– Я ещё и морды иногда бью. – Согласился он, ничуть не удивившись моему откровению. – Но это вовсе не значит, что вы должны меня опасаться, Наталья Викторовна. – Он тут же поставил меня на место, а я, точно волчонок, который приручению не поддаётся, укусила, вонзая свои острые зубки в прежнее место.

– И в сексе ты грубый, да? – Я намотала прядь волос на палец и с усилием потянула, заставляя себя опомниться – глухо!

– Люблю жёстко. – Подтвердил он догадки, а я протяжно простонала, не позволяя себе представить его в постели.

– А я не люблю… – Похвасталась, радуясь чему-то непонятному. – Тогда о чём нам с тобой говорить, а?

– Уверен, мы найдём оптимальный вариант.

– Татарин, а ты где сейчас? В туалете? И у тебя стоит?

– Наталья Викторовна, а давайте я всё-таки приеду и мы с вами об этом поговорим, глядя на ситуацию под другим углом? – Предложил он чрезмерно настойчиво, но мои тормоза отказали окончательно. И давление его не понравилось, и тон.

– Под каким? Ты на коленях или я?

– Наталья Викторовна, для справки: у вас геолокация включена, тут езды-то минут на пять максимум. – Выдал он, будто ведром ледяной воды окатил, и я сдалась.

– Ты что! Я на работе! – Выкрикнула, расправляя плечи, смахнула проступивший на лбу пот подрагивающими пальцами. – До завтра, Татарин. И… ты же помнишь…

– Да, да, разумеется: этого разговора не было. – Заверил он и отключился первым.

– Ну и дура же я… – Получилось выдохнуть секунд через тридцать после того, как в трубке наступила тишина.

Я посмотрела на дисплей и виновато рассмеялась, не понимая, какой чёрт меня дёрнул набрать Татарина. А, может, дура оттого, что не согласилась на его приезд?..

Вынуждена был признать, что впервые за долгое время мысль о сексе не вызывала у меня отвращения. О мальчишке думать хотелось исключительно хорошо и в каких-то неестественно ярких тонах. Примерно в тех же красках я вспоминала свой первый раз. Не сразу, далеко не на следующее утро, и исключительно наедине с собой. Граммов, эдак, после трёхсот коньяка… Когда жизнь казалась полным дерьмом и смысла в ней не наблюдалось. Вот тогда и выплывала из воспоминаний та самая ночь на пляже. Та дикость, та совершенная случайность.

Еле перебирая по ступеням ногами, я поднялась на нужный этаж. Неторопливым шагом приблизилась к кабинету, совершенно без сил рухнула в рабочее кресло, без мук совести отодвинула от себя какие-то папки с документами, что принесли в моё отсутствие. За это утро я успела полностью выгореть и требовалась срочная подзарядка. Воспоминания. Может, из детства… отдых с родителями в Геленджике, например… Но пока разум клонился к воспоминаниям правильным, тёплым, мысли уплывали далеко-далеко от места назначения. Ночь, пляж, незнакомый мужчина рядом…

Это случилось, когда шумиха с отчислением окончательно улеглась, а долгожданные экзамены всё не наступали. Когда товарищи из госслужбы уже крепко взяли меня в оборот, но первое задание виделось весьма туманным и не совсем реальным. Виктор Евгеньевич пригласил меня на чай вне своего кабинета и добродушно улыбнулся.

– Как дела? – Спросил он таким тоном, будто действительно собирался выслушать ответ, я же, прекрасно понимая, кто передо мной, откровенничать не торопилась.

– Спасибо, всё уладилось. – Осторожно кивнула, имея в виду не только его искреннее участие, но и помощь, ведь именно с подачи Гурина мои документы в институте так и не дошли до урны, куда отправляли всех отчисленных.

– Ты выглядишь уставшей, напряжённой. Никто не обижает?

– Уставшей? – Дёрнула я плечом. – Всё пройдёт. Экзамены закончатся и…

Гурин неодобрительно покачал головой.

– Нужно раньше. – Мягко проговорил он, а у меня от этого тона по телу прошла судорога отвращения.

Он усмехнулся, но едва ли это была издёвка, скорее, понимание ситуации. Не отпуская моего испуганного взгляда, Гурин извлёк из портфеля зачётку, прижал её ладонью к столу и аккуратно придвинул ко мне. Корочку я открыла и покрылась испариной.

