Сама того не заметив, я очутилась в светлой, как и весь интерьер здания, парадной с громадной хрустальной люстрой под самым сводом, где мне удачно подвернулся какой-то темноволосый парень с шваброй в руках. При виде меня у него загорелись глаза. С его указаниями добраться до пункта назначения было простой задачкой, правда, отделаться от сопровождения отзывчивого юноши оказалось тяжеловато.

Перед глазами предстал тенистый уголок укромного сада с восточной стороны здания. Шумящие старостью высокие деревья, надежно скрывающие от солнца аккуратные кусты лунных роз, манили ближе, обещая прекрасный отдых и разговоры за чашечкой черного чая. Беседка вмещала в себя небольшой столик и несколько стульев и была выполнена в кремовых тонах. Что ж, это место тоже мало подходило для работы, но для того, чтобы расслабиться – запросто. Последнее так же немаловажно, ведь мне требовалось задать несколько вопросов, ответы на которые могли перевернуть мою новую жизнь.

– Чудесная беседка, верно?

Мой отец был человеком слегка ветреным, любящим праздное времяпровождение, но все равно могущественным правителем, пробравшимся к власти исключительно своими усилиями. Я обернулась и встретила довольное лицо немолодого мужчины, украшенное густой светлой бородой, состарившей его прежде времени. О моих отношениях с этим человеком можно было сказать немного – отец-король и дочь-принцесса, к тому же редкостная нахалка и бестолочь – и говорить больше смысла не было. Вся моя жизнь проходила в шалостях и совершенном безразличии к жизни монарших особ, а потому и внимания родителя сыскать мне не удалось. У меня же девятнадцать братьев и двенадцать сестер – куда уж за мной следить.

– Ты, – я мгновенно потемнела лицом, стоило заметить подкравшегося ко мне. Стало быть, он приехал ни свет ни заря, а паршивец Клауд счет забавным не сообщить мне об этом. То-то около спальни ошивался: о Нимэле рассказал, а о главной «кости в горле» умолчал. – Что за фокусы?

Я правда была редкостной дрянью, когда дело касалось уважения к членам моей семьи, и в связи с этим утаивать свое отношение я не стремилась никогда, как бы сильно мне потом ни доставалось от нянечки.

– Прости, Аристалексис. Это я велел не говорить о своем приезде, – как ни в чем не бывало бодро извинился отец. – Почему бы нам не присесть? – и направился прямо в беседку.

– Я говорила не о твоем сотрудничестве с этой крысой, – хмыкнула я, копируя действия правителя и оказываясь на мягком стуле. – Я? Сивилла Фараханы? Ты, верно, шутишь.

Усмешка коснулась моих губ, и я совершенно отдалась предстоящим разбирательствам. Место, на которое я была усажена, – слишком ценно для королевства, чтобы быть отданным мне. Мои волосы даже отдаленно не напоминают белоснежные локоны главного божества, а напротив – они чернее ночи. И догадка о том, что во всей этой истории есть второе дно, не дает мне покоя.

– Вовсе не шучу. Ты – сивилла Фараханы, – образ короля пропитан величественным самообладанием.

– Ненастоящая.

– Настоящая.

Не унимались ни я, ни он. Титул и правда мой: я самая настоящая сивилла лунного бога, но отец прекрасно понимает, что я хочу услышать.

В беседку подали чай.

– Я – не та, которая должна была быть, – уверенно сказала я и добилась своего.

– Если ты считаешь, что я обманом усадил тебя на это место вместо другого своего ребенка, то это не так, – рассмеялся он. – Ты – единственная, кому по праву принадлежит дворец Исчезающей Луны, и это легко проверить. В День Единения.

Одиннадцатый день каждого месяца считается святым для верующих в лунного бога, а все потому, что он наполнен мистикой и разного рода чудесами. Некоторые служители храмов Фараханы утверждали, что слышали его голос, отвечающий на мучащие их вопросы. Его Величество сейчас открыто намекало, что, раз я священная «жена», то непременно сумею напрямую спросить у своего «мужа», подлинная ли я. Вот только в общение с божеством я всегда верила неохотно.

– Ах да, это, – без удовольствия согласилась я, обводя взглядом благоухающие в тени деревьев цветы. И внезапно вспомнила о собственном Цветке. – Скажи, связана ли спешка с моим становлением сивиллой с тем, что принц Дали теперь в моем гареме?

– Связана. Очень тесно, – хитрые глаза отца скользнули по мне. – Ты ведь понимаешь, что я не позволю его отослать?

Разумеется, ведь тогда и без того хрупкий мир полетит к чертям. Даже такая, как я, это понимает, поэтому предостережение о «войне» с этим человеком было лишним: словно мне заняться было нечем.

Наблюдая за мной, король вдруг сказал то, что сказал. Что же такого, интересно, отразилось на моем лице?

– Разве он не красив? – густая бровь изогнулась. – Он прекрасен, и он целиком и полностью твой.

Я посмотрела на него тяжелым взглядом.

– Мой. Но ты не можешь не знать, что теперь мне придется взять еще один Цветок, – почти гневно прошипела я. – А все из-за этой чертовой политики.

– Политика, может, и чертова, но она не раз играла нам на руку.

– Это ты ею играл, а не она играла.

– Важно ли это!? – искренне посмеялся он. – Так ли плохо иметь парочку красавцев в своей постели, дочка!?

– Может и нет, но мне все равно, – хмыкнула я. – И кто следующий «красавец»?

– Это у тебя нужно спросить, – ослепительная улыбка правителя обращена ко мне. – Кто следующий, Аристалексис?

Я задумалась. Несомненно, принять в гарем принца из другой страны показывало хорошие отношения Азеластана по отношению к Дали: это укрепит дружбу двух государств и создаст мне лицо на международном уровне. Но если взглянуть на моих собственных подданных, то, несмотря на бесспорное уважение к моему статусу, сама по себе я уважаема не буду.

– Мне нужен мужчина, обласканный народной любовью, – выдала я, только сейчас обратив внимание на чашку чая перед собой.

– Ты права: твоя репутация оставляет желать лучшего, – отец согласился, не отрывая от меня проницательного взгляда. – Я уверен, что исправлять ее ты собираешься мало, и советую тебе поправить дело браком с подходящим партнером, но не забывай, что зрелищ требует не только простой люд.

Верно. Есть еще служители храма и знать, которым есть большое дело до того, кто занял пост сивиллы лунного бога. А также маги, правда, им все равно на храмы Азеластана.

– Итак, тебе нужны как минимум еще трое, – подытожил он.

– Ты забываешься: даже с отвратительной репутацией я остаюсь сивиллой, – усмехнулась я, делая глоток холодного чая. – С чего ты взял, что я буду так заморачиваться с мужьями ради какой-то там всеобщей любви?

– Конечно же потому, что ты ненавидишь заморачиваться, – неожиданно проговорил мужчина. – Тебе проще несколько раз выйти замуж и жить в свое удовольствие, чем лгать о своем характере всему королевству, делая неискренние поступки и говоря неискренние слова. Многим лучше, если твои супруги будут обожаемы страной и их слава будет в равной степени отходить тебе.