Умирать ему расхотелось.

В несколько кошачьих прыжков он пересек открытое место, перекинул себя через каменную оградку парка и залег рядом с врановой дочерью. Ее напарник — беловолосый, совершенно бесцветный дролери, сидел, привалившись спиной к серым, оплетенным тонкими побегами камням стены и невозмутимо перезаряжал винтовку. Ладони, пальцы и запястья у него были ловко обклеены полосками пластыря.

— Я разумею, он до ночи больше не вылезет, — дролери поднял голову, поглядел на Анарена, но исполосованные пластырем пальцы продолжали методично вкладывать патроны на положенное им место.

— Надо выманить. Каррахна, мы тут уже третий день валандаемся. Он несколько домов разнес! Люди погибли.

Когда прорвалась Полночь, прямиком в Ветлушу вывалился огромный серпьент. Хорошая, большая жертва нужна была, чтобы приманить такую тварь. Анарен машинально потрогал щеку и горло — рваные царапины от когтей наймарэ взялись сухой коркой и почти сгладились. Заживает как на собаке.

С тех пор, как Мораг содрала с него разъяренного Асерли, по нечаянности решив оккупировать со своими людьми ту же высотку, он все думал: какого черта наймарэ не убил его сразу? Когти Асерли могли перервать человеку горло, как пленку рыбьего пузыря.

Наверное, тянул время, полуночным сладко чуять страдания. Дотянулся. Получил полную обойму. Хотя — если вдуматься — что ему эта обойма…

Мораг попинала тогда принцево полубездыханное тело в целях реанимации, цыкнула на мрачных дролери, которые высказывались на тему того, что не худо бы полуночного пришить, пусть он и Лавенг — за такое дело нормальные Лавенги еще спасибо скажут.

А потом Энери, шатаясь, подошел к краю крыши и увидел, кто так страшно ревел на берегу. И как-то сразу стало понятно, кто на чьей стороне и против кого надобно воевать.

— Мораг, успокойся ты, — дролери с пурпурно-розовыми волосами и разбитой мордой — заживающий синяк красивого лилово-желтого цвета смотрелся на точеной скуле дико — приподнялся на коленях, поднес к глазам тяжелый армейский бинокль. Руки у него тоже были наспех заклеены пластырем.

— Етить, какого черта так и не наладили за пятнадцать лет выпуск техники, которая не калечила бы руки. Платиновые часы клепать — так пожалуйста. — Он сплюнул, потер правую ладонь о штаны. — Не вижу я его.

— Дай, — Мораг дернула бинокль.

Серпьент несколько суток гонял их, как хорьков, с места на место, рычал, плевался какой-то дрянью, шатал окрестные дома — ярился. Попутно перебили кучу полуночной мелочи. Жители Катандераны, привычные к военным действиям, быстро сориентировались. Военные, которых в городе было полно, развернули технику и организовали сопротивление. Говорят, сам король поднял свою крылатую машину, чтобы вести в бой рыцарские истребители. Энери не видел воздушный бой, только слышал его отголоски. За пару суток полуночных тварей повыбили почти всех. Но чертов серпьент застрял в университетском городке, как пробка в бутылке — здоровый, страшный, нелепый — и ни туда ни сюда. Загадил воду в канале, развалил ажурный мост, напрочь распахал детский садик, повывернул деревья.

Танки сюда не подгонишь, обычное оружие его не брало, гранаты только злили. Плевался он метко и погано. Вонял. И жителей никак не эвакуируешь.

В кои-то веки Анарен чувствовал себя при деле. Некогда было задумываться. Надо было действовать — и желательно побыстрее.

— Вижу Селя, — пробормотала вранова дочь. — О, забрался. Щас-с. Ну, давай, готовь свою стрелялку.

— Дорвался, — хихикнул красноволосый.

За время уличных боев так и не познакомились нормально. Тот вот, на моль похожий, — Нокто его зовут. А этот, с гривой цвета утренней зари и фингалом, сегодня их нашел — с устным приказом от короля. В такой близости от серпьента хваленая дролерийская связь полностью накрылась медным тазом. Хорошо, что змей все-таки был дурак и неразумный. Иначе переловил бы всех давно, как мышей.

— Приготовились.

Ясное голубое небо и сладкий запах листьев сбивал с толку. Чирикали птицы. Вокруг растрепанной головы красноволосого кружилась крохотная капустница. Села на кончик острого уха, пробитого серебряными точками, дролери не глядя отмахнулся.

