- Девять негритят, поев, клевали носом. Один не смог проснуться, и их осталось восемь, - сказал я это уже после того, как голова Лейлы Попы отделилась от плеч и упала на пол.
Так. Работать по заветам французской революции — это конечно хорошо, но и действовать как самурай, у которого нет цели, а только путь, не лучший вариант. Но что делать дальше, я просто не знал. После того, как увидел во главе стола Бланку Рыбку, которая откровенно застроила собравшихся высоких чинов, вообще все пошло наперекосяк.
Но о Властимиле Крестове и Лейле Попе не грустил. Мои действия сейчас, пусть и в цейтноте, были вызваны холодным расчетом и логикой - на кону моя жизнь, и рисковать очень не хочется.
Тело Лейлы как раз в этот момент наконец съехало со стула, приземлившись на пол с глухим стуком.
Нет, все правильно сделал.
Просто так человек себе белесые импланты ставить не будет - они превращают любого, даже самого красивого человека в устрашающую куклу. И похоже, судя по тревоге предчувствия, у меня была возможность сюрпризом узнать о наличии высоких боевых возможностей у Лейлы Попы. Подобным тем, как к примеру были у охотившегося в Петербурге за Анастасией штампа.
Я до сих пор клеил на лицо дружелюбную улыбку, демонстрируя маску скучающей непринужденности, а сам же под маской разогнался в мыслительном процессе как реактор на быстрых нейронах.
Чтоделать-чтоделать-чтоделать…
В полнейшей тишине после падения на пол Лейлы прошло долгих несколько секунд, пахнувших терпким кислым запахом пота. Запах человеческого страха. Так пахнут плохие парни, которые застигнуты на горячем - вдруг мелькнула у меня мысль, сразу определившая вектор дальнейшего распространения беседы. По крайней мере, я примерно решил что буду делать на короткой дистанции.
Плохим парням плохие методы.
- Стиви, друг дорогой, - обратился я к Стивену Робинсону, расположившемуся по правую руку от Бланки Рыбки. - Иди сюда, садись рядышком, - постучал я молотком по ближайшему пустому стулу.
Говорил по-русски, но не боялся, что меня не поймут. Кто язык не знает, тому импланты переведут - я вновь в мире корпораций, а здесь средний уровень жизни хотя и много ниже, чем в странах Большой Четверки, зато уровень используемых в повседневной жизни технологий - опять же в среднем по палате, много выше.
Господин Робинсон, кстати, прежде чем выполнить мое указание, бросил очень быстрый взгляд на пани Рыбку.
После того как я увидел ее во главе стола, она стала моей главной целью, но прямо на нее пока старался не смотреть. Изучал периферийным зрением.
Я считываю ее эмоции, ауру, а она в свою очередь может быть прекрасным физиономистом - опять же имея вычислительные мощности усиливающих имплантов в распоряжении. Так что я могу прямо на нее посмотреть, а она меня прочитает как открытую книгу. Сейчас я демонстрирую для всех, что являюсь хозяином положения, и прекрасно знаю, что и как делать. А то, что на самом деле вообще теперь не знаю и не понимаю, что делать дальше - пусть так и останется моей тайной.
Но даже не глядя на сидящую во главе стола Бланку Рыбку все равно заметил, как она едва-едва заметно пошевелила веками, чуть прикрыв глаза. Сейчас, в состоянии наивысшего напряжения, будучи в любой момент готовым к сюрпризам, я периодически проваливался на грань замедляющего время скольжения. И наблюдал происходящее словно поставленный на паузу видеоряд.
Сразу после того, как Бланка Рыбка едва заметно кивнула, Стивен Робинсон поднялся и перешел к моему концу стола, присев на стул. Был он бледным, напряженным и явно испуганным - что очень хорошо скрывал. Когда вставал из-за своего места. Когда подошел ближе ко мне, делать это у него уже получалось не так хорошо. Да и кислым потом от него пахло, в числе прочих.
