За пять лет до этого, в 1167 году Тайра Кийомори объявил себя «дайджо-дайджин» – канцлером Японии. Это объединение власти привело к созданию предельно ограничивающего все проявления свободы полицейского государства, где любое неодобрение и противодействие по отношению к клану Тайра было недопустимо.

На юге, где клан Тайра властвовал безраздельно, люди были в постоянной тревоге и напуганы, слишком напуганы, чтобы попытаться снять с шеи железные оковы. Крестьяне и торговцы в душе были возмущены, хотя внешне они сохраняли улыбку и платили чрезмерные налоги сборщикам податей.

Но на севере Минамото Йоритомо собирал армию, чтобы выступить против Тайра, и северные князья вооружали своих воинов лучшим оружием, какое возможно было достать.

Кузница Ханзо находилась между двумя центрами власти, на земле, принадлежавшей одному из немногих последователей Тайра к северу от реки Окитсу. Кичибей, местный князь, не знал, что Ханзо и Йоши снабжают оружием северную армию. Маленькая кузница не стоила его внимания, и он никогда не интересовался ею, так как налоги всегда выплачивались вовремя. А Ханзо, со своей стороны, избегал политики. Он делал мечи на заказ, и если большая часть заказов шла от Минамото, это не его дело. Мечи, искусно сделанные Ханзо, были крепкими и гибкими, и их охотно брали самураи. У них был лишь один недостаток, мешавший оценить их как высшее достижение искусства ковки мечей: на лезвиях не было красивой гравировки. Отдавая долг благодарности Ханзо, Йоши, владевший искусством рисунка и каллиграфии, стал набрасывать эскизы для лезвий. Он экспериментировал на бросовом металле и вскоре стал умело пользоваться инструментами и кислотами гравера.

При свете масляных ламп он до поздней ночи гравировал санскритские обозначения воплощений Будды на одних лезвиях, а на других – дракона, изображающего борьбу религии и зла.

Гравюры, сделанные Йоши, увеличили ценность мечей и принесли некоторую известность скромной кузнице. Знаменитый фехтовальщик Наонори Ичикава прислал учеников из своей академии в Сарашине, находящейся на девяносто миль севернее, чтобы осмотреть и заказать мечи. Ханзо испытал законную гордость, когда Ичикава сам прибыл, чтобы выбрать меч, и впоследствии прислал письмо с выражением одобрения качества стали и изящества гравюр.

Но в конце концов князю Кичибею сообщили о процветании кузницы. Ему сказали: «Они наживаются на продаже оружия нашим врагам».

– Они пользуются моей добротой и щедростью, – прорычал Кичибей. – Поднять им налог! Если это не прикончит их незаконное преуспеяние, найдем другие способы поставить их на место, – он свирепо посмотрел на своих слуг – самураев. – Крестьяне и торговцы жиреют благодаря моей щедрости. Я слишком долго был милостив. Поднять налоги для всех!

Однажды утром, ранней весной, когда Ханзо и Йоши работали в кузнице, появились два самурая князя Кичибея.

– Я – Рейсуке, – заявил главный очень церемонно. – Перед вами потомок в пятом колене великого воина Масахира, который сражался и стяжал немеркнущую славу в северных областях на службе князьям Кийовара. Я следую по его великолепному пути в качестве самурая на службе у князя Кичибея.

Самураи были одеты в черные хлопчатобумажные платья; у каждого было по два меча на поясе их хакама, длинный меч – для сражения, а короткий предназначался для того, чтобы обезглавить павшего врага или, в случае надобности, совершить сеппуку.

– Я – Ханзо, кузнец, а это мой помощник, – проревел Ханзо, устрашающе хмурясь, чтобы скрыть беспокойство. Йоши по своему обыкновению оставался в тени, когда в кузницу приходили самураи или чиновники. Хотя после его бегства от Чикары прошло четыре года, он был уверен, что Чикара все помнит. Пока Йоши не был готов к отмщению, ему следовало молчать.

– У тебя хорошая кузница, хоть она далеко от города. Ты должен быть доволен, что наш князь защищает тебя от разбойников на дорогах и в лесу, – сказал Рейсуке. Его манера держаться вызывала беспокойство у Ханзо. Рейсуке был совсем чужой, он служил у Кичибея с недавнего времени. Его приход был плохим предзнаменованием.

