Ирина судорожно сглотнула подступивший к горлу комок и напряженно нахмурилась. Она понимала: после того что случилось, ее жизнь полностью изменится. Теперь она имеет основание, а значит, полное право освободиться от этого ненавистного и расчетливого брака, который не принес ей ничего, кроме страданий. И даже ее родители, которые души не чаяли в Андрее, однозначно примут ее сторону – сейчас она была в этом абсолютно уверена. Ирина воспринимала произошедшее как неожиданно свалившуюся ей на голову свободу. Но все-таки в глубине души она переживала. Нет, не за Гриневского, упаси боже! Ее тревожил только один вопрос: как поступить дальше? Этот вопрос, как въедливый дятел, не умолкая, стучал в ее голове и не давал возможности сосредоточиться. Пытаясь собраться с мыслями, она опустила голову и отчаянно замотала ею из стороны в сторону.

Приведя мысли в относительный порядок, Ирина первым делом подбежала к двери и, быстро закрыв ее на замок, растерянно остановилась посреди кабинета. Что делать и как поступать дальше, она пока еще не знала, но в одном была твердо убеждена: ей надо срочно уехать из клиники. Причем как можно быстрей и как можно дальше! Лишь бы Гриневский ее не застал. А в том, что он не оставит ее в покое, она совершенно не сомневалась. Приняв решение, Ирина торопливо достала из шкафа дежурные джинсы, любимую красную тенниску Polo и переоделась. Затем натянула на ноги легкие голубоватые кроссовки Nike, верх которых был полностью сделан из сетки, и довольно усмехнулась. Странно, но она была абсолютно спокойна. Ее волнение бесследно исчезло. Словно его и не было. Движения были уверенными, четкими и размеренными. Она методично собрала со стола все документы, закрыла на ключ сейф и, вытащив из сумки увесистый кошелек, с виду напоминающий косметичку, проверила наличие в нем денег и банковских карт. О том, чтобы вернуться домой, не могло быть и речи. Немного поразмыслив, Ирина по-детски проскакала на одной ноге до окна и, поправив завернутый на пятке задник кроссовки, выглянула во двор. Ни на стоянке, ни возле ее машины Андрея не было. Удивительно, но, казалось, Гриневский о ней забыл. Он не побежал за ней в кабинет, не сторожил возле машины. «А может, у него случилась любовь?» – саркастически ухмыльнувшись, подумала Ирина и, подхватив со стола сумку, поспешила к выходу.

Неожиданно кто-то с силой забарабанил в ее дверь.

– Легок на помине! – раздраженно прошептала она и замерла.

В дверь постучали снова. Настойчиво. Тот, кто стучал, был совершенно уверен, что она находится в кабинете. Ирина была убеждена: так нагло ломиться в ее дверь мог только Гриневский.

– Ирина Викторовна, с вами все хорошо? – подтверждая ее догадку, послышался взволнованный голос Андрея. – Пожалуйста, откройте!

Ирина не шевелилась. Нет, она ни за что не должна выдать своего присутствия в кабинете. Разве что Гриневский вынесет эти двери! Затаив дыхание, она вся сжалась. Неожиданно, в ее голове мелькнула догадка: надо отключить телефон! Но уже в следующий момент, прежде чем она успела переключить телефон на беззвучный режим, на экране айфона загорелся экран с именем мужа. Не помня себя, Ирина испуганно бросила трубку на кресло и плюхнулась сверху. Подождав, пока вызов закончится, она отключила телефон, тихо запрятала его в сумку и, ступая на цыпочках, медленно посеменила к двери. Прислушавшись, Ирина поняла, что Гриневский пошел направо, по направлению к операционной. Значит, он решил, что она вернулась на операцию. Подождав пару минут, Ирина стремглав выскочила из кабинета и не оглядываясь побежала налево, к пожарному выходу. Быстро, как школьница, перепрыгивая через ступеньки, она уже через минуту была возле своей машины. К счастью, ни Гриневского, ни коллег на автомобильной стоянке не было. Только одна молодая пара, спрятавшись в тени позеленевших деревьев, возбужденно пререкалась, видимо что-то доказывая друг другу.

Не обращая на них внимания, Ирина торопливо заскочила в любимый «кашкайчик», вдавила педаль тормоза и, нажав на кнопку Start/Stop, запустила двигатель. Загудев, машина плавно тронулась с места.

– Только к Ларисе! – уверенно и твердо вслух скомандовала себе Ирина и выехала со стоянки.

