Тем временем навалилась новая страшная опасность. Мощный гул постепенно захватил всё вокруг. Корабль зарезонировал. Внутренности людей завибрировали. Никто не успел ничего сообразить. Безотчётный страх тихой змеёй стал подбираться даже к наиболее стойким. Сковывал душу, разрывал сердце. Он легко проникал сквозь стальные перегородки и задраенные люки. Ужас заливал корабль как тёмная вода решето. Сопротивляться ему не было сил. Вот он затапливает последние дюймы воли…

– Наверх вы, товарищи! Все по местам!.. – затянул тоненький голосок. – Последний парад наступает…

– Врагу не сдаётся наш гордый “Варяг”, пощады никто не желает, – подхватили мужские голоса.

Следующий куплет грянули так, что перекрыли потуги стихии.

– Отставить “Варяга”, давай “Яблочко”! – появился капитан с маленьким аккордеоном в руках, растянул меха, аж треск пошёл…

Ну а уж “Яблочко” вжарили столь лихо, с присвистом, да с коленцами, что корабль задрожал не хуже, чем от взрыва! Коварная вибрация отступила.

В следующие двенадцать часов бомбардировки было отмечено снижение её интенсивности. Всего два близких падения крупных тел. Сан Саныч и Евгений ломали голову, почему произошло заметное отклонение от результатов прогноза? В конце концов, пришли к заключению, что асимметрия поля осколков – результат действия Луны. Она сработала как гравитационная линза, расфокусировав или, другими словами, разметав в пространство часть облака позади кометы.

Небо не светилось. Воздух был насыщен туманом пополам с сажей. Через эту густую преграду даже солнечный свет не проникал.

Нет худа без добра! Сажеводяная завеса снизила воздействие радиации во время взрывов. Вода и углерод – отличные её поглотители! Атомные реакторы в качестве защиты от радиации обкладывают графитом или погружают в воду.

Раскатистый гул стоял постоянно. На него наложились несколько сильных подводных толчков и с десяток очень странных и мощных ударов, настороживших капитана.

Ещё одно событие заставило людей поволноваться.

Абсолютно отчётливо послышался звук работающих винтов. Где-то совершенно рядом на огромной скорости промчалось судно. Корабль даже слегка мотануло из стороны в сторону. Столкнуться в такой непроглядной тьме – много шансов и мало радости! Через несколько минут это повторилось.

– Скорее всего, это – подводные лодки! – предположил капитан. – Как я раньше не сообразил? Ведь они как раз и отсиживаются здесь на глубине! Их в нашем тихом омуте должно быть больше, чем акул! А эти резкие удары… не иначе, как глубинные бомбы или торпеды!

– То есть, им там тесно и они сражаются?! – развил мысль Сан Саныч. Зрение его постепенно восстанавливалось, но видимость была как на фотографии, залитой чернилами, а в глаза словно насыпали песку.

– Не уверен. Но всё может быть. Именно на подводных лодках сейчас безопасней всего. Наши страдания им неведомы. Там внизу – тишина и покой. Чтобы уничтожить современную субмарину, идущую на большой глубине, необходимо почти прямое попадание ядерного заряда! К следующей комете обязательно раздобуду подводную лодку метров на тридцать длиной! Только, господа астрономы, вы уж меня предупредите, пожалуйста, заранее.

Тонкий Варенькин слух уловил частые удары колокола. Никто другой не слышал, но она утверждала, что явственно слышит звук. Здесь в море это могло означать лишь одно. Где-то гибло судно и просило о помощи. Но где?

Радиосредства и локатор не работали. Сама Варенька не могла определённо указать направление на источник звука. Как быть? Мужчины призадумались.

– “Эврика!”– воскликнул Сан Саныч. – Есть же телекамера, а на ней – направленный микрофон!

Капитан сразу заглушил движки, схватил телекамеру, укутав её в одеяло от ветра, поднялся на мостик, включил и плавно повёл по горизонту, отсчитывая вслух направление от носа корабля. Сделав несколько оборотов, спустился вниз. Прокрутили запись через видеомагнитофон на максимальной громкости. Сквозь шум и треск радиации временами отчётливо был слышен колокол. Максимальное звучание улавливалось всё время в определённом направлении. Колокол запеленгован!

