– Думаешь, ты лучше? Думаешь, сам всю жизнь сможешь плевать на мнение других, да?

Татарин нервно тряханул головой.

– Уверен, что так и будет. – Заявил, а я рассмеялась.

– Да уж, достижение… своего преподавателя трахнуть! Ведь этого хочешь?

– Тише, Наталья Викторовна. – Приложил он палец к губам, нависая надо мной, запахом своим окружая, обезоруживая, своей силой, которой намного больше, чем казалось мне изначально. И сила эта, мощь, пульсирует в нём, заставляя приклониться любого, кто приблизится. – Пусть это останется между нами.

– Дурак ты, Татарин. – Отмахнулась я, заставляя себя забыть всё, что сказано, что происходит, что чувствую.

А что я, собственно, чувствую? Вероятно, то, что где-то не хило так дала маху, строя планы на долгую счастливую жизнь. Вот, смотрю на него сейчас, слушаю, и понимаю, что не сходится. Алгоритм решению не подлежит. А Татарин и эти мои мысли считывает, словно сканер.

– И всё же вы дали мне время. – Нахально улыбнулся он.

– Что? – Нахмурилась я, не понимая, что имеет в виду.

– Время на то, чтобы подобрать ключи, чтобы разгадать тайну.

– Ты о чём сейчас, дитя горькое? – Склонила я голову набок, ухмыляясь его самоуверенности.

Не думая о том, как сейчас выгляжу, я протянула руку и провела по его коротким волосам, взъерошивая их.

– Спасибо, что проводил, староста. Работать с тобой одно удовольствие.

– Мы вернёмся к этому разговору. – Не желая прощаться с занимательной беседой, мстительно прищурился Татарин. Я глянула на часы и с не меньшим сожалением подвела итог.

– Уже поздно. – Оглянулась по сторонам, только сейчас и замечая приглушённый свет в коридоре, эхо, гуляющее по нему от брошенных вскользь фраз. Полное отсутствие людей… преподавателей и студентов. – Пожелать моему студенту спокойной ночи? – Я стрельнула глазами на его гневный румянец, а Татарин наиграно рассмеялся.

– Куда там… Мне же ещё изучать… Как вы там сказали? Первую ступень алгоритма длиною в целый учебный год? – Я согласно кивнула, а он, прикинув что-то в уме, добавил. – Вот и буду я трепетно перебирать страницы конспекта.

– Ты его даже не открыл. – Я с умилением глянула на парня, а он бестолково плечами пожал.

– Тогда вас буду вспоминать. И всё, что вы говорили. – Я нахмурилась, а Татарин поспешил исправиться. – Я лекцию имею в виду.

Я отстранённо кивнула, поглядывая в сторону преподавательской, а Татарин коснулся моего плеча, заставляя временно притуплённое чувство опасности снова встать на дыбы.

Я задохнулась возмущением, а округлил парень глаза, пытаясь как-то оправдать подобную реакцию. Не позволяя этой мысли задержаться в моей голове, беззаботно улыбнулся.

– А номер телефона, Наталья Викторовна?

– Ах да, конечно! – Спохватилась я и открыла сумочку, высматривая в ней визитку. Парню её протянула. – И не забудь меня добавить в студенческую группу. – Предупредила строго, а он, издеваясь, неловко рассмеялся.

– Да я, как бы, не о том, но, в общем… – начал он торопливо и путанно изъясняться, а я, глядя на это скептически, неодобрительно головой качнула. – Договорились! – Играючи моргнул, то ли меня заверяя, то ли уговаривая.

Он всучил мне в руки бумаги, , уходя, развернулся на месте, как вдруг обернулся, глядя с подозрением.

– Вы на машине, вообще? – Спросил строго и будто с заботой. Такой забавной, умилительной мальчишеской заботой.

– Тебя подвезти? – Изогнула я приподнятые в наигранном удивлении брови, а Татарин снова вспыхнул гневным румянцем.

– До свидания, Наталья Викторовна. – Выговорил он сквозь зубы и направился к лестнице.

Он ушёл, а я вдруг поняла, что не хочу переосмыслять произошедшее. Ни намёки его, ни скрытые умыслы. И это странное желание оставить всё как есть… не ставить категоричную точку, не вычерчивать предельно чёткую и понятную двоим границу, а именно оставить как есть. С недомолвками, с невнятными полутонами и многообещающими полуулыбками. А следующим вечером, сидя в преподавательской за чашечкой чая, я обратилась к профессору психологии.

