И вот чемодан собран, экипаж у ворот и пора отправляться в Ралесс. В груди приятное волнение и предвкушение. Народ посмотрю, себя покажу, если повезет – жениха завидного урву. И заживу-у-у-у!

Провожать меня вышли только родители, а сестра опять разоралась, закатила скандал и убежала к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

– Не обращай внимания, милая, – мама ласково обняла меня за плечи, – она избалованный ребёнок, ты же знаешь.

– Знаю, – обняла ее в ответ, потом подошла к отцу.

В отличие от матери, он был не так благодушно настроен и почти открыто сожалел о том, что в Ралесс еду я.

– Пожалуйста, Ксана, постарайся сразу не сразить их своим… обаянием, – он смялся, – присмотрись хорошенько. Вперед не вылезай.

Как не вылезать? Я за победой еду, а разве можно победить, отсиживаясь в кустах? Вряд ли. Так что я, наоборот, собиралась включить свое обаяние на полную. Чтобы у жениха ни единого шанса увильнуть не было.

– Хорошо, – смиренно опустила глаза, чтобы он не заметил моего решительного настроя.

– Постарайся там задержаться. Вдруг встретишь хорошего парня.

Я за сыном наместника собралась ехать, и на меньшее просто не согласна!

– Хорошо, папочка.

Еще раз с ними попрощалась, поцеловала, обняла и бодрой походкой направилась к экипажу. Мой внушительный чемодан уже покоился на багажной полке, а кучер в последний раз проверял упряжь перед дальней дорогой.

– Удачи! – крикнула мама и замахала рукой, стирая слезы.

Я кивнула. Удача мне не помешает.

На втором этаже дома почудилось какое-то движение. Вскинув взгляд, я увидела Илону, стоявшую у окна и смотревшую на меня с такой ненавистью, будто я у нее украла самое ценное. Недолго думая, я послала ей воздушный поцелуй и с удовольствием заметила, как ее перетряхнуло. Сестра отошла от окна, нервно задернув шторы.

Ну и ладно, лучшими подругами мы никогда не были.

По лесенке забралась внутрь экипажа и тут же прильнула к окну, с замиранием сердца наблюдая за тем, как усадьба, а вместе с ней и родители, исчезают из виду.

Впереди меня ждало самое большое приключение в жизни, к которому надо было подготовиться, набраться сил и отдохнуть. Поэтому достала из сумочки заначку – бутерброды с вяленным мясом, – плотно перекусила, потом с трудом устроилась на неудобном сиденье и прикрыла глаза, намереваясь хорошенько поспать.

Медленно, но верно мы приближались к Ралессу. Чем меньше становилось расстояние, отделявшее меня от мечты, тем сильнее нарастал трепет. Я то и дело подскакивала на сиденье и тревожно вглядывалась вдаль, ожидая увидеть очертания большого города.

Два дня из тех трех, что я провела в пути, погода стояла пасмурная. Хмурый дождь непрерывно моросил, и хорошо укатанные дороги превратились в сплошное месиво. Экипаж катил вперед, аккуратно огибая опасные участки, и стоило приоткрыть окно, как внутрь врывался студеный ветер, совсем неуместный в середине лета. Из прихлопа ощутимо тянуло прохладой и сыростью. Мне оставалось только плотнее кутаться в дорожный плащ и тоскливо смотреть на унылое серое небо, мечтая о горячей ванне и мягкой постели.

В последний день пути дождь прекратился. Тяжелые облака растворились в ясной синеве, и солнце ласково гладило землю лучами. С узких проселочных дорог мы, наконец, вырвались на широкий тракт. Стрелой прорезая густые леса и возделанные поля, он убегал до самого горизонта. За окном изредка проплывали указатели: налево пойдешь – в деревню придешь, направо пойдешь – в болото попадешь, и все в том же духе. Общее у указателей было одно – если двигаться прямо, то рано или поздно окажешься в Ралессе, в одном из пяти главных городов Туарии, столице восточного округа.

