– Пожалуйста, говорите, я всегда к вашим услугам! – отпустив дыхание, ответила Ирина и медленно присела на стул.

– Вы, наверное, слышали, у господина Ткача беда. Сынок, такой хороший мальчишка, сегодня ночью попал в аварию, – продолжал Олейник.

– Да, да, слышала, – вставила женщина, вспоминая о том, в каком состоянии был за рулем этот «хороший мальчишка».

– Так вот, предполагаем, что причиной аварии послужил эпилептический припадок. Бедный мальчик! Бедный мальчик! Я так встревожен его здоровьем! Такой молодой, и вдруг – судорожный приступ. Думаю, это последствия напряженного обучения в университете! Скоро сессия. А он постоянно сидит над учебниками, все время недосыпает, переживает. Случай, скажу я вам, неординарный. Поэтому я лично взял это дело под свой контроль. Но, слава богу, молодой человек сильно не пострадал. Так, легкое сотрясение мозга и ссадины на лице. Одно плохо, у него сильно подпух нос. Ему сейчас провели в «Борисе» полное обследование: сделали анализы, снимки, УЗИ. А теперь хотели бы получить вашу консультацию. Но господин Ткач говорит, что не может с вами связаться. Вот я и вызвался вас найти, моя дорогуша! Голубушка, я сейчас вышлю вам на почту все результаты осмотра нашего молодого человека. Посмотрите, ладно? И сразу звякните мне. Только не медлите. Не подведите меня! Если вы сочтете нужным, мы сразу же привезем парня к вам. Для его возраста красивая внешность, сами понимаете, весьма значима!

– Хорошо, Василий Петрович, без проблем! Я уже бегу в свой кабинет. Высылайте мне все, что у вас есть! – стараясь быть максимально любезной, бойко ответила Ирина. – Я посмотрю результаты и тут же вам перезвоню!

– Хорошо, голубушка! – певучим повелительным голосом ответил Олейник. – Жду!

В следующее мгновение из трубки послышались короткие въедливые гудки.

Ирина торопливо опустила трубку на телефон и стремглав выбежала из ординаторской. Мысли об отпрыске олигарха, о несправедливости и безнаказанности, которая все стремительнее процветает в стране, отодвинули ее личные обиды на задний план. Стянув на ходу шапочку, она распушила на голове волосы и, отворив дверь своего кабинета, пулей подлетела к столу. Письмо от Олейника уже висело в ее почте. Ирина в полном недоумении вчитывалась в сложные и глубокие исследования, которые провели этому «милому мальчику». И диво: все анализы, снимки, заключения были просто безукоризненные! Судя по имеющимся обследованиям, которые сердобольные врачи провели сыну Ткача, его не проверил только нарколог. Но именно этот анализ, скорее всего, был нужен этому парню. Правда, этого Ирина, конечно же, Олейнику не скажет. Говорить ему следовало лишь то, что он хотел слышать. Это она усвоила так же хорошо, как и то, что дважды два будет четыре!

Тяжело вздохнув, Ирина отбросила свои высокоморальные рассуждения в сторону и постаралась собраться с мыслями. Не выключая компьютера, она без промедления набрала телефон Олейника. Имея обширный опыт сотрудничества с чиновниками, она хорошо понимала, что время их ожидания всегда работает против нее.

– Василий Петрович, еще раз добрый день! Гриневская вас беспокоит, – напомнила о себе Ирина. – Я посмотрела все результаты обследования Ткача. Ничего настораживающего я не заметила. Думаю, нос у молодого человека подпух из-за ушиба. Позже, как только отек пройдет, было бы неплохо, чтобы вы мне его показали. Лишь после этого я смогу дать окончательное заключение. На данный момент я никаких оснований для волнений не вижу! Молодой человек родился в рубашке!

– Два раза! – весело хихикнув, заметил Олейник и заговорщическим тоном добавил: – Первый раз, когда родился в этой семье, второй – когда уцелел после аварии! – Затем, переведя голос в привычную для него тональность, вальяжно пропел: – Спасибо вам, дорогуша! Спасибо, что выслушали. До свидания, Ирочка Викторовна!

– До свидания, Василий Петрович, – вежливо ответила она и зло швырнула трубку на аппарат. Поморщившись, женщина брезгливо добавила: – Скотина ты, Василий Петрович, причем – продажная!

