Мы уже были около нашего класса, я открыла дверь и увидела, что все сидят на своих местах, а у доски стоит высокая и очень худая женщина лет сорока.

– Так-так, прогуливаем урок. Значит, минус пять с каждого! – строго сказала она.

– Мисс, у нас сейчас математика, а мисс Бузорт не пришла. Мы не знали, что вы здесь, – вступил Мэтью.

– Даже если у вас свободный урок, все равно вы должны быть в классе.

– Мисс Куинси, но Катрин здесь ни при чем. Она в школе второй день всего и еще не знакома с правилами. Сделайте хотя бы для нее исключение.

– Да, она новенькая, но ведь школу она давно посещает, а о пунктуальности даже первокласснику должно быть известно, так что это ничего не меняет. А теперь садитесь… или минус десять за поведение.

Мы быстро сели на свои места, пока мисс Куинси что-то записывала у себя в тетради.

Что-то…

– Мэтью Остин – минус пять, и ваше имя, мисс?

– Катрин Адамсон.

– Так вот, мисс Адамсон, позвольте ознакомить вас с моими правилами. Если вы помимо прогуливания будете невнимательны на моих уроках или будете плохо себя вести, за это я снижу вам несколько баллов за поведение. Также это касается несделанного домашнего задания и забытых учебников с тетрадями, так что советую вам быть повнимательнее.

– Хорошо, мисс, я все поняла, но мы с Мэтью не прогуливали, мы просто опоздали.

– Вы пришли в класс через двадцать минут, а урок длится сорок минут, так что вас не было пол-урока, по-моему, это называется прогулом.

– Мисс, здесь нет логики. Во-первых, они опоздали на пятнадцать минут, и вы не имеете права прибавлять еще пять минут, а во-вторых…

– Грэхем Моллиган, минус пять! – строго сказала учительница и сделала запись в тетради.

– Мисс, я не…

– Нет, мистер Моллиган, вам сейчас лучше вообще не вмешиваться, это не ваше дело.

– Но, мисс, вы…

– Подростки очень любят спорить и приводить абсурдные аргументы. Не понимаю, как вас терпят родители?

– Мисс…

– Так, мистер Моллиган, еще одно слово – минус десять и к директору!

Я посмотрела на Грэхема и увидела, что он жутко зол. Мэтью тоже был в гневе, и меня это сильно расстроило. Неужели учительница думает, что поступает правильно? То, что она сказала про нас, подростков, неправда. Она нас не знает и не имеет права так о нас говорить. Теперь понятно, почему все ненавидят глобальную перспективу и ту самую Донну Куинси.

Уроки закончились где-то полчаса назад, все уже уехали домой, а я сидела на лавочке у школы и ждала отца – утром он сказал, что заберет нас позже.

Генри предупредил, что пока позанимается в библиотеке, а у меня с собой была книга Стивена Кинга, одного из моих любимых писателей. Я тоже могла пойти почитать в библиотеку, но нет, мне нравятся открытые пространства и свежий воздух. Это так, но есть и еще одна причин. Как сказал Генри: «Кому-то надо следить, когда отец приедет». «Кому-то» – это мне, но я привыкла. Генри, конечно, зануда, но чувства юмора он не лишен. Если это можно назвать юмором, конечно.

Положив закладку в книгу, я погрузилась в невеселые мысли. Скоро сдавать экзамены, и я, скорее, всего завалю их. Экзамены для меня стресс, страшно представить, что со мной будет в эти дни. В девятом классе я начала задумываться, зачем мне все это учить, если никакого толку нет. И с тех пор мои мысли не изменились. Поговорить с кем-то об этом тоже нет никакого смысла. Мне скажут, что я просто ленюсь. Или что нужно верить в себя, усердно учится. Это все абсолютный бред. Вера в себя, упорство – все это я уже перепробовала, и ничего не изменилось. Учеба – это точно не мое. Ох, не знаю, что ждет меня в будущем, как и на что я буду жить…

– Привет, – раздался незнакомый голосок у меня за спиной.

Я обернулась и увидела девочку, очень бледную, с темными кругами под глазами. Ага, это та самая девочка, что объясняла про капитал на уроке бизнеса.

– Привет, – поздоровалась я в ответ.

