Генеральный директор АО «Электросети» Николай Аверин рассеянно слушал доклады подчинённых. Длинный прямоугольный стол из канадского дуба сегодня казался ему бесконечным. Сидя в торце этого стола, Аверин не замечал сидевших длинными рядами справа и слева сотрудников. Его взгляд был устремлён мимо них, сквозь окно, где большими пушистыми хлопьями медленно падал снег. Николай Алексеевич не мог сегодня думать о работе. Уже четвёртые сутки его сознание было скованно единственной проблемой, вокруг которой крутились все его мысли. Лена объявила ему о своём намерении развестись.

Та самая Лена, на которой он женился девять лет назад, ещё будучи рядовым инженером. Женщина, от которой когда-то замирало сердце. Красавица супруга, предмет гордости Николая. Бывшая всегда рядом, покорная и послушная «собственность» своего мужа вдруг оказалась неподконтрольной. Принадлежащей кому-то другому. Она выбрала не его, и это не укладывалось в голове.

С докладом выступал начальник отдела сбыта. Сутулый лысеющий брюнет. Николай Алексеевич не слышал его слов, но сам вид этого человека неимоверно раздражал Аверина. Ему хотелось заставить докладчика заткнуться, но не было сил на этот нелепый окрик. Николай чувствовал себя раздавленным. За окном продолжал медленно кружиться снег.

Ну чего ей в жизни не хватало? Огромная квартира, дом, машина, путешествия. Хочешь не работать – пожалуйста. Желаешь работать по профессии, учительницей младших классов – на здоровье. Муж не бабник. Сынок – ангел. Маму из Саратова к себе забрали. Подруги всю жизнь завидуют. Чего же ещё?

Аверин погладил рукой шероховатую поверхность массивного стола. Ему когда-то говорили, что канадский дуб действует на психику успокаивающе. Наверное, обманули. В душе Николая закипала злоба. Ему хотелось уничтожить супругу. Первый раз в жизни он поймал себя на мысли о том, что желает ей смерти.

Где здравый смысл? Как она могла решиться променять преуспевающего коммерсанта, такого умного и обаятельного мужчину на какого-то полуголодного долговязого учителя географии. Да ещё с какими-то странными взглядами. В провинцию они, видите ли, хотят. Столица их давит. Она сошла с ума.

Николай Алексеевич сжал кулаки и вены на его руках вздулись тугими синими верёвками. Канадский дуб не действовал. Сутулый лысеющий брюнет продолжал что-то гнусавить о гибких тарифах и падении спроса. Аверин медленно закипал. У него уже был выработан план мести.

За последние два дня его юристы проделали колоссальную работу. Результатом был ряд судебных исков, в успехе которых не приходилось сомневаться. Все исковые заявления были готовы к подаче. Ждали отмашки Аверина. Сегодня вечером он должен был встретиться с Леной и показать ей ту самую заветную синюю папку. Само собой разумеется, что Елена лишалась всех материальных благ, приобретенных в браке, и могла претендовать лишь на личные необходимые вещи. Но главная же изюминка этого плана заключалась в том, что сын оставался с Николаем.

Аверин знал, что этот факт сломает все планы супруги, сделает её переезд в другой город невозможным, отравит её счастье с географом и будет для Лены холодным душем. Он злорадно щёлкал суставами пальцев и предвкушал эффект разорвавшейся бомбы на предстоящей вечером встрече. Синяя папка ждала своего часа в его сейфе.

На улице начинало темнеть. Сутулый брюнет закончил. Аверин произнёс дежурную фразу, после которой все задвигали стульями. Совещание закончилось. Николай Алексеевич отпустил своего водителя и поехал на встречу с Леной сам. Синяя папка аккуратно лежала на пассажирском сидении и, казалось, тикала, как мина с часовым механизмом.

Город засыпало снегом. Путь до кафе на набережной Фонтанки должен был занять минут сорок. Аверин неслучайно выбрал для встречи с Леной именно это кафе. Там десять лет назад прошло их первое свидание. Он знал романтическую ностальгию Лены по местам их первых встреч и хотел перечеркнуть воспоминания о самом главном из них.

