После этих слов установилась небольшая пауза. Подошёл услужливый официант и выставил на стол заказанные блюда. Поблагодарив его, Глеб взглянул на Настю и, дождавшись, когда посторонний отошёл, спросил:
– Наверное, тяжело было экстерном заканчивать? Заканчивать так восьмой и девятый классы – это одно, а вот десятый и одиннадцатый – это совсем другое, – добавил Глеб, как бы демонстрируя Насте своё восхищение ею.
– Не то чтобы тяжело, просто пришлось немного поднапрячься, – ответила Настя и добавила: – В институте учиться было сложнее. Впрочем, ты это и сам знаешь. Кстати, в каком ВУЗе ты учился?
Вот и прозвучал этот неумолимо разящий вопрос, который неизменно низвергал Глеба в промозглую бездну колкого смущения. Хоть ему и не было стыдно за то, что он бросил институт, всё же от разговоров на эту тему ему становилось не по себе. Быть может, потому, что его собеседники, почти все, неодобрительно отзывались по поводу его, как им казалось, безрассудного поступка. И он, подспудно взирая на себя сквозь мутную призму их одноприродных убеждений, ощущал свою неполноценность что ли.
– В Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, – чеканно промолвил Глеб это важное название солидного учреждения.
– Ух, ты, – поразилась Настя. – Это хороший ВУЗ. Я тоже туда поступала. И какой факультет у тебя был?
– Вообще-то… то была совместная программа академии и института стали и сплавов, – пояснил Глеб, который очень не любил рассказывать об этой малоприметной и горестной главе своей жизни. – Специальность была технической. Я поступил туда, куда вообще не собирался, поскольку ещё со школы, едва познакомившись с техническими науками, на дух их не переношу. Я даже всегда с нерушимой убеждённостью декламировал при случае, что никогда они мне не пригодятся. Теперь-то я хорошо усвоил непогрешимое проверенное временем правило: «никогда не говори никогда».
– Зачем тогда поступал? – Настя задала вопрос, недоуменно посмотрев на Глеба.
– Потому что больше никуда не прошёл, – с едва уловимой грустью в голосе признался Глеб. – Видишь ли, бездумно погнавшись за двумя резвоногими чуждыми друг другу зайцами, я само собой не поймал ни одного. Перейдя в десятый класс, мне следовало определиться со своей дальнейшей жизнью: либо делать упор на учёбу, либо всецело отдаваться спорту. Ты же помнишь, что я серьёзно занимался спортивной гимнастикой?
– Да, я помню, – с улыбкой ответила Настя. – Помню, мы должны были пойти вместе на каток, но у тебя не получилось из-за соревнований.
Настя даже и представить себе не могла, что простосердечно обмолвленное воспоминание, долженствующее засвидетельствовать, что она всё помнит, болезненно вонзится в сердце Глеба и ранит того до глубины души. Ведь этот свой отказ Глеб считает одной из худших ошибок в своей жизни. Безысходно-горестное воспоминание о ней он влачит, как тысячетонный плуг, вонзённый в землю и привязанный к нему колючей цепью, влачит всё это время.
Еле-еле сохраняя весёлый вид лица, горько окручиненный в душе Глеб продолжил:
– Но я тогда даже и не думал покидать размеренно текущих вод привычной мне рутины. В итоге ни в одном, ни в другом я не преуспел. К тому же, опьянённый страстным желанием поступить в какое-нибудь хорошее учебное заведение, которое стало бы фундаментом моей дальнейшей обеспеченной жизни с хорошо оплачиваемой работой, я неадекватно подошёл к выбору института. Хотя у меня были неплохие результаты выпускных экзаменов, но всё же они были недостаточными для ВУЗов, выбранных мною в дурманящей горячке от вожделенного стремления. Тогда я не понимал, что бывают моменты, когда просто необходимо признавать ограниченность своих возможностей, как бы это ни было горько и больно.
Произнеся это, Глеб немного провалился в топкую трясину раздумчивого безмолвия.
– Понятно, – произнесла Настя, чтобы разбавить немного затянувшуюся паузу в беседе.
– А у тебя что-нибудь интересное происходило за эти годы, что мы не виделись? – поинтересовался Глеб
– Ничего особого, – призадумавшись, ответствовала Настя. – Пока училась в институте, много времени проводила за книгами. В досужие часы встречалась с друзьями. Мы гуляли, ходили в кино, ездили куда-нибудь или ещё как-либо приятно проводили свободное время. Недавно побывала в Праге. Очень красивый город, сказочный. Его своеобразный вид настолько завораживающе восхитителен, что мне даже не хотелось уезжать оттуда. Стоит выйти на Карлов Мост и обозреть нависающий над городом Пражский Град с собором Святого Вита, сразу складывается впечатление присутствующего рядом некоего идеала. Словом, чудесный городок. Это один из тех случаев, когда лучше самому один раз увидеть, чем сто раз услышать от других. Ведь Прага неописуемо прекрасна.