– Не против, если я сяду?

– Нет, конечно. Садись, – вежливо сказала я и переставила свой рюкзак на другую сторону. – Как тебя зовут?

– Анна, но можно просто Энн.

– Приятно познакомиться, Энн, а я – Катрин.

– Рада знакомству, – улыбнулась она.

– Что, тоже родители задерживаются? – спросила я.

– Ой, и не говори. Отец обещал, что заберет меня пораньше, но я уже полчаса жду. Неужели я настолько безразлична, что они дают невыполнимые обещания?

– Для взрослых мы ничто, только физически они о нас заботятся, а на наше мнение им наплевать! – воскликнула я.

– Точно! А еще они нас считаю неблагодарными, но при этом требуют, чтобы все было сделано четко и вовремя!

– Вот именно. Но какая им разница, что и когда сделано, ведь главное, что мы хоть что-то делаем!

– Ты тоже ненавидишь взрослых? – посмотрела на меня Энн.

– У меня с ними было много проблем, а сейчас, похоже, будет еще больше. Но я не ненавижу всех взрослых, на самом деле на кого-то из них еще можно надеяться.

– Знаешь, я скажу тебе одну вещь. Взрослые и дети имеют некоторые схожести. Дети попадают в неприятности и извлекают из этого урок, а взрослые… они сами себе устраивают неприятности и ничего из этого не извлекают. Вроде как разница есть, но связь очевидна, согласна?

– Да согласна. Очень глубоко сказано.

– Может быть, – кивнула Энн.

Мы с Энн еще долго говорили о взрослых, но потом решили оставить эту тему и переключились на другие.

У Энн были темные волосы и серые глаза, прямо как у меня, но круги под глазами делали ее похожей на вампира. С ней было интересно общаться, и было видно, что она хороший человек.

К школе подъехала машина черного цвета.

– О, это мой отец, – вздохнула Энн.

Ну вот, она уезжает…

– Пока, Энн, было приятно с тобой познакомиться!

– Пока Катрин, мне тоже приятно. До понедельника!

Проводив машину взглядом, я открыла книгу и снова принялась за чтение, но холодный ветер, нагоняющий темные тучи, заставил меня пойти в школу.

Можно было бы пойти к брату в библиотеку, но в таких местах, где все буквально дышит школой, разговор у нас обычно складывается просто ужасный. Почему? Потому что Генри думает, что я безответственно отношусь к учебе, не воспринимаю ее всерьез. Это почти так, и я уже высказалась на эту тему. Какой смысл учить что-то, если все равно завалишь? Жаль, что мы с Генри слегка отдались друг от друга, а ведь раньше, помню, мы многое делали вместе. Но сейчас все изменилось – у брата больше нет на меня времени, потому что он учиться.

Как же тихо, и никого нет. Я на всякий случай отправила сообщение отцу, чтобы он позвонил, когда приедет, и пошла гулять по школе. Жаль, столовая закрыта, я бы с удовольствием чего-нибудь съела, скажем бургер с жареной курицей. Ох, когда о них вспоминаешь, живот скручивает еще больше. Надо научиться такие делать, обалденно вкусные!

Я очень люблю ходить, это лучше, чем сидеть на месте. Когда я хожу, я разговариваю сама с собой, веду внутренние диалоги. Рассуждать намного легче, когда ты двигаешься. У меня, например, когда я хожу, создается впечатление, что движутся предметы, а не я. От этого мой разум начинает соображать намного активнее. Наверное, по этой причине я постоянно нарезаю круги у себя комнате.

Мои мысли внезапно прервал завибрировавший в кармане телефон. Отец. Ну наконец-то приехал!

– Николас, то есть как за границей? – возмутилась мама.

– Селеста, пойми, наш сын сможет себя обеспечить. К тому же там живет моя сестра, и она ему поможет, – попытался успокоить маму отец.

– Да, но ведь он будет один в практически чужой стране! – Голос мамы дрогнул.

– Ох, Селеста, прошу тебя, не беспокойся.

– Просто все так быстро происходит, Николас, и я очень волнуюсь за Генри.

– Я тоже, дорогая, а потом еще и Катрин пристраивать надо будет…

– Ей бы школу закончить, а с такими оценками куда уж ей поступать!