– Государь не сказал мне ничего конкретного насчет тебя, – отвлекая меня от мыслей, произнес в этот момент Николаев.

Отвечал он, кстати, сейчас на невысказанный вопрос Ольги – потому что она, как-никак, усилиями своей матери дискредитировала себя довольно полным погружением в заговор.

– Государь не сказал мне ничего конкретного насчет тебя и твоего дальнейшего положения и статуса, – повторил еще раз Николаев. – Он только лишь просил передать, что очень надеется увидеть тебя на балу. Предполагаю – только предполагаю, что ты получишь предложение занять рядом с ним освободившееся место своей матери. Но это только мое предположение, я не знаю точно, что на уме у государя.

Ольга в ответ на слова Николаева лишь кивнула. Выглядела она по-прежнему бесстрастно и безукоризненно, но я-то чувствовал, какая буря бушует, не утихая, у нее на душе.

И в этот момент я вдруг неожиданно для себя подумал, что Николай Константинович, как лидер партии войны, ведь мог умереть еще и потому, что в этом мире представлял интересы Баала. А вовсе не потому, что когда-то и где-то – в чем я даже сейчас не уверен, предложил убить Императора.

А еще через пару мгновений, когда, пройдясь по цепочке ассоциаций – приняв за отправную точку вариант того, что Ольга действительно займет место своей матери, я вдруг неожиданно пришел к удивительному выводу, осознав еще более интересную вещь. Настолько удивительную, что даже не выдержал и рассмеялся.

– Артур?

– Все в порядке. Простите, – покачал головой я, не желая объяснять причину внезапного смеха.

Да и сложно такое в пару слов объяснить: обмен памятью Анастасией и Ольгой. Которые, как ни крути, теперь могут быть только непримиримыми, до смертоубийства, врагами или только друзьями, пусть и заклятыми. Путь обычного соперничества – когда правители этого мира в угоду собственным интересам походя и ситуативно меняют союзников и противников, для них обеих больше невозможен.

Врагами Ольга и Анастасия уже не будут, потому что связаны мной. Друзьями, в полном смысле слова, они тоже не будут… но их союз по форме и содержанию просто обрекает их на дружбу. Пусть они обе этого пока еще и не поняли.

А ведь стройный план Императора, как теперь понимаю, заключался в том, чтобы в долгосрочной перспективе максимально выключить всех соперников за трон, создав – кроме всего прочего, соперничающие территории в границах Конфедерации. И Юг Анастасии, и Север Ольги должны были стать уравнивающими друг друга противовесами.

Должны были, если бы не дьявольская шутка Астерота.

– Артур, с тобой точно все в порядке? – после долгой паузы, возникшей после моего смеха, осторожно поинтересовалась Елизавета.

– Конечно, мама́, – легко улыбнулся я принцессе.

«Все просто тип-топ, Томми», – довольным тоном подсказал внутренний голос.

Настроение мое улучшилось, хотелось смеяться и улыбаться. Правда, продолжалось это буквально несколько секунд, пока я вдруг не понял одну очень неприятную вещь.

– Артур. С тобой все в порядке? – поинтересовалась у меня Ольга.

Она почувствовала, как меня – после внезапно возникшей догадки, моментально спуская на землю, словно пыльным мешком по голове ударило.

«Все просто тип-топ, Томми», – в этот раз тон внутреннего голоса был очень далеко от недавнего, довольного.

На вопрос Ольги я не ответил, просто едва кивнул, показывая, что да, со мной все в порядке. Язык просто не повернулся ничего сказать.

Потому что если Ольга и Анастасия обречены на дружбу, то лишь из-за того, что они обе связаны со мной. Но если эта связь пропадет? Если меня все же убьют, это будет та самая первая, но далеко не последняя кровь.

Поистине дьявольская шутка Астерота.

Вернее, дьявольский замысел, оставляющий ему просто невероятное пространство для маневра в этом обреченном – как он сам говорил, мире.

На бал вместе с Ольгой мы прибывали с небольшим, практически гомеопатическим опозданием. Держа границу пунктуальности буквально на расстоянии считанных секунд – количество которых можно было как увеличить, так и сократить.

