– Да, вот, хочу устроиться на работу в русский ресторан при супермаркете…

– Нормально! – отвечаю.

Поначалу он немного обиделся на мой ответ, видимо, не совсем принимая мою поддержку его выбора, не соответствующего уровню его научной квалификации.

– Зато там не будет русофобов, – говорю, – ты же сам к этому стремился.

В итоге, с начала лета он начал работать в этом русском супермаркете, и с этого времени я находил его в лучшем расположении духа.

…Выбором русских товаров магазин изобиловал. Звучала русская речь. Я взял бисквитный торт, к чаю – в стиле тех, что обычно, покупаю в Курске, когда иду в гости. А моя любимая целиковая селедка, которой меня потчуют в Курске, заманчиво, как и там, смотрела на меня из пластиковой кадушки. Но не взял, так как знал, что и на сегодня Миша запасся устрицами.

Следующий ориентир к Мишиному дому – тянущуюся вдоль всей улицы стену еврейского кладбища, я нашел без проблем. Какая-то прогуливающая собаку парочка, помогла мне найти нужный подъезд. Оля и дети готовили стол к ужину. По телеку вещал московский канал. Вскоре вернулся Миша, и мы сели за стол, продолжив разговор на все темы мира.

Оба – Оля и Миша – жаловались на канадскую медицину, сетуя на то, что к специалисту, без направления лечащего врача – не пробиться. Но лечащий врач отказывается направлять их к специалисту, то есть – к хирургу.

Миша показал мне два нагноившихся пальца ноги, от боли которых он заметно прихрамывал.

– И это длится уже много месяцев, – негодовала Оля. – Лечащий врач назначил ему антибиотики, но лучше от этого не стало. Удалось записаться к инфекционисту, и тот выписал другие антибиотики, но все равно – не помогает. А к хирургу не записывают…

Разгневанный Миша подумывал даже плюнуть на все, и поехать к хирургу в Москву. Ситуация казалась мне странной. Я посоветовал им обратиться в какую-нибудь университетскую клинику, особенно если после теперешнего консервативного лечения улучшения не наступит.

Назавтра Миша решил свозить меня в местечко Сен-Совер (Saint-Sauveur). Это недалеко от Монреаля, в массиве Лорентидских гор, где в выходные дни зимой, они катаются на лыжах.

Мне не очень хотелось выезжать за город, так как на сам Монреаль оставалось не так уж много времени. Ведь на уик-энд мне предстояла поездка в городок Труа-Ривьер (Три реки) по приглашению друзей моих девчонок. Но Миша уже взял отгул на работе, и оказываться от поездки было не совсем хорошо. Решили, что поедем, но что во второй половине дня вернемся в Монреаль.

Приход осени, по дороге к Лорентинам, и особенно в горах, был заметнее, чем в городе. А когда поднялись на высоту, склоны, казалось, горели искусственной подсветкой.

Лорентиды – это совсем невысокие горы, и горнолыжные трассы здесь, конечно, не такие протяженные, как в Альпах. Зато это близко от дома, и сюда можно приезжать хоть каждые выходные.

Несмотря на межсезонье, улочки деревушки Сан-Совер бурлили хождением взад-вперед многочисленной публики. Фасады сувенирных магазинчиков и ресторанов были украшены желтыми кленовыми листьями. Атмосфера этой курортной деревушки в Лорентидах вполне походила на курортные деревушки в Альпах, лишь архитектурный стиль здесь иной.

Вот я и увидел своими глазами места, что Миша описывал мне по телефону в их лыжные уик-энды.

Как и планировали, во второй половине дня мы вернулись в Монреаль. Я шел вдоль набережной в сторону его современного центра. У причала стоял круизный лайнер этажей в десять высоты. Каюты его были пусты, – туристы, судя по всему, отправились на экскурсию по городу.

А на палубе небольшого судна, чуть дальше по бухте, я заметил хождение женских фигурок в белых халатах. Направившись туда через живописный скверик, я вскоре оказался у судна-сауны с солярием на палубе. Распаренные тела, то выходили из клубящейся паром сауны поднимались к солярию, то снова возвращались в сауну. Некоторые, спускались к прохладительным бассейами на площадке у судна, или же просто, общались с бокалами в руках – до того, как вернуться в жар сауны.