Скорректировав курс с поправкой на ветер, на малом ходу на одном движке двинулись вперёд. Установили и зажгли прожектор. Но от него было мало толку. Луч упирался в непроглядный серый туман.

Звук приближался. Через час уже слышался где-то рядом. Сбавили ход до минимального. И вовремя. Буквально через мгновение стукнулись носом в высокий чёрный борт какого-то судна. Обшивка была изрядно измята, но имела, видимо, солидную толщину. Судно было не менее семидесяти метров в длину и плавало на боку. Противоположный его борт был затоплен. Надстройки вырваны с корнями. Как оно вообще ещё не затонуло?

Сверху послышались голоса. Капитан в рупор попытался заговорить по-английски. Судно оказалось греческим. Было арестовано турецким флотом за несколько дней до начала метеорной бомбёжки в юго-восточной части Эгейского моря. Оно везло, в основном, албанцев, пытавшихся возвратиться домой. С первыми взрывами пошли на прорыв. Капитан надеялся добраться до порта Салоники, но первым же сильным взрывом судно было серьёзно повреждено и полузатоплено, оно дрейфует в таком состоянии, с большими или меньшими потерями перенеся все последующие взрывы. Из более чем тысячи человек в живых осталось около четырёхсот, почти все больны или ранены. Где находятся, не представляют себе.

Капитан спросил, быстро ли погружается судно.

– Давно думали, что уже идём ко дну. Одному богу известно, сколько продержимся ещё, – было ответом. – Наш капитан и несколько старших офицеров погибли. Команду принял врач, серб по национальности. Сейчас он оперирует раненных.

Капитан дал команду готовиться к приёму людей. Начали откачку воды.

– Мужчинам с оружием занять места на палубе. Принимать будем с этого борта. С того опасно. Если судно перевернётся, нас обязательно накроет, – скомандовал он. Затем через рупор обратился к людям на судне. – Мы доставим вас до ближайшего берега. Спускаться без оружия, сначала женщины и дети, затем раненые.

Перечалились кормой, чтобы в случае чего сразу отойти, начали приём людей. Они скатывались по крутому наклонному борту. Некоторые промахивались мимо, их подбирали через люк в корме. Суета, крики, гвалд!

Человек сто женщин и детей вошло во внутренние помещения, остальных размещали на палубе. Многие из мужчин имели оружие и никак не хотели с ним расстаться. Капитан понимал, что оно потребуется людям на суше, и громким голосом скомандовал:

– Оружие можно взять с собой. Всем отстыковать магазины и лечь на палубу. Кто поднимет голову, будет немедленно расстрелян!

Он поднял свой пистолет и угрожающе размахивал им. Юра, Евгений и Андрей тоже взяли автоматы наизготовку. Сан Саныч ещё еле-еле видел, поэтому он помогал раненым забираться на борт, принимал на руки тех, кто не мог двигаться сам.

Вскоре вся палуба была заполнена лежащими. Приняли уже около четырёхсот человек. Оставалось около пятидесяти самых здоровых мужчин. “Командор” начал неприятно раскачиваться. Шутка ли, в штормовую погоду иметь на палубе тридцать лишних тонн! Да и космическая бомбёжка не закончилась.

Оставшимся капитан приказал поодиночке зайти во внутренние помещения и лечь на пол. Последним оказался крепкий, плотный мужчина с автоматом, весь перепачканный кровью, с прилипшими нитками бинтов и красными от бессонницы глазами. Это и был тот самый врач. Его капитан попросил присматривать за ранеными.

Быстро отчалили. Моторы натужно ревели. На ходу судно таких обводов устойчивее. Решили идти против ветра. Должны были пристать к греческому берегу где-то в западной части залива Термаикос. Эти места капитан не знал. Зато эхолот, хоть и с перебоями, но работал. Теперь капитан понял, что нарушения в работе эхолота вызваны не землетрясениями, а излучением сонаров подводных лодок – гидроакустических локаторов.

Перегруженный корабль на волнах постоянно пытался валиться то на один бок, то на другой. Капитану в крайнем напряжении всё время приходилось парировать опасный крен поворотами руля. Плавание напоминало хождение по канату, который к тому же кто-то злонамеренно раскачивал. Люди понимали всю опасность ситуации, лежали не шелохнувшись.