Тут он заметил, что мотор заработал, а навстречу ему медленно открывается правая дверца, всунул голову внутрь и обомлел. За рулём сидела девушка неземной красоты. Нежные, но смелые черты лица, тонкие брови, тёмные волосы, забранные в тугой узел. Точёное тело подчёркнуто закрытым купальником неопределённого цвета. Сан Саныч медленно опустился на сиденье.

Дверца захлопнулась от мощного броска автомобиля вперёд. Тяжёлый ЗИЛ, волчком развернулся на месте, мотыльком выпорхнул на трассу и птицей полетел по шоссе. Знакомые места вдоль дороги, выхватываемые светом фар, мелькали как во сне. От глубокого удивления Сан Саныч не мог проронить ни слова. Когда машина замерла перед его домом, он обернулся. Из полутьмы салона на него смотрели два карих топаза: “Я – Анастасия, – услышал он мягкий завораживающий грудной голос, – пойдём…”

Она пошла впереди, явно не касаясь ногами земли. Он тоже не чувствовал ног под собой. Девушка чуть поёжилась от ночной прохлады. Как по мановению волшебной палочки, он сорвал с себя куртку и бережно накинул ей на плечи, ощутив потаённое тепло её тела и удивившись своей смелости. Вошли. У него почему-то появилось впечатление, что она живёт тут уже давно, знает каждый уголок, хозяйка в доме. Она порхнула на кухню, он не последовал за ней. Как загипнотизированный, достал из шкафа махровый халат, сменил рубашку на мягкую безворотку и вошёл на кухню. Уже кипел чайник, что-то жарилось, на столе стояли чашки, коньяк и зачем-то купленные им вчера пирожные.

Халат незаметно выскользнул из его рук… Она вошла и осветила кухню нежным светом. Халат будто сшили именно для неё, почти весь он был покрыт мягкими, шелковистыми волосами, водопадом стекавшими ниже пояса: “Я твоя жена. Насовсем”.

Он и не подумал возражать, взял её руки, метнувшиеся ему навстречу, и вдруг почувствовал, как в него мощным потоком вливается огромная сила. Девушка полузакрыла глаза и чуть заметно покачнулась. Он машинально схватил её на руки и, обуреваемый нахлынувшим чувством, не смог больше противиться её естеству. Так горячо и страстно не целовал и не обнимал он ещё ни одну женщину на свете. Это была богиня, и всё этой ночью было волшебным!

Он долго не мог заснуть, оберегая её покой. Она спала у него на руке, уткнувшись ему в плечо и вплетясь в него как лиана. Ощущая её ровное дыхание, он почувствовал её такой родной… и тут понял: ”Вот оно, настоящее человеческое счастье!”

Под утро сквозь сон он услышал, как она тихонько поднялась и выскользнула из комнаты. Лишь её рука на мгновенье задержалась в его руке, отдавая приказ: ”Спи!”

Проснувшись от ласкового прикосновения солнечного лучика, Сан Саныч вскочил с постели и, переводя дух, быстро оделся. В доме – никого. На кухне на столе – тёплый завтрак, аккуратно расставленные приборы, цветок на салфетке.

С этого дня счастье поселилось у него в доме.

Тихое утро. Ласковый морской ветерок доносил шум моря. Заведя свой старенький Москвич, бережно стерев с него пыль и аккуратно объехав стоявший у дверей ЗИЛ, Сан Саныч отправился в обсерваторию.

Не работалось. Маялся весь день. Мимо пробежал как всегда весело торопящийся Женька:

– Сан Саныч, ты чего, как в воду опущенный? Твоя Анастасия несётся к тебе в объятья!

– Она уже здесь, – загадочно произнёс Сан Саныч, – слушай, Женька, вытряхай карманы. Нужно срочно взаймы, через пару дней съезжу в банк, верну.

– То-то ты на своём стареньком “Москвичонке” прикатил.

– Выгребай, выгребай!

– У Иваныча ещё возьми, ему вчера должок отдали. Он богатенький.

Освободив удивлённых сотрудников от лишнего груза денег, Сан Саныч бросился по магазинам. Забитый коробками и свёртками работяга-”Москвич” кряхтя подкатил к дому. Проходя мимо ЗИЛа, Сан Саныч коснулся ладонью его капота – мотор был ещё тёплый, однако, в доме никого не было. Дом свой Сан Саныч не узнал. Сияющая чистота. По стенам развешаны рисунки живописных уголков Крыма, потрясающие по своей простоте и выразительности. Несколько красивых статуэток, плетёные коврики из матерчатых полосок. На столе – букетик полевых цветов в начищенной артиллерийской гильзе. Небольшая стереомагнитола “Вега”, видавшая виды маленькая гитара. Над столиком в кухне – забавная плетёная сова с перламутровыми пуговицами-глазами. Сердце его наполнилось прыгающей радостью, он и сам как мальчишка, весело подпрыгнул до самого потолка.