Послышался рокот мотора. По бульвару неслась открытая машина с агиларовскими гербами, пустая, если не считать отчаянного шофера. Серпьент, невидимый за домами, завыл и заскрежетал. Машина пошла медленнее. Посигналила. Чертова тварь не соображала, что ей делать, и безыдейно плевалась кислотой. Вонь доносило аж до парка. Мораг скривила лицо.

— Нюхаю и прям вижу себя в папенькиной лаборатории. Вот гадство. Погань вонючая.

— Он голодный, — некстати сказал Анарен.

— Сейчас выкину тебя этому голодному.

— Не стоит. Ситуация и так тяжелая.

— У нас ситуация не тяжелая, — Мораг зло фыркнула. — У нас так, поразвлечься. Грохнем этого и, считай, все. Тяжелая ситуация теперь в Химере, знаешь ли.

Анарен знал. Судя по отголоскам новостей — у найлов с Полночью началась настоящая война, тяжелая и изматывающая. Не быстрое жадное вторжение на запах кровавой жертвы, как здесь. Полноценная война.

— А кто вызвался? — спросил он, не отрывая глаз от самоубийственно медленно ползущей машины. Серпьент опять плюнул. Водитель вывернул руль, едва не впаялся в столб.

— Молодой Агилар, — ответил красноволосый.

— Ну что же. Справедливо.

Мораг снова фыркнула, но смолчала.

Серпьент, наконец, прошатал ограду, выломился на улицу, обрадовано завыл, пополз, с трудом переставляя короткие лапы и тыркаясь мордой в брусчатку. Он был огромный. Хорошо, что кругом не вода.

Водитель поднажал. Тварь затормозила, гулко заикала, готовясь плюнуть.

С крыши, оперенная огнем, сорвалась раскаленная точка. Сель засел там с самым убойным, что нашел в королевском арсенале. Правду сказать, не помогло. Но отвлекло. Машина пронеслась, завернула и исчезла в переулках.

Поток кислоты вспыхнул, вонь стала еще удушливее, тварь снова взвыла, на сей раз не жадно, а яростно — задрала переднюю часть тулова, полезла на дом, как толстая ящерица, обломила несколько балконов.

С крыши другого дома начали стрелять одиночными.

— Не сработает, — мрачно сказал Анарен.

— Иди ты. Это хороший план.

Нокто молча положил винтовку на гребень стены и молча прицелился. Красноволосый тоже поднял оружие.

— Как он поймет, куда идти.

— Ты не думай, ты стреляй, — пробормотала Мораг. — Стреляй, пока он не подлезет. Он же дурак… во-от. Дурак ты у нас… — серпьент выл и тащился на выстрелы, мотая башкой. — Стенка каменная, хорошая стенка, отличная просто… Ползи в парк, животное! А тут уж отец тебя пришпарит. Епрст, как же Райо жалко… О, выполз, а-атлично! А теперь — ходу!

Анарен закинул горячую от выстрелов винтовку за спину — она уже ничуть не мешала, привык — и они побежали. Петляя меж деревьев, прыгая через скамейки — он так не бегал с юных лет, когда носился взапуски с собственными гвардейцами, такими же сопливыми.

Они все никак не могли остановиться, когда с неба обрушился безжалостный огонь, поджигая деревья и кусты, испаряя клумбы, дорожки, испакощенную воду в канале, и превращая гороподобную чешуйчатую тварь в ком паленой плоти.

Тень занавески гуляла по розовой закатной стене. Рамиро уныло разглядывал ее и слушал длинные гудки в трубке. На том конце к телефону никто не подходил.

Он вздохнул, нажал на рычажок и принялся набирать другой номер. Эти два номера он набирал с прошлого утра уже несчетное количество раз.

На большой кровати с ореховой спинкой пошевелился комок одеял. Рамиро оглянулся: Ньет в беспамятстве все норовил содрать повязки, за ним приходилось следить. Рамиро упорно мазал парня противоожоговой мазью и обматывал бинтами, хотя совсем не был уверен, что лечение помогает. Фолари промычал что-то, откинул одеяло и снова затих, свернув колесом ребристую спину с проросшим костяным гребнем.

Гудок в трубке оборвался, Рамиро уже потянулся к рычажку, когда внутри сказали: