Яркие редкие жуки-фонари высоко зависли в водной пыли и не придают уверенности нервно спешащим одиноким прохожим. Обыденная действительность наступающей ночи. Иду неспешной походкой человека, знающего конечную цель своего пути. Это иллюзия и позерство. Цели я давно не имею и потерял самое дорогое, что было в жизни, – сына.

Всегда так бывает: когда имеешь – не ценишь, и только боль утраты позволяет нам выявить истинную цену того, чего уже нет.

Любил ли я Таню? Сейчас затрудняюсь ответить на этот вопрос однозначно. Мне горько, но это горечь собственника, неожиданно обнаружившего, что вытащили кошелек. Жалко, обидно, но не смертельно. Аня тоже меня обманывала, и это было ее местью. Я не держу на нее зла – мы давно жили каждый своей жизнью. К сожалению, только смерть нашего сына подтолкнула сделать то, что давно следовало бы сделать.

В той далекой прошлой жизни, наполненной массой обязательств, предрассудков, неукоснительных, писаных и неписаных, законов и правил, судорожного бега минутных и часовых стрелок я мечтал о свободе, возможности не торопиться, никуда не опаздывать, ни перед кем не отчитываться, идти ленивым шагом никуда не спешащего человека. Я не знал, что за исполнение этой мечты придется заплатить такую страшную, непомерно высокую цену. Я получил свободу – свободу бомжа, лишенного семьи и крова!

Я начинаю свой путь человека, который никуда не спешит, которого никто не ждет, потому что у него нет никаких обязательств ни перед кем, чья мечта идиота исполнилась.

Вопреки моим опасениям, Аня открыла мне дверь, молча впустила в квартиру. Она легла на кровать Костика, предоставив в мое пользование двуспальную супружескую кровать, занимавшую почти всю спальню, но не из-за того, что она такая большая, а из-за того, что комната слишком маленькая.

Я проснулся. Сердце лихорадочно бьется, я дышу глубоко, постепенно прихожу в себя.

В сновидении некто Серый меня душил, оставаясь за спиной, и я его лица так и не увидел. И тут меня словно пронзило током – этот сон приснился не просто так! А если Костик из потустороннего мира подает мне этим знак, что он не кончал жизнь самоубийством?! Узел на петле – непростое дело, его надо уметь завязать, чтобы он смог затянуться когда следует. И где Костик взял веревку? Дома?

Я вскочил с постели и, не одеваясь, метнулся на балкон. Бельевую веревку он мог взять только отсюда. Однако все четыре протянутые мною «нитки» для сушки белья на месте. Других веревок в доме нет! Он заранее купил ее в магазине? Костик вышел из дома в хорошем настроении, с таким настроем не идут укорачивать себе жизнь!

Костик, высокий, сильный, красивый подросток, слишком сильно любил жизнь, имел честолюбивые планы на будущее. Он мог попасть в плохую компанию и распространять наркотики среди подростков, не задумываясь о нравственной и правовой стороне своих действий. Виной этому вечное безденежье в нашей семье и, чего греха таить, наши ссоры с женой. Костик был лишен многого, что имели его одноклассники.

Согласно заключению судмедэкспертизы, в крови Костика обнаружили наркотики, но он не был наркоманом, это подтвердил судебный эксперт. Следователь пришел к выводу, что Костик обнаружил за собой слежку, испугался, принял наркотики для храбрости и повесился.

Костик не был слабонервным, психически неуравновешенным, чтобы совершать необдуманные поступки сгоряча, и храбрости ему было не занимать. Мне вспомнилось, как он мечтал стать парашютистом, и учился не бояться высоты. Для тренировок сын и его друзья выбрали старую, ржавую пожарную лестницу, ведущую на крышу соседней семиэтажки. Только Костик сумел перебороть страх, подняться по ней на крышу и спуститься вниз. Никто из его друзей этого не сумел повторить, зато его «подвиг» заметил дворник и сообщил мне. У меня состоялся серьезный разговор с Костиком и его закадычным товарищем Владиком, но я говорил больше для проформы и не сумел достучаться до сына. Костик был сильной личностью, лидером в классе, это признавали и учителя, и его одноклассники.

Поведение Костика в предыдущий вечер и в то злополучное утро было самым обычным. Более того, у него было хорошее настроение. Совсем нелогично: он прилежно приготовил уроки, а утром перед занятиями повесился? Зачем уроки тогда делал? Или это было сиюминутное решение? Что же могло его подтолкнуть к этому? ЧТО или КТО?

Вечером накануне трагедии он созванивался с кем-то из товарищей и договаривался насчет компьютера. Нам вскользь сообщил, что возьмет на время у кого-то компьютер. Мы это пропустили мимо ушей. Компьютер был его мечтой и страстью, тем более что в его классе больше половины учеников уже имели это чудо техники в своем распоряжении. Компьютеры «тройки», «четверки», «пятерки» – это звучало как оценки в школе, и я не вникал, в чем их различие, на работе мы по-прежнему трудились у кульмана. «Пентиум» – солидное и таинственное название – был недостижимой мечтой Костика. И вот, когда долгожданный компьютер уже практически был у него в руках, он вдруг повесился?

Нет, скорее всего, все произошло иначе. Наркотики не падали Костику с неба, их ему кто-то передавал. Наверно, этот кто-то и обнаружил слежку за Костиком. Опасаясь, что мальчик попадет в милицию и все расскажет, наведет на его след, этот подонок, изловчившись, вколол наркотик Костику, а затем его повесил.

Мне вспомнилось кладбище, серая, «крысиная» иномарка, веселящиеся розовощекие крепыши в спортивных костюмах, и в голове прояснилось, я все понял… У меня перехватило дыхание. Как я сразу не догадался! Они приехали на кладбище специально, демонстрируя на похоронах Костика свою безнаказанность и неуязвимость. Тем самым они предупреждали кого-то из присутствующих, чтобы он не проболтался о чем-то важном, иначе его ждет такая же горькая участь. И это кто-то из школьных друзей Костика. Но кто?

Это была лишь моя версия, но сердце мне подсказывало, что я прав.

Мысль, что Костика убили, инсценировав самоубийство, засела у меня в мозгу, не давая больше ни о чем другом думать, чем-то заниматься. Я не мог найти себе места, на работе слонялся по отделу, как неприкаянный, забросил «горящую» пояснительную записку к готовому проекту (пусть отлежится). Кроссворды и прочие интеллектуальные занятия меня больше не увлекали. Даже привычные перекуры с пустой болтовней, сдобренной анекдотами, невыдуманными и выдуманными случаями из жизни и газет не привлекали меня. Я игнорировал «заседания» в курилке, избегал общения с сослуживцами, постоянно испытывая внутреннее раздражение.

Неожиданно, словно гром зимой, грянуло сокращение штатов, породив множество толков и волнений среди сотрудников института, но даже оно не вызвало у меня ни интереса, ни переживаний. Я не был одним из лучших работников, но и к отстающим себя не причислял.

Дни на работе тянулись бесконечно долго, а вечера дома превращались в пытку. Аня закрывалась в комнате Костика и не подавала признаков жизни, только иногда оттуда доносился ее плач. Это наводило меня на мысль, что я и в самом деле главный виновник смерти Костика. Своим невниманием и безразличием я подтолкнул его в петлю!