Постаравшись расслабиться, Ирина издала невнятный звук, чем-то напоминающий гудок дореволюционного паровоза, и, устало откинув голову на спинку кресла, прикрыла глаза. Постепенно ее мысли вернулись в прежнее русло. Из головы улетучился толстощекий Василий Петрович и «невинный младенец» Ткач. Сознание вновь наполнилось воспоминаниями о разговоре с Андреем. Сердце Ирины сжалось. Слишком много боли, слишком много обиды в нем накопилось. В голове слышался голос Андрея. Жестокий, холодный, чужой. Руки Ирины внезапно задрожали. Она прекрасно понимала: в таком состоянии ей в операционную лучше не возвращаться. Впрочем, она была уверена, что Галина Владимировна справится и без нее. Ей же надо сейчас все хорошо обдумать. Ей просто необходимо было сбросить с себя эти зашкаливающие эмоции и успокоить разыгравшуюся фантазию. Не исключено, что она преувеличивает степень своей обиды, как и значение тех слов, которые ей сказал Гриневский. Да, он жадный. Но ведь это для нее не открытие! Да, слова, сказанные в ее адрес, оскорбительны! Но ведь все люди не идеальны! Порой сгоряча она еще и не такое вещает! Ирина медленно, через нос, втянула в себя воздух и оторвала спину от кресла. Нет, она не должна делать поспешных выводов. Она действительно должна еще раз как можно быстрей поговорить с мужем. Спокойно, взвешенно, без эмоций. Она должна постараться понять его и убедить принять ее сторону.

Встрепенувшись, Ирина широко открыла глаза и решительно подошла к зеркалу. Придирчиво посмотрела на свое отражение и, нахмурившись, тяжело вздохнула.

– Дура! В этом он абсолютно прав! – раздраженно буркнула Ирина, глядя в зеркало, и обиженно надулась на саму себя. – Ты лучше посмотри, на кого ты стала похожа! Это же ужас! Не смей никогда показывать перед ним своих слез! Бачили очі, що купували? Їжте, хоч подавіться!

Вернувшись к креслу, Ирина устало плюхнулась в него и, высыпав на стол содержимое своей косметички, начала создавать на лице картину. Так всегда говорила ее мама, глядя на множество кисточек, тюбиков и кремов, которыми она обкладывала себя, когда красилась. Несмотря на то, что еще не было даже двенадцати (а, согласно правилам этикета, макияж в это время должен быть сдержанным), она почему-то хотела сейчас выглядеть дерзко и даже слегка вызывающе. «А, наплевать!», – решила Ирина и смело, без колебаний, нанесла на веки яркие сиреневато-серые тени. Для поднятия настроения и пущего драйва она не раздумывая включила любимую радиоволну «Люкс FM». Словно таинственный джин, из приемника выплыло невидимое облако музыкального позитива. Заполняя каждую клеточку своих слушателей положительной энергией, Потап и Настя Каменских пели зажигательную песенку о неудачной любви:

Ирина старательно нанесла на лицо боевой окрас и хитрым, оценивающим взглядом снова посмотрела на свое отражение в зеркале. Теперь она уже не выглядела замученной царевной Несмеяной. Излучая гордый, холодный взгляд, сейчас она была похожа на последнюю царицу Древнего Египта – величественную Клеопатру. Точнее, на актрису, воплотившую эту легендарную женщину на экране, – на Элизабет Тейлор. Потому что точного описания внешности царицы Египта история, к сожалению, не сохранила. Вместе с тем Клеопатра до сих пор является идеалом женщины, которая могла не только умело управлять великой империей и воспитывать четырех детей, но при этом и находить время на личную жизнь, поддерживая необыкновенно привлекательную внешность, о которой уже более двух с лишним тысячелетий ходят легенды!

Ирина обожала эту великую женщину, в которой сочетались незаурядный ум, красота и исключительная практичность. Именно благодаря этим качествам Клеопатра проявила себя мудрым и тонким политиком. В двадцать лет она уже сражалась за трон со своими братьями и сестрой. Она была любима самыми выдающимися мужчинами того времени. К ее ногам пали великий диктатор Юлий Цезарь и талантливейший полководец Римской Империи Марк Антоний. Они были очарованы ее внешностью и умом. Любила ли их Клеопатра? Достоверного ответа на этот вопрос никто до сих пор не дал. Но она не лишена была ни чувства любви, ни трезвого расчета. Хотя большинство историков, посвятивших свои труды этой незаурядной женщине, были уверены: все, что она делала, было во имя сохранения трона и свободы ее государства.