– Мы благодарны нашему князю за помощь, которую он нам оказывает. Нас никогда не трогали разбойники. Мы вполне можем себя защитить, и мы в полной безопасности в нашей долине.

– Благодаря князю Кичибею, вашему защитнику, – подчеркнул самурай.

– Да, благодаря богам и князю Кичибею.

Рейсуке нетерпеливо нахмурился. Ему надоели дипломатические увертки. Он сжал губы и продолжал:

– Мы уполномочены сообщить тебе, что князь Кичибей усиливает защиту этого района из-за беспокойства среди крестьян.

Ханзо внутренне напрягся. Этот самурай с неприятным лицом не для того пришел, чтобы сообщить им добрые вести. Самурай продолжал:

– Конечно, эта дополнительная защита будет стоить нашему князю дополнительных расходов и золотом и оружием. Поэтому… – самурай вытащил свиток и с нарочитой торжественностью развернул его и прочел текст: «Ханзо, кузнец, и его помощник, – холодный кивок в сторону Йоши, – будут отныне сдавать два меча от каждых четырех или их стоимость золотом сборщику податей Рейсуке, слуге князя Кичибея».

Ханзо глубоко вздохнул. Эта весть была хуже, чем он ожидал. Он всегда выплачивал своему даймио один меч за каждые четыре. Два за каждые четыре будут невыносимым бременем. Даже при полной нагрузке кузнице было трудно удовлетворять спрос на оружие. Удвоенный налог будет разорением. Но пять тысяч самураев князя Кичибея были всесильны. У Ханзо и Йоши, не имевших поддержки, не было выхода.

Ханзо наклонил голову. «Да будет так», – сказал он с горечью.

– Ты правильно поступаешь, Ханзо. Есть и такие, которые захотят сопротивляться новым налогам. Им плохо придется. Мы вернемся перед началом пятого месяца, чтобы забрать то, что нам полагается, До тех пор – прощай.

После ухода самураев громоздкая фигура Ханзо как будто съежилась. Йоши видел, что по его лицу текут слезы. Ом сделал вид, что ничего не замечает, и спросил:

– Что нам теперь делать?

– Мы не сможем платить столько и прожить на оставшееся.

– Мы не сможем не заплатить это и остаться в живых.

– Йоши, люди из Йошивары когда-то говорили о том, что надо сопротивляться новым налогам. Мы могли бы присоединиться к ним. – Ханзо искал поддержки у Йоши, Он был сломлен и удручен. Исчезли радость и сила, которыми была отмечена его работа в кузнице. Многие годы усилий оказались вычеркнуты.

– Нет, Ханзо, сопротивление потерпит крах. Кичибей слишком силен, – Йоши грустно посмотрел на него – Лучше заплатить, чем умереть как собака, сражаясь со сборщиками Кичибея.

– Йоши, я всегда избегал неприятностей, но если горожане объединятся и мы присоединимся к ним, может быть, князь Кичибей передумает, – упрашивал Ханзо в поисках выхода из трудного положения.

– Ни в коем случае, – сказал Йоши. – Кичибей скорее пойдет на то, чтобы весь город уничтожить, только бы не потерять свое влияние. Нам надо избегать связей с повстанцами. Мы должны защищать нашу кузницу и нашу мирную долину. Не уничтожай то, что ты построил таким тяжелым трудом. Пока придется пойти на то, чтобы отдавать ему два меча за четыре, и будем дальше жить мирно.

– Вероятно, ты прав, Йоши. Я всегда принимал власть князей и не задавал вопросов. Почему же я сейчас просто потерял рассудок от этого нового проявления их могущества? – Ханзо помолчал, потом посмотрел задумчиво на Йоши и добавил: – Мы подчинимся ради тебя. На мне ответственность за то, что ты находишься здесь, и я сделаю все возможное, чтобы тебе ничто не угрожало.

– Никто из нас не пострадает. Мы вместе сделаем все, что нужно, чтобы защитить нашу кузницу, – сказал Йоши. – До тех пор, пока у нас есть силы выковать хороший меч, мы будем жить хорошо и долго. Кузнец, кующий мечи, нужен всем. Нам нечего бояться.

– Ты славный мальчик, – ласково сказал Ханзо. – Но хватит разговоров. Дело стоит. Вернемся к нашей работе, как только я помолюсь богам.