– Не можешь что?

– Забыть. Если не о том, что бросил жалею, а о том, что тогда не остался? – Добавил, а я слабо улыбнулась, пряча за улыбкой этой громкий триумф.

– Главное, чтобы о том, что полгода назад женился, помнил. И о том, что два дня назад жена сообщила тебе о своей беременности. – Я поставила Громова на место, не имея в планах этих бессмысленных скорых побед.

– Ты ведь появилась, чтобы всё разрушить?

Я перевела дыхание, выдерживая негласный упрёк.

– Когда мой первый рабочий день?

Громов долго смотрел на меня, прежде чем что-то ответить. Смотрел и ждал каких-то признаний. Не дождался. Взгляд я не отвела. И в силе характера не уступила. Пожалуй, хотела бы сейчас растоптать – смогла бы это сделать. Но ведь растоптанным он мне был не нужен. Другого хотела, к иной цели шла.

– Я позвоню. – Отмахнулся он и всё же вернулся к своему бокалу, наполненному виски. А я ушла. В светлое будущее, разумеется.

Стены института встретили меня враждебно. Впрочем, о том, чтобы выделить молодому и, бесспорно, талантливому преподавателю место и часы, пришлось отправить на заслуженный отдых одного из сторожил… И профильную группу всё же доверили… Я мило улыбнулась и взглядом дала понять, что плевать хотела на их частное мнение.

– Поздравляю с первым рабочим днём. – Невозмутимо кивнул Герман Юрьевич, представив меня преподавательскому составу.

– Третий курс… Весьма смелое начало. – Вытянул губы трубочкой старикан в круглых очках времён революции и, уходя, склонил голову в учтивом поклоне.

– Не бойся, гремучие змеи только пугают своими звонкими хвостиками, – улыбнулась дама слегка за тридцать, а с претензией максимум на двадцать пять, – но пока ты не ступила на их территорию, жалить не станут. – Доброжелательно прильнула она, переходя на доверительный шёпот, а я совершенно невежливо отшатнулась, не заботясь о том, что дама сочтёт моё действие брезгливостью.

Отшатнулась и небрежно смахнула с плеча следы её прикосновения.

– Вы нарушаете зону моего комфорта. – Сообщила обыденным тоном. – И я вам не подружка. – Разорвала не случившийся контакт и ушла, чеканя шаг.

Вошла в аудиторию и замерла, наблюдая хаос, подобный тому, что устраивают семиклашки в период острого выброса гормонов. Заняла место у преподавательского стола, внимательно оглядывая студентов. Смотрела и завидовала им, подавляя желание плюнуть на обязательства и выдвинуться в ближайшее кафе, чтобы отметить знакомство. Общий сумбур прекратил удивлённый возглас случайного знакомого.

– О! А вот и наша Барби! – Точно трёхлетний мальчишка, впервые оказавшийся в зоопарке, ткнул пальцем в мою сторону парень, ещё при первой встрече запомнившийся мне своей диковинной красотой.

Рыжие кудри задорно вздёрнулись, а голубые глаза с озорством сверкнули.

– И я рада вас видеть, Чиж. – Кивнула я, сдерживая улыбку, что вызвал его яркий румянец. – Снова придержали для меня местечко? – Дважды хлопнула я ладонью по преподавательскому столу, и лицо парня озарилось счастливой улыбкой.

– Лучшее из тех, что было. – Залихватски кивнул тот и, беззастенчиво возлагая на себя роль лидера, махнул одногруппникам, призывая присаживаться.

– Спасибо, дорогой, а для тех, кто ещё не в курсе, представлюсь: Измайлова Наталья Викторовна. С сегодняшнего дня я буду вести у вас программирование и основы информационных технологий.

Блуждающие улыбки наполнили аудиторию, я же ухмыльнулась.

– Для тех, кто успел порадоваться отсутствию вашего преподавателя Князева, неприятные новости: я в разы страшнее.

– Потому что будете помнить всех должников? – Раздался возглас кого-то из девочек.

– Потому что одинокая неудовлетворённая женщина к тридцати годам становится просто невыносима, а я как раз достигла той самой черты, переступив которую, должников не бывает в принципе, и вы вылетите из института прежде, чем успеете сказать «мяу».

Сообщила таким тоном, что процентов семьдесят сидящих в аудитории предупреждением прониклись, и даже успели раскрыть конспекты. Рыжий-голубоглазый-дерзкий нагло поедал меня взглядом.