Крупные пушистые снежинки липли на лобовое стекло. Красные стоп-сигналы идущих впереди машин расплывались в вечерней мгле. Поток автомобилей двигался вяло. Боковым зрением Николай заметил на краю дороги старушонку с двумя сумками в руках. Вероятно, она уже пересекла проезжую часть проспекта, но не могла попасть на тротуар из-за большого сугроба, наваленного уборочной техникой между дорогой и тротуаром. Бабка отчаянно карабкалась через сугроб, но вновь и вновь скатывалась с него прямо под колёса сигналящих автомобилей.

– Вот дура. Нашла, где переходить, – подумал про себя Аверин.

В этот момент женщина в очередной раз упала, выронив одну из своих сумок. Апельсины, раскатившиеся по грязному асфальту, тутже были раздавлены проезжающими машинами. Водители нервно гудели, огибая стоявшую на четвереньках у края дороги старушку. Её растрёпанные седые волосы, выбившиеся из-под платка, вдруг напомнили Аверину покойную мать. Он принял вправо и остановился.

Через минуту Николай перетащил измученную и испуганную женщину через препятствие и поставил на тротуар.

– Ну? Всё в порядке? Не очень ушиблись?

Женщина тяжело дышала, поправляя съехавший с головы платок.

– Спасибо тебе миленький! Дай Бог тебе здоровья! Я бы без тебя пропала совсем. Ох, как испугалась я!

– Ну, ничего. Всё обошлось, – Николай отряхнул с пальто старушки снег. – Буду Бога за тебя молить, – не унималась старушка, – чтобы в семье твоей всегда был мир и согласие, чтобы дети твои были здоровы, чтобы жена тебя любила всегда. Хороший ты человек. Все мимо проехали. Один ты остановился. Буду за тебя молиться.

– Ну, что вы. Правда, не стоит.

– Чтобы ты со своей супругой век прожил в мире и согласии. Чтобы любовь у тебя с ней была до гробовой доски. Детишки-то есть у тебя?

– Да. Сын. Семь лет.

– Вот, чтобы у тебя ещё и дочь обязательно была. И с женой обязательно, чтобы прямо душа в душу всегда, – не успокаивалась женщина, – чтобы счастлив ты был всегда с ней, а она с тобой счастлива. И чтобы была она тебе всегда верной опорой и подмогой во всём. А ты её никогда не обижай. Чтобы она чувствовала каждую минуту, как ты её любишь. Чтобы знала всегда, что нужна тебе. Не забывай о ней никогда, и она тебе во сто крат своей любви отдаст. Попомни моё слово.

– Ну, ладно. Спасибо вам за пожелания. Мне пора.

– Иди, сынок, и помни, не будет у тебя на земле никого дороже единственной супруги. Береги её. Прощай ей. Добр будь с ней всегда и ласков. Вот увидишь, сто лет тогда вместе проживёте счастливо. Я знаю.

– Спасибо, бабуля.

– Добр будь к ней, слышишь. Всегда. Несмотря ни на что. Запомни. И будете тогда счастливы. В твоих руках всё.

Аверин побежал через дорогу к оставленной машине.

– Пустые слова, – буркнул он себе под нос, перебегая улицу.

Оглянувшись, он увидел, как старушка всё ещё смотрит ему вслед и крестит его правой рукой.

Николай немного опоздал на встречу. Лена уже сидела за столиком с чашкой кофе. Она была именно за тем столиком, где они встретились в первый раз. Увидев Аверина, она вся вжалась в себя, как будто ожидала, что её сейчас будут бить. Лицо Лены было усталым и печальным. Николай чётко помнил план своих действий. Синяя папка была в его руках, но что-то надломилось в его душе. Вместо прежней злобы было непонятное ощущение вины.

Аверин вспомнил, как десять лет назад на этом же месте они мечтали быть вместе вечно. Он посмотрел на измученное лицо супруги. На провалившиеся, усталые глаза, морщинки на лбу, бледные руки, нервно мнущие салфетку. Николай заметил, как она изменилась. А может она изменилась давно. Ведь, в сущности, он не замечал её все последние годы.

– Здравствуй, ты устала?

– Да, немного. Ты хотел мне что-то сказать?

– Скажи сначала ты.