут через двадцать появились два лыжника на самодельных лыжах. Из темноты вышли старик и мальчик, в масках, закутанные в разнопёстрое тряпьё. За стариком на верёвке волочился большой пластиковый мешок с пожитками.

Капитан распорядился впустить путников в предбанник, не выдавая присутствие корабля. Одел всё военное с кобурой и бронежилетом, стараясь сойти за офицера на дозорном пункте.

Старик-грек прекрасно говорил и на английском, и на немецком, и, наверное, ещё на многих языках. Он оказался учёным-селекционером, бегущим, как он выразился, от “троглодитского кошмара” на материке. Славко, увешанный оружием, принёс горячий кофе и по миске наваристой ухи с сухарями. Путники поели, обогрелись. Старик страдал простудой, обострённой лучевой болезнью, говорил с трудом. Было вообще не понятно, как он проделал столь значительное расстояние, в такой мороз.

– Я скоро умру, – сказал он. – Я хочу только спасти внука. Бандиты забрали его мать – мою дочь – и все средства к существованию. На одном из островов, в сотне километров отсюда, живёт наш состоятельный родственник.

– А если с ним что-либо случилось? – спросил капитан. – Кругом творилось такое…

– У нас нет другого выхода. Там оставаться невозможно. Города и посёлки превратились сначала в руины, а затем в морги с горами замороженных трупов. Мы отсиживались в подземной оранжерее для выращивания грибов. У нас было почти всё необходимое, а грибы могли кормить нас ещё много лет. Дьявол попутал нас, когда мы решили выйти наружу, чтобы обменять излишки грибов на другую пищу.