– Для Чижа сойдёт и «чик-чирик». – Добавила с ироничной улыбкой и, планируя выждать минуту, пока смех в аудитории стихнет, развернулась, желая обойти преподавательский стол, приблизиться к доске.

Лезвием охотничьего ножа в спину врезался чужой взгляд. Не лёгкий и задорный, как у Чижа, не пустой, с лёгким налётом безразличия и тускло мелькающим в нём интересом, как у большинства присутствующих, а совершенно другой. Внезапный, твёрдый, упрямый, опасный. Такой, что всё нутро заколотилось в приступе вопящей паники. Такой, что я на месте развернулась, забыв об осторожности, о благоразумии. Развернулась и на требовательный взгляд ответила. А он и не думал отворачиваться, скрываться, прятаться. Так и смотрел исподлобья. Жадно, словно дикий голодный пёс куски мяса вырывал он из общего образа детали и фрагменты единой картинки.

– Я в преподаватели подалась от скуки. – Проронила, не смея оторвать от наглеца взгляд. – Ограничивать себя не привыкла, симпатии и антипатии скрывать не смею и не считаю нужным учиться. Поэтому вы, молодой человек, – ткнула я в незнакомца пальцем, точно как совсем недавно Чиж в меня, – будьте любезны, устраивайтесь на трибунах как можно выше. Мне неприятен ваш взгляд и, практически уверена, так же неприятно в скором будущем станет ваше присутствие.

Тот жёстко хмыкнул и его взгляд стал острым, властным, подавляющим.

– Боитесь, что я удовлетворю вас прежде, чем успеете завалить на экзаменах добрую половину группы? – Дерзко бросил он, не меняя своей фривольной позы полулёжа.

– Скорее, подозреваю, мне настолько понравится, что расставаться не захочется, и пересдачами я вас точно замучаю.

По аудитории медленно расходились редкие нерешительные смешки, и интуиция подсказывала, что вовсе не меня стеснялись бесстрашные студенты. На своего одногруппника они поглядывали исподтишка, на него, бесстрашного, стреляли глазами.

– Не испытывайте судьбу и моё терпение. – Язвительно улыбнулась я, а студент выровнялся, угрожающе расправляя мощные плечи, навалился на стол, приподнимаясь на локтях, и едва слышно, вероятно, одними лишь губами проговорил:

– А я всё же рискну.

Пообещал он, но взгляд его смягчился. Настолько, что я смогла свободно вздохнуть, что сердце моё успокоилось, а пульсирующая в висках боль, вызванная необоснованным страхом, отступила. Я поглядывала на него с опаской, всё ещё помня недавние чувства, впечатления. Спешно оценивала то, что нельзя было разглядеть на молодом лице, в спокойных, казалось бы, глазах, что нельзя было прочесть по непринуждённой позе. А он теперь вёл себя так, будто растерял ко мне и малейший интерес. Бегло переговаривался с тем же Чижом, что сидел от наглеца по правую руку, коротко улыбался блондинке, устроившейся на уровень выше, слишком вызывающе запрокидывал голову, намереваясь ей задорно подмигнуть.

Опомнившись, я записала на доске тему, села за стол, мысленно отвесила себе оплеуху за то, что так увлеклась нелепым выпадом, невинной шалостью, быть может, и практически забыла смешанные чувства, заполнившие нутро, когда наши взгляды скрестились. «Просто показалось, не более» – беспрестанно твердила я самой себе. «Всего лишь мальчишка» – неодобрительно качнула головой, успокаиваясь окончательно.

– Кто староста группы? Где журнал? – Я вскинула взгляд и снова почувствовала опасность, исходящую от него. Более остро, более резко. Слишком явно, чтобы отмахнуться от неё снова.

На вопрос откликнулся мальчишка на третьем ряду, тут же засуетился, но мой наглец встал в полный рост, заявляя свои права.

– Я староста. – Громогласно проговорил он, заставляя парнишку нервно оглянуться и будто ещё глубже присесть на месте.

Он объявил и тут же стал пробираться к ступеням. Точно атомный взрыв наступал, заставляя колебаться от оглушающей волн, заставляющей сердце замереть. Но это по ощущениям, на деле же он спустился вприпрыжку. Мальчишку, что так и замер с журналом группы в руках, будто в благодарность, увесисто хлопнул по плечу, и выдернул папку с документом из недвижимых пальцев. Приблизившись, бросил журнал на стол со звонким шлепком и сам передо мной раскрыл на нужной странице. Придвинул документ ближе, предложил ручку, что достал из нагрудного кармана.