– На красный диплом идёте, Наталья Измайлова! – Поощрил он тоном, а я аккуратно закрыла книжечку с отметкой «отлично» по предстоящим экзаменам. – Дипломная работа также защищена успешно. – Добавил.

Я нетерпеливо кивнула, а Гурин посерьёзнел, лоб его рассекли две глубокие морщины.

– Ты, Измайлова, езжай на недельку куда-нибудь. Отдохни, развейся… – Проговорил он так, будто советует, а не приказывает, и я испуганно сжалась.

– Куда?

– Да какая разница? Хочешь – домой, хочешь – на курорт. За границу не суйся, а вот наши красоты можешь и посмотреть… почему нет…

Гурин бросил на меня красноречивый взгляд, тут же поверх зачётки оказался конверт.

– На мелкие расходы. – Развёл он руками.

– Я могу идти?

– Чай выпей и вперёд! – Улыбнулся он мне, точно родной. – Ты умная девочка, Измайлова. – Проговорил Гурин, как только я выпила остывший чай залпом и подскочила с места, желая поскорее сбежать и спрятаться. – И чем меньше ошибок ты успеешь совершить, тем легче нам с тобой будет расставаться.

Я недоверчиво улыбнулась.

– Что, и такой момент настанет? – Выдала слишком резко и Гурин поморщился.

– Твоё личное дело хранится в моём кабинете, Измайлова. – Проговорил он и выделил время, чтобы я переварила эту информацию. – И в моих силах сделать так, чтобы дальше оно не пошло. – Добавил достаточно тихо, и я присмирела. Теперь уже внимательно вслушиваясь, улавливая эмоции и полутона.

– И что я должна сделать для того, чтобы оно дальше не пошло?

– Поговорим об этом через год-два. – Пожевав губами, заключил мужчина и окинул меня оценивающим взглядом.

– Почему не сейчас? – Нервно сглотнув, приблизилась я к Гурину, уже точно понимая, что готова, без преувеличений, на всё.

Знала, что край моей широкой юбки касается мужского колена. Весьма недвусмысленно. Ведь специально подступилась и остановилась, лишь уловив едва слышимый шорох ткани. И меня не страшила мысль, что на это предложение Гурин откликнется, но он опустил взгляд, давая понять, что фокус не удался.

– Для некоторых решений, Измайлова, нужно созреть. – Проговорил он наставническим тоном.

– А пока я буду зреть, вы раскатаете меня в таком дерьме, что и голову поднять будет стыдно? – Догадливо улыбнулась я и только проступившие слёзы свидетельствовали о том, что это понимание не радует.

Гурин вскинул на меня кристально чистый, невинный взгляд и деланно усмехнулся.

– Ты за кого меня принимаешь, Измайлова? Я твой друг. – Выдал он таким тоном, будто я была умственно отсталой. Сказал и провёл костяшками пальцев по оборкам юбки, едва касаясь ткани. – И если это вдруг изменится, в такую мясорубку попадёшь, детка, что костей не соберёшь. – Добавил он с давлением, позволяя понять и прочувствовать, что о жизни я пока знаю недостаточно.

– Извините. – Отступилась я, а он ободряюще улыбнулся и подмигнул.

– Не кисни, Измайлова! Время быстро летит. Оглянуться не успеешь, как позабудешь моё имя.

– Пожалуй, что и так… – Не стала возражать я, а Гурин покорность не оценил.

– Я верю в тебя, Измайлова!

– А я верю вам. – Пробубнила я, стоя с поникшей головой.

Молчание затянулось и, видимо, пора было уходить, а я всё не решалась сдвинуться с места, как Гурин странно на меня глянул и поманил пальцем, призывая приблизиться, склониться. Когда я подошла, придержал за подбородок, поворачивая так, чтобы своим дыханием едва касаться кожи на моей щеке.

– У разных мужчин есть свои, особенные пристрастия в постели, Наташа. – Сказал он вроде и отстранённо, но сам тот факт, что назвал по имени, заставил насторожиться. – Некоторым лучше не давать повода доставать из недр души свои звериные повадки, первобытные инстинкты. Им нельзя давать повод чувствовать над тобой власть. Да и… девственность уже давно не в моде. – Сказал, но продолжал удерживать моё лицо цепкими пальцами.

Внимательно следил за тем, как оно наливается тяжёлой пунцовой краской, как от кожи исходит жар, как дыхание сбивается и становится порывистым.