Дядя Фумио, – он здесь, – крикнула Нами. Она спешила по центральному проходу замка, разыскивая дядю; она заглядывала во все комнаты по пути, запыхавшись, сообщая свое известие. Чувства Нами теперь, когда ей предстояло встретиться с Йоши, были противоречивы. Она помнила веселое лето, когда ей было четырнадцать лет, и юношеские признания Йоши в любви. Как давно! Ее щеки зарумянились, когда она вспомнила, как она восхищалась этим старшим, опытным в светских делах родственником из Киото. Это было детское увлечение, и через несколько лет она забыла его.

Конечно, это стал совсем другой Йоши, и теперь она тоже стала другой. Их положение изменилось. Она уже не маленькая деревенская девочка. Она стала женой князя, а он – чуть больше, чем наемный рабочий.

А все-таки почему у нее было легкое ощущение вины, правда, спрятанное где-то глубоко, когда она вспоминала, что она, по существу, совершенно не обращала на него внимания тогда, девять лет назад, увлеченная приготовлениями к свадьбе? Она решила не думать об этом. Она не знала, что почувствует, когда увидит его, но она постарается загладить тяжелые переживания, которые может причинить ему.

За годы ее брака с князем Чикарой ее красота еще расцвела. Кожа ее была похожа на дорогой фарфор. Ее тонкие черты казались еще изящнее благодаря волосам, свободно падавшим на бледно-зеленое платье со светло-бежевой подкладкой на рукавах. Весело шурша шелком, она спешила по комнатам замка и звала дядю.

Фумио находился на заднем дворе, он был занят стрельбой из лука.

– Что ты кричишь? – спросил он, когда она нашла его.

– Милый дядя, Йоши здесь. Повозка только что проехала в ворота. Сейчас он будет у дома.

– Ты что же мне не сказала, девочка?! – Фумио бросил лук, дрожащими пальцами снял через голову колчан и взбежал по ступенькам, чуть не спотыкаясь от волнения. Он увидится с племянником впервые почти через девять лет. Фумио заставил себя идти медленнее и принял спокойный вид; это потребовало большого усилия. Не годится самураю обнаруживать сильное волнение, хотя он был очень рад возвращению Йоши. Фумио так долго был одинок…

Он почти не виделся с госпожой Масакой, она была фактически отшельницей. А Нами отсутствовала, она жила в замке Чикары до недавнего времени, когда взбунтовавшиеся фермеры вынудили Чикару спастись бегством в Киото. На суровом лице Фумио время оставило заметные следы. Нами выглядела так же, как девять лет тому назад, а Фумио явно постарел. Волосы у него поседели и поредели; единственное, что напоминало прежнего Фумио, были его честные карие глаза и быстрота движений, все еще говорившая о силе.

Дядя и племянница поспешили к передней веранде и подошли как раз вовремя, когда повозка остановилась.

Фумио решился перевезти Йоши только потому, что знал о его болезни. Йоши числился беглецом, хотя сыщики, ожидавшие его возвращения, давно ушли. Теперь, когда Чикара был в Киото, вряд ли до него дойдет известие о том, что Йоши вернулся… да, вероятно, ему это уже все равно. Все же Фумио не стал бы испытывать судьбу, если бы не понимал, что это необходимо.

Когда занавески повозки были отодвинуты, дядя и племянница замерли, не зная, что они увидят. Когда-то из замка ушел девятнадцатилетний мальчик. Вернулся взрослый мужчина двадцати восьми лет. Фумио не был уверен, узнает ли он племянника. Но ему не надо было волноваться. За месяцы болезни Йоши похудел и стал похож на стройного юношу прошлых лет.

Йоши сошел с повозки. Он посмотрел на родных сквозь слезы, затуманившие зрение. Все люди плачут, если боги преследуют их; но злой демон, владевший Йоши, заставлял его плакать по малейшему поводу.

– Бедный брат. – Нами сбежала с лестницы, полная сочувствия. У Йоши был такой несчастный вид. Она взяла его за руки и сказала:

– Добро пожаловать домой. Мы скучали по тебе.

– Идем в дом, мой мальчик, – сказал Фумио, подавая знак возчику уехать. Он отвернулся, чтобы скрыть чувства, которыми больше не мог владеть.