– Владимир Германович, а что вы можете сказать об одном студенте… Татарин Олег.

Профессор задумчиво посмотрел на меня, мягко улыбнулся, а я пропустила сквозь себя его хитрый взгляд, не позволяя оставить в сознании раздражающие занозы.

– Интересный молодой человек, Наташа. – Учтиво кивнул он мне, пеняя на то, что не подошла, не переговорила с добрым знакомым сразу, как появилась в институте. Я виновато улыбнулась и всем своим видом выразила внимание.

– Нет в нём ничего интересного. – Категорично заявила дамочка, что старательно обращала на себя внимание ещё вчера.

– Вот как? Тогда… охарактеризуйте его двумя словами? – Резко отозвалась я, но на мой выпад дамочка лишь деловито ухмыльнулась.

– Интеллигентный ублюдок. – Вытянула она губы соблазнительной трубочкой.

Я напряглась, понимая: это именно то, что и сама почувствовала, только вот так с ходу не смогла выразить ощущения теми же двумя словами.

Я глянула на профессора, а тот неторопливо кивнул, соглашаясь со сказанным выше.

– В нём действительно присутствует это неугасаемое пламя варварства, необузданная мощь дикаря. – Воодушевлённо заключил он. – И, должен признать, практически отсутствует сострадание к ближнему. – Скривив губы в жесте сожаления, профессор задумчиво кивнул. – Ну, а выразительные аристократические черты и классическое образование, позволяют умело маскировать эти первобытные инстинкты, делая его практически неуязвимым, позволяя считать себя высшим существом. И судя по тому, что вопрос всё же возник, пообщаться с этим, бесспорно, прекрасным экземпляром, ты успела. – Заметил он. – Так вот, когда с ним общаешься… чувствуешь себя… – Профессор прищёлкнул пальцами, подбирая верное слово, а дамочка, что была заинтересована в беседе ничуть не меньше меня самой, пакостно оскалилась.

– Чувствуешь себя мерзко. – Выдала она налегке и с каким-то необъяснимым, извращённым удовольствием. Проговорила и облизнулась, припоминая что-то личное, и, я практически уверена, интимное.

Глаза профессора алчно заблестели, а я, точно предвкушая то, что мне ещё предстоит испытать, улыбнулась, удивляясь тому, какие схожие чувства вызывает Татарин у женщин.

– Вижу, вы услышали то, что хотели. – Отметил профессор как бы между прочим и поднялся из кресла. – Моё почтение. – Кивнул он мымре.

Глядя на меня, профессор подавил рвущуюся сквозь самоконтроль улыбку.

– Пресловутая троица и вас не обделила вниманием? – Поинтересовалась мымра, пользуясь тем, что мы остались наедине. Я лишь вопросительно изогнула бровь.

– Троица?

– Чижов, Татарин, Меньшов.

– Местная элита?

– Да ну куда там… Ниже среднего. Но, согласитесь, не обратить на них внимание непросто.

– Наглые, дерзкие, непозволительно красивые? – Улыбнулась я, перечисляя букет характеристик, на которых остановилась сама.

– Что-то вроде… Но есть у нас и компания откровенных отморозков. У вас сегодня лекция в их группе. Вот уж где природа-матушка оторвала душу. Даже упомянутый мною Чижов не так хорош. Но вот тормоза у ребят отсутствуют напрочь.

– Посмотрим. – Ответила я, позволяя понять, что этой информацией не заинтересована вовсе.

– Кстати, он о вас тоже расспрашивал. Татарин. – Оставшись недовольной моим нежеланием общаться, мымра бросила наживку.

– Продолжайте. – Милостиво кивнула я, вызывая интригующую улыбку.

– С самого утра секретарю ректора в горло впился.

– Прямо-таки секретарю? – Потянула я с насмешкой. – И неужели действительно впился? Не слишком ли круто?

– Для этого самца? Да перестаньте! – Отмахнулась от моего вопроса мымра, поглядывая снисходительно. – Он имеет всё, что движется, если питает к объекту хоть малейшую заинтересованность. Практически уверена, с Леночки Сергеевны он и начал, так что не питайте иллюзий, дорогая.

– А вы не ревнуйте.