Сбавив скорость, Ирина медленно миновала небольшое, поросшее камышами озеро и, повернув налево, въехала на тенистую сельскую улицу. Сердце Ирины томительно сжалось. Она всегда радовалась предстоящей встрече с сестрой. Простая, добрая, улыбчивая Лариса была старше ее на три года. Несмотря на то, что они были не родными сестрами, а двоюродными, ближе кузины у Ирины никого не было. Лариса всегда была ей и за сестру, и за подругу. Более искреннего и участливого человека она еще никогда не встречала. Нет, у Ирины было много друзей. В основном это были бывшие сокурсники, одноклассники или клиенты. С ними она могла без проблем поболтать о делах, посплетничать, отдохнуть и поругать власть. Но поплакаться на плече, открыться ни перед кем, кроме Ларисы, она себе не позволяла. Именно здесь, в Княже, была ее зона комфорта. Это было то место, где ей всегда были рады, где ее всегда готовы были принять, где ее сердцу всегда было тепло и уютно.

Ирина аккуратно припарковала машину под тенью широкой, ветвистой акации и, подхватив с заднего сиденья коробку с «Киевским» тортом, выскочила из машины. В лицо сразу ударил раскаленный, не по-весеннему горячий воздух. Глубоко вдохнув, Ирина вобрала в себя полную грудь воздуха и оглянулась. Кругом было неестественно безлюдно и тихо. Наверное, спасаясь от жары, сельские жители спрятались по домам. Но от этого настроение Ирины ничуть не испортилось. Раскинув широко руки, она еще раз счастливо вдохнула в себя живительный весенний аромат и, ощутив прилив какой-то беспричинной ребяческой радости, прикрыла глаза. Здесь было так здорово! Как в детстве! Затем, словно пытаясь прийти в себя, весело покрутила головой и, резко нажав на брелок от сигнализации, побежала к высоким, украшенным витиеватыми узорами вычурной ковки, зеленым воротам.

– Эй, хозяева, есть кто дома? – позвала Ирина и, отворив калитку, осторожно вошла во двор. – Лариса, ау!

Но ответа не последовало.

Оглянувшись по сторонам, Ирина медленно подошла к дому. Не раздумывая, ухватилась за ручку двери и потянула ее на себя. Но двери дома были накрепко закрыты. Ирина спрыгнула со ступенек и, подбежав к окну, старательно, по-детски, поднялась на цыпочки. В комнате тоже никого не было видно. «Да, надо было бы вначале позвонить. Вот дура, решила устроить сюрприз», – в сердцах выругала она себя и повернулась, глядя во двор.

Ирина не была здесь всего полгода. Последний раз она гостила у Ларисы на Рождество. Погода тогда стояла слякотная и совершенно не зимняя. Не было ни зимних морозов, ни пушистого белого снега. Двор казался безликим, унылым и серым. Повсюду стояли нагие деревья, расползались черные пятна грязи и растекались лужи.

Сейчас же двор, залитый яркими весенними красками, выглядел торжественным и даже нарядным. Маленький огороженный палисадник возле дома окружали невысокие вишни «шпанки». Чуть дальше, возле колодца, наливалась соком пышная желтая черешня. Лиловыми облаками на заборе лежали тяжелые ветви сирени. Ирина восхищенно округлила глаза и восторженно, по-детски, хлопнула в ладони. Да, сестра сотворила здесь настоящую сказку!

Лариса жила здесь чуть больше десяти лет. А три года тому назад они вдвоем с мужем прикупили еще и соседский дом. Он находился рядом, сразу за их забором. Старенький, неухоженный, он, в принципе, им был не нужен. Их интересовал только расположенный возле дома участок. Именно тогда Лариса задумала сделать на этом месте своеобразную лаунж-зону на открытом пространстве. И это ей удалось! Плодовые деревья органично сочетались с декоративными хвойными кустарниками и замшелыми каменными композициями. По всему периметру двора виднелись пышные миксы декоративных растений и яркие цветники. Клумбы охраняли декоративные сказочные гномики и черепахи. Посреди двора, на шелковистой траве стояла старая, чуть накренившаяся на бок телега. Яркими брызгами в ней пестрели анютины глазки, альпийский мак и виола. Зацепившись за край телеги, курчавился дикий папоротник. В самом конце двора, под огромным старым орехом, стояла бревенчатая беседка. Рядом – широкая, закрытая полукруглой заслонкой печь.