Фумио и Нами хотели устроить все так, чтобы Йоши было хорошо. Они приготовили ему небольшую светлую комнату. К несчастью, дверь выходила на балкон, где они сидели с Генкаем и Айтакой в день смерти Генкая. Йоши знал, что Фумио и Нами стараются все сделать как можно лучше. Он не мог сказать им, что вид этой комнаты угнетает его. Они приносили ему книги стихов, кисточки, чернильные палочки, свитки пергамента, краски – все, что могло разбудить в нем желание чем-нибудь заняться. Он ни на что не обращал внимания и часами сидел, безразлично глядя через открытую дверь на печально знакомый вид.

Фумио или Нами всегда были поблизости, чтобы слышать, если Йоши позовет. Сначала они были уверены, что отдых, свежий воздух и хорошее питание восстановят его силы. Нами старалась занять его разговором, задавала вопросы, рассказывала что-то, придумывала легкие игры, чтобы развлечь его. Все ее усилия не привели ни к чему. Йоши жаловался на усталость и отворачивался. Фумио и Нами часто сочувственно переглядывались, а Йоши еще больше уходил в себя. Было ясно, что его болезнь необычна. После нескольких дней бесплодных усилий к Йоши был приглашен бонза. Он узнал историю схватки Йоши с тремя ронинами и решил, что причиной болезни был какой-то дух.

– Это дух последнего ронина, который отправил его овладеть человеком, из-за которого погиб. – сказал он.

– Вы можете спасти его? – спросила Нами.

– Я много заклинал таких духов. Мои помощники и я – специалисты по случаям, когда злые духи овладевают человеком.

– Тогда мы можем быть уверены, что Йоши в надежных руках, – сказал Фумио.

Было решено, что бонза и медиум начнут заклинания в ближайший благоприятный день. Они навели справки в астрологической таблице и выяснили, что это седьмой день четвертого месяца.

Комната, избранная для обряда, выходила на юг. Слабый ветерок проникал через легкие ширмы и решетчатые ставни, от него колебалось пламя пропитанных благовониями свечей, наполнявших комнату тяжелым сладким запахом.

Бонза имел внушительный вид: одет в длинное черное платье, на плечах – синяя шаль, символ полуночи, со знаками зодиака, вышитыми золотой нитью, Прежде всего он разбросал рисовые зерна по четырем углам комнаты, чтобы очистить воздух перед тем, как вступить в борьбу со злым духом, затаившимся внутри Йоши. Потом он опустился на колени на подушку перед разрисованной ширмой и начал произносить свои заклинания и магические формулы.

Йоши сидел, скрестив ноги, за ширмой, а Фумио и Нами уселись вместе в углу, откуда они наблюдали за происходящим. Тишину в комнате нарушало только хлопанье ставен и монотонное чтение заклинателя. Заклинатель читал магическую формулу Тысячи Рук. Свечи стали трещать, и пошел сильный дым, не соответствующий величине свечей.

Йоши слегка заинтересовался происходящим.

– Будда, мы умоляем тебя, освободи эту невинную жертву от злого духа, который проложил себе путь в его сердце, – монотонно распевал бонза. Помощник ходил по комнате, разбрасывая пригоршни риса, а заклинатель понизил голос до почти неслышного звука, когда он произносил «каджи» – заклинания против зла. Внезапно он поднял глаза к небу и крикнул громоподобным голосом: «Введите йоримаши!» Медиум, молодая женщина, одетая в черное шелковое платье и широкие шаровары, вошла в комнату. У нее были грубые черты лица: толстый нос, выпуклые глаза, зубы выдавались из открытого рта, но голова ее была увенчана великолепным водопадом волос, отливавших синевой, и это делало ее бледное лицо почти привлекательным. Она опустилась на колени рядом с бонзой и склонила голову, обращенную к ширме. Бонза подал ей лакированную деревянную палочку; затем, закрыв глаза, он откинул голову назад и истошно прокричал вверх священные слова.

Едкий запах ладана щипал ноздри присутствующих. Нами спрятала лицо за веером, дрожа от страха перед духом, которого изгоняли из Йоши.