Причем организаторы бала до последнего момента не знали, ждать нас или нет.

Участие в мероприятии Ольга официально не отменяла. Но и информации о ее местонахождении не было. С той самой памятной ночи в Белой крепости, когда едва не погибли мы и отправился в страну вечной охоты цесаревич.

И проявлять себя Ольга до момента прибытия на бал не собиралась. Справедливо опасаясь, что круги на воде после несостоявшегося переворота разошлись еще не до конца и определенный риск нам попасть под остаточные колебания есть.

Тем более что о том, какое решение насчет нее принял Император, Ольга еще не знала. Да, Николаев предполагал достаточно уверенно, но он ведь только предполагал. А Император, как показал всем и каждому, удивить определенно умеет. И на случай если решение его насчет Ольги не совсем положительное, у нее с собой был восстановленный амулет мобильного портала.

В Петербург мы с ней прибыли инкогнито, на военно-транспортном самолете 5-го драгунского Каргопольского полка. Во время перелета и Ольга, и я были в стандартных бронекостюмах, с полностью интегрированным в тактическую сеть полка интерфейсом. Лиц не открывали, скрывая за опущенными забралами шлемов.

В аэропорту Левашово – аэродроме совместного базирования гражданской и военной авиации, мы пересели в наглухо тонированный бронеавтомобиль Отдельного корпуса жандармов. Который, промчав по Выборгскому шоссе сверкая проблесковыми маячками и крякая звуковым спецсигналом, без задержек привез нас в особняк Карловой на Фонтанке.

За время перелета-переезда, глядя на специалистов самых разных ведомств, обеспечивающих нашу транспортировку, безопасность и конфиденциальность, я думал о том, что было бы, если бы заговорщикам удалось перетянуть на свою сторону Николаева. И еще думал о том, почему полковник, во времена оные, отрекся от титула. Ведь он был наследником российского престола.

Еще думал об этом потому, что только совсем недавно понял: я ведь ошибался. Так иногда бывает – когда живешь с застарелой ошибкой и не обращаешь на нее внимания. Я ведь, узнав об отречении Николаева, принял версию о том, что он сделал это из-за того, что одержимый и всегда есть риск его перехода на темную сторону силы. Но ведь за последние месяцы я узнал, что такого риска для него нет – учитывая специфику его дара и уровня владения им.

А вот поняв это, об истинных причинах его отречения так и не подумал. Но предметно подумаю я, как обычно, об этом позже. Потому что сейчас дел насущных достаточно.

В особняке Карловой мы переоделись, и я наконец увидел Ольгу в предложенном Елизаветой наряде. На ней сейчас было белоснежное тонкое платье с открытой спиной, жемчужное ожерелье и прекрасная диадема с колосьями. И едва она вышла из комнаты, мне оставалось только без слов показать, что я очарован и поражен. Тем более слов не нужно было, потому что эффект Ольга чувствовала сама прекрасно, благодаря нашей сохраняющейся ментальной связи.

Все три вещи стоили того, чтобы нести их сюда из иного мира. В особенности диадема – под названием Русское поле. После революции она, в числе прочих драгоценностей, была продана большевиками в Лондоне и сейчас находится в частных руках, а в конце двадцатого века воссоздана в России в виде копии ювелирами Алмазного фонда. В этом мире теперь, волею судьбы, таких диадем тоже две. Одна в хранилище коронных драгоценностей Императорской фамилии, а вторая – ее точная копия из мира отражения, сейчас на Ольге.

Из-за особенностей наряда Ольги, кстати, ее амулет мобильного портала перекочевал ко мне в карман. Все, мне теперь от нее ни на шаг лучше не отходить.

Сам я на бал отправлялся в парадном мундире Арктической школы. Каждая императорская гимназия являлась по роду деятельности военным учебным заведением, а появление на балу в воинском мундире здесь, в этом мире, гораздо предпочтительнее, чем появление в классическом «партикулярном платье» гражданского костюма. И с собой мундир везти мне нужды не было – только что напечатал в прет-а-порте принтере.