– Здорово! А мне пока не довелось выбраться за пределы России, – с улыбкой неунывающего оптимиста обронил Глеб. – Но ничего страшного! У меня впереди ещё вся жизнь. Будет и на моей улице праздник путешествия и не один.
– Конечно, – ободряюще произнесла Настя и взглянула на зазвонивший телефон. – Глеб прости, мне было приятно с тобой пообщаться, и я бы с превеликим удовольствием продолжила нашу беседу, только мне уже пора домой. Завтра рано вставать, а у меня возникло срочное дело. Не подумай, что это надуманный предлог, чтобы сбежать. Мне действительно пора.
– Ну что ты! Я всё понимаю, – со всепрощающей улыбкой успокоил Глеб всерьёз обеспокоенную возможным недоразумением Настю и, подозвав официанта, попросил того принести счёт.
– Не нужно – я плачу, – категорично заявил Глеб, увидев, что Настя полезла в сумочку за кошельком, когда принесли счёт.
Выйдя на улицу, он, обуреваемый пламенным желанием продлить этот восхитительный, незабываемый вечер, предложил Насте проводить её до дома. Своё предложение Глеб подкрепил убедительным доводом: на улице уже было темно, а он, как настоящий мужчина, не может позволить девушке ходить одной в столь поздний час. Не раздумывая, Настя согласилась.
Когда они подошли к двери Настиного подъезда, Глеб осведомился у возлюбленной насчёт её завтрашних планов. Её ответ низверг его с бархатного седьмого неба безоблачного счастья. Раненую, обескрыленную душу Глеба в этот наигорчайший миг пронзило раскалённым лезвием горестной кручины. Глеб, оглушённый громоподобными словами Насти, на скоротечный миг утратил дар речи, но, вовремя опомнившись, всё же сумел сохранить на своём лице благосклонную улыбку.
Попрощавшись с Настей, Глеб, не помня себя от давящего чувства безысходности, побрёл в сторону метро. Он шёл, как потерянный, сквозь сгущавшийся унылый мрак. Он снова опоздал! Оказавшись дома, удручённый Глеб улёгся в кровать с надеждой на успокоительную силу целебных сновидений. Но нескончаемая вереница мыслей не позволяла ему попасть в усладительный, туманный мир прелестных грёз. В его обеспокоенном сознании всплывало множество картин из прошлого. Глеб вспомнил, как одним чудесным летом ему удалось отыскать Настину страницу в интернете. В тот превосходный день его душа возвысилась надо всеми разогорчительными обстоятельствами, поднявшись на недосягаемую для печали высоту, он был несказанно счастлив. Глебу вспомнилось, как восхитительными вечерами он общался с Настей. Он был тогда весел и восторжен. Каждый вечер той очаровательной поры Глеб брал в руки телефон или садился за компьютер и, затаив дыхание, ждал, когда она появится в сети. И каждый раз с её появлением у него сбивалось дыхание и что-то ёркало внутри, заставляя влюблённое сердце биться чаще. Ему нравилось общаться с Настей, несмотря на то, что иногда он не знал, о чём ещё может написать ей. Только за мгновениями упоительного счастья неизбывно следуют минуты и часы уныния, в которых, как в гнилой трясине, можно потонуть надолго. Лишь мудрому хватает ума не зацикливаться на своей боли и малозначительных проблемах. К сожалению, Глеб подобной мудростью не обладал.
Когда однажды в прошлом Настя предложила ему встретиться, он чрезвычайно обрадовался. Однако это событие произошло в преддверии соревнований – и Глебу предстояло сделать очень трудный выбор: либо встретиться со своей возлюбленной и подвести товарищей по команде, либо упустить благоприятную возможность для завязки отношений с Настей, но, приложив все силы, помочь своей команде подняться на пьедестал. Глеб был очень ответственным, поэтому и впал в мучительную, тяжкую растерянность. К тому же между ним и Настей встала его беспредельная любовь к своим родителям. Он не хотел их огорчать, и поэтому решил попросить у них дозволение пропустить одну из многих тренировок ради этой встречи. Только Глеб не уточнил с кем именно желает встретиться и почему. Неудивительно, что родители отказали ему.