И даже догадываюсь почему. Потому что господина Робинсона я уже знаю, и почти что с ним знаком. Кроме того, что видел его лицо в рамке фотографии - в сетке участников торговли Восточного кулинарного клуба, так еще встречался с ним вживую. Нас, правда, тогда не представляли; я видел его на вилле Скрипача, где мы были вместе с Самантой. И Стивен Робинсон - один из тех шакалов, кто был рядом и прислушивался к разговору, когда я рассказывал Нидермайеру об охотничьем оружии. Возможно, Стивен Робинсон даже принимал участие в аукционе за право нас с Самантой убить.
Поэтому никакого человеколюбия по отношению к нему у меня не было и в помине. И поэтому именно его я выбрал как кандидата к новой стратегии беседы. Остальные, конечно, тоже ребята определенно не промах, и каждый заслуживает отдельный котел в аду. Но Стивен для меня все же в очереди стоит поближе, из-за личного знакомства.
- Саечка за медлительность, - вежливо сообщил я ему едва он сел на стул, после чего ударил молотком ему чуть выше колена.
Стивен истошно завизжал от боли, схватившись за ногу, из глаз у него моментально брызнули крупные слезы. Я в это время внимательно смотрел на остальных, хотя больше всего меня сейчас интересовала Рыбка. Наблюдал за ней периферийным зрением, фокусируя взгляд только на стоп-кадрах перехода в скольжение. И наблюдал не зря - в момент удара что-то заметил, прочитал в ее взгляде, в ауре - что-то до боли знакомое, узнаваемое.
Но в тот самый момент, когда я уже почувствовал близость понимания, почти осознав, что именно увидел в ее взгляде, один из собравшихся управленцев не справился с эмоциями. Вскочив со стула, он побежал в сторону двери. Догнал его брошенный молоток, попав прямо в затылок.
Бросок я не сдерживал - не получилось, мысли были заняты Рыбкой. Да и бросил я с грани входа в скольжение - поэтому голова целостность после встречи с молотком не сохранила. Молоток полетел дальше, грубо обезглавленное тело еще стремилось по инерции вперед, но ноги - как отключился мозг, перестали слушаться. Рухнув с гулким чавкающим шлепком навзничь, тело запаниковавшего управленца проехалось по полу пару метров и замерло.
Дейв Биллингтон, глава ближневосточного направления.
- Восемь негритят в Девон ушли потом, один не возвратился, остались всемером, - продекламировал я, озвучив эпитафию для господина Биллингтона. И заговорил другим, доверительным тоном.
- Ребят, ну не надо, прекращайте. Так хорошо сидим же. А то как-то быстро вы стали заканчиваться, - подкидывая оставшийся молоток, с искренней озабоченностью сообщил я собравшимся. - Прошу вас, не спешите на тот свет. Скажу сразу. Ну, не сразу, немного с запозданием, но лучше поздно чем никогда. Больше убивать никого не хочу, бить тоже. Честно. Честно-честно. Вы мне верите? Стивен?
- Да, - немного дрогнувшим голосом ответил сидящий рядом господин Робинсон.
Ума ему не занимать - и явно решил не переигрывать, демонстрируя боль и страдания. Читал, наверное, мою характеристику, и знает, что я могу и второй раз ударить для проверки связи.
- Молодец, Стиви, я в тебе не сомневался. Но в то же время, шутки шутить у меня тоже желания нет. Поэтому давайте проговорим первый акт марлезонского балета. Проводить мероприятие будет в таком формате - я спрашиваю вас одного за другим, выборочно. Вы отвечаете. Не скрою, некоторая информация о внутренней кухне у меня имеется, ко встрече я готовился. Если ответ неправильный, Стиви… Стиви, друг, слышишь меня?
- Д-да, - ответил Стивен уже тише, чем в первый раз и после недолгой паузы. Или действительно боится, или сознательно проверяет границы моей доброты и скорость реакции. Ценой возможной боли, конечно, но - как я говорил, не такой уж он и дурак. И судя по недавнему переглядыванию с Рыбкой, весьма ей предан.
В этот момент в картинке моих воспоминаний, перед внутренним взором появилось его лощеное лицо, когда он осматривал нас на вилле Скрипача, среди прочих обладая тайным знанием о нашей грядущей участи. И едва я это вспомнил, как внутри меня словно вспыхнула сдерживаемая ярость, а перед глазами даже красная пелена упала.
- Стиви, крик! - скомандовал я, с трудом сдержавшись чтобы не сорваться на крик самому.