Помечтав немного о посещении подобного заведения, я продолжил свой путь к кварталу небоскребов, ориентируясь на самый заметный из них – с крышей треугольной формы. Близость квартала оказалась кажущейся: я долго шел по набережной, а небоскребы едва ли приближались. Правда, по пути я останавливался на фотографию. Многочисленные кафе сквериков на набережной по-осеннему грустно пустовали. Взяв чуть в сторону от набережной, я оказался на территории Старого элеватора – монументального сооружения ставшего местной достопримечательностью – отчего и не подлежащего сносу.

До квартала небоскребов я дошел уже затемно. Зашел согреться и перекусить в торговый центр одной из высоток. Кстати, высота зданий Монреаля не должна превышать высоту его горы Мон-Ройаль (Mont-Royal). В здании небоскреба с крышей треугольной формы 205 метров – что лишь на нескольких метров ниже до этого лимита.

Возвращаясь к площади Оружия, я оказался у широких – через всю улицу – пагодных ворот. Это вход в Китай-город. Магазины, рестораны, публика, речь на улицах вполне соответствовала названию этого квартала. Я взял на пробу привлекательного вида мучную лепешку, приятную на вкус. Но, мысли о том, что как бы там не оказалось «собачатины», портили аппетит.

Назавтра предстоял выезд в Труа-Ривьер («Три Реки») – это в двух сотнях километров к северо-востоку от Монреаля.

Еще затемно Миша отвез меня на автовокзал в центр Монреаля. Как и в Старом Свете в субботнее утро улицы здесь были пустынны. Автострада – тоже почти без движения. В автобусе было тепло и комфортно. Светало. Лесистый пейзаж за окном был красив, но монотонен – здесь не было извилистых деревушек со шпилями церквей, одухотворяющих дорожный пейзаж Старого Света. Архитектурные очертания редких населенных пунктов соответствовали прямолинейности дороги. Пользуясь наличием в автобусе связи с интернетом, я занялся отсылкой вчерашних фотографий и перепиской с друзьями.

В итоге, вздремнуть за два часа пути так и не получилось. Автобус прибыл на автостанцию «Труа-Ривьер» точно по расписанию. Меня приветствовали Елена, и ее парень. Елену я знал еще по Парижу – она бывала у нас дома во время совместного студенчества с моей старшей дочкой. Её парня Макса я видел впервые. Обоих отличала спортивная выправка.

По происхождению Елена – румынка, но в Канаде она с детства. Макс тоже некоренной канадец, приехал сюда из франкоговорящей Мартиники. Вот уже год, как они вместе. Она – социальный работник, он – информатик.

После короткой прогулки по набережной реки Святого Лаврентия в Труа-Ривьер они повезли меня к себе домой. Ребята жили в 20 километрах от города. Узкая лента дороги, в рощицах по сторонам, то опускалась, то поднималась по холмистой местности, напоминая мне иные места под Курском. А линии электропередач с деревянными столбами-граблями, напоминали картинки учебника истории начальных классов из раздела «электрификация и лампочка Ильича».

Масштабы их добротного двухэтажного дома, и раздолье усадьбы – с рощицей, и даже с речушкой, в небольшом овражке – говорили о том, что пространства в Канаде хватает. Ребята провели меня по многочисленным (на двоих!) красиво обставленным комнатам их дома. В подвальном этаже пылал жаром котел на древесной топке. Пейзаж, с балкона отведенной мне комнаты, напомнил мне недавнее посещение Ясной Поляны. Правда, надо сказать, что в поездках я повсюду ищу сходство с Россией, и так, или иначе его нахожу – может быть как «тот, кто ищет…» Но о действительном сходстве России с Канадой, мне помнится, нам говорили на уроках географии в школе – по крайней мере – о сходстве их климатических зон.

После дома – ребята показали мне их подсобное хозяйство. На грядках, несмотря на октябрь месяц, оставалось еще немало дозревающей зелени. Даже краснели ягодами кусты малины. Дочки меня предупредили, что их друзья – вегетарианцы, и что питаются они, в основном тем, что им дает их участок.