За всю жизнь мне ни разу не довелось побывать за пределами Боунса, но я слышала достаточно восторженных рассказов родителей о том, как прекрасна восточная столица, какие там красивые дома, мощеные широкие улицы, магазины, рядом с которыми наши салоны кажутся нищими лавками, а в центре города большой парк с ухоженными дорожками и лавочками на ажурных ножках. Не верилось, что совсем скоро увижу все это своими собственными глазами.

К вечеру третьего дня, когда я уже начала изнывать от скуки и подумывала о том, а не согнать ли мне возничего с облучка и самой погнать лошадей, над темными шапками леса показались острые, словно иглы, шпили Ралесса. Издалека они напоминали игрушечные башенки. Их позолоченные вершины сияли на солнце, и, казалось, будто насквозь были пронизаны солнечным светом.

Осталось совсем немного.

Сердце тут же заметалось в груди, ладони вспотели, а колени начали мелко подрагивать. Я разволновалась, причем до такой степени, что не могла больше усидеть на месте. Открыла маленькую шторку, отделявшую меня от кучера, и громко срывающимся голосом спросила:

– Можно побыстрее?

Похоже, до этого времени он пребывал в блаженной дреме, потому как вздрогнул, встрепенулся и закрутил головой по сторонам, пытаясь понять, что происходит.

– Сил больше нет в этой табакерке сидеть! – проворчала я, отодвигая шторку еще больше, – меня, между прочим, жених там ждет. Уже измучился, бедный, сидит, в окно смотрит и плачет. Все спрашивает, где же моя Ксаночка? Когда же она приедет? А вот она я! Еле трясусь по ухабам да выбоинам! Мы же не торопимся, да?

Мое ворчание все-таки подействовало, и экипаж заметно прибавил ходу. Я то и дело смотрела в окно, чуть ли не прижимаясь к нему носом, и с трепетом наблюдала, как башни приближаются, становятся все выше, уже доставая почти до самых небес.

Волнение сменилось предвкушением и азартом. Мне не терпелось оказаться в гуще событий, все увидеть своими глазами, попробовать, потрогать, окунуться с головой.

Еще спустя час мы миновали защитные столпы, обозначающие границы Раллеса, и выехали в широкую долину, где, полукругом охватывая идеально круглое озеро, раскинулся сам город. На одном берегу теснились крестьянские дома, мелкие усадьбы, а на другом – роскошные особняки знати и дворец наместника с теми самыми высокими шпилями, которые я уже битый час рассматривала в окно. Чуть поодаль на холме, утопая среди зелени, стоял мрачный замок. Интересно, что там?

При подъезде к озеру дорога раздваивалась. Левое полотно вело к той части, где высились башни, правое – туда, где пестрели невысокие домики. Экипаж на развилке повернул налево и теперь, размеренно покачиваясь, быстро катил по ровной дороге.

Чем ближе мы подъезжали к восточной столице, чем больше ее деталей я могла рассмотреть, тем прекрасней она казалась. Пока мы колесили по чистым улочкам, я не отрываясь смотрела на каменные дома с ажурными террасами, разноцветными крышами, витыми колоннами и маленькими симпатичными балкончиками. Мы проезжали мимо резных оград, местами увитых диким виноградом и цветущей лозой, миновали невесомый, словно сотканный из кружева, мост через тихую речушку и вскоре добрались до высокой арки, украшенной причудливыми барельефами. Перед ней нас остановил стражник и осведомился о цели визита:

– Везу невесту из Боунса, – хрипло отозвался возничий, а я прижалась спиной к сиденью и зажмурилась, набираясь храбрости.

Нас пропустили без задержек. Стражник пожелал удачного дня, и экипаж покатил дальше, слегка подпрыгивая на мощеной дороге, сделал большой полукруг и остановился.

Вот и приехали!

***

Сгорая от предвкушения, я сама выскочила наружу, не дожидаясь, пока передо мной распахнут дверцу и предложат руку, как это положено по этикету. В то время как возничий доставал мой чемодан, я с распахнутым от изумления ртом пялилась по сторонам, пытаясь узреть все и сразу.

Экипаж остановился перед внушительной мраморной лестницей с широкими ступенями и фигурной балюстрадой. По обе стороны от нее раскинулись изысканные цветники, настоящим украшением которых были идеально подстриженные кусты роз – девственно-белых, неистово-красных, застенчиво-розовых.