Принялся за разгрузку. Продукты – на кухню, галантерею – в комнату. Почти пустые шкафы подзаполнились и стояли радостно-довольные. Старый дом, украшенный букетами цветов, напоённый влившейся в него новой жизнью, весь стоял нараспашку. Любопытные деревья заглядывали в окна и оживлённо перешёптывались.

Натянув передник, Сан Саныч захлопотал на кухне. Всё готовилось по высшему разряду. Замелькали ложки-поварёшки… Управился быстро и теперь тратил время лишь на мелкие улучшения – то поправит листики в украшении салата, то подсыплет печенья в вазу…

Машинально выскочив на отблески фар, он увидел её, лихо подкатившую на сверкающем “Урале” – словно Европа на могучем быке. Сопровождавшие её двое мотоциклистов по-спортивному развернулись и, взревев моторами, исчезли в темноте. Он не дал ей ступить и шагу. Подскочив в три прыжка, схватил на руки. Под забралом глухого шлема увидел её искрящиеся глаза. Она сняла шлем, мягкие волосы рассыпались по серебристому комбинезону. Он поставил её посреди комнаты с разложенными подарками и цветами. Она бросила лишь мимолётный взгляд на всё это и тихо прижалась к нему…

За стол сели только утром. Сан Саныч с радостью обнаружил, что с утра было воскресенье и можно было не ехать в обсерваторию. Он тут же поймал себя на мысли, что радуется этой возможности первый раз в жизни.

Он не задавал вопросов, боясь спугнуть своё неожиданное счастье. Но всё образовалось. Кулинарные способности его были оценены и заверены поцелуем. После отправились купаться.

Плавала она как рыба. Словно ящерица залезла на торчащую из воды скалу и метров с шести без малейшей задержки ласточкой сиганула в пучину. Сан Саныч последовал за ней, хотя с такой высоты ни разу не прыгал. Встав на то место, откуда бросилась она, с ужасом понял, что до воды ему не допрыгнуть – скала далеко не отвесная. Но отступить он не мог. Собрав все силы, оттолкнулся как можно дальше. Вода обожгла тело. Вынырнув, он понял, что жив. А “рыба” так и крутится около, зовёт в пучину страсти. Вот она “попалась” и забилась в его сетях.

“Ох, и неправильно я жил раньше… если и видит кто – ну и пусть видит!” – подумал он, пожирая свою добычу.

Теперь у него были две Анастасии, две загадки, связанные Провидением. Чем он заслужил такое счастье? Ничем. Это жизнь даёт аванс. Счастье надо оправдать. Он твёрдо решил, что должен стать другим, разбудить в себе самое лучшее. Сорок семь – ведь это – самый сок для мужика. Уже всё знаю, ещё всё могу! Он стал по утрам делать жестокую зарядку, на работе в перерывы перекидываться в пинг-понг с практикантами, а уж море – каждый день. Придумал кучу новых исследований по Проекту. Ему почему-то стало казаться, что он на пороге раскрытия каких-то грандиозных тайн космоса. Надо было только напрячься и пробить сокрывающую их стену. Плодотворные идеи начинают приходить, только когда мозг выйдет на достаточно высокий “энергетический уровень”, обложит себя массой вопросов, опутается сетью вариантов поиска, как телефонный узел соединит “говорящие” факты, нарисует сложные образы изучаемых явлений, когда мозг берёт этот разгон в течение нескольких часов, а потом длительно поддерживает полёт мысли пусть даже за облаками других дел, только тогда малейшая догадка или ассоциация могут сорвать лавину, обнажающую золотую жилу открытия. Сан Саныч рванулся вперёд, стараясь раскрутить маховик коллективного разума, с неистовством канадца, жаждущего забить три шайбы за две секунды до конца матча. Никто на планете так жадно не всматривался в несущееся в бездне загадочное тело. Никто так скурпулёзно не собирал и не анализировал всю информацию, не говорил так страстно о проблеме, увлекая умы людей. Астроном Щербаков, казалось, стал посланцем Вселенной, которому суждено сорвать неведомые чары с заколдованной принцессы Анастасии. Новое неожиданное открытие не заставило себя долго ждать.