Ситуация сложилась… нелепой. Возможно, подошло бы слово неловкой, если бы не некоторые наблюдения. Во-первых, Гордей продолжал лыбиться, нисколько не чувствуя вины, во-вторых, женщины не выглядели по-настоящему расстроенными или оскорбленными, скорее изображали спектакль. Вдобавок Гордей подмигнул мне, не парься, мол, а вошедшая Соня, с огромным блюдом в руках, мигом оценила обстановку и воскликнула:

— Господи, что вы тут устроили?! А ну, приглашайте детей за стол!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В блюде аккуратной горкой высились долма. Аппетитные мясные свертки источали какой-то нереальный дух, сумасшедшая смесь из трав и специй. Как выяснилось, это закуска, помимо прочих уже расставленных на столе, основное блюдо нас ждало впереди. Я оглядела стол и поняла — не доживу до него. С меня и долмы достаточно. Мы расселись, Гордей разлил вино. Белое, изготовленное ещё при отце, из семейных запасов.

Пока беседа вертелась вокруг Сони: поздравления, пожелания и прочее, я вполне сносно себя чувствовала, даже почти расслабилась и увлеклась едой. Очень вкусной, кстати. Но когда восторги по имениннице стихли, Марина Николаевна отложила приборы, изящным жестом промокнула салфеткой рот и подняла на меня глаза.

— А вы, Ася, чем занимаетесь учитесь, работаете? — Подхватила бокал, мимолетно глянув на сына, и добавила: — Надеюсь некоторое любопытство мне извинительно.

Последнюю фразу она адресовала каждому, словно хотела сказать — я мать, имею право. Я смотрела как она улыбается, как умело маскирует неприязнь и думала: я здесь чужая. Я никогда не стану своей в этом доме. Эти мысли ранили, отрезвляли. Ужасно хотелось встать и уйти. Но тут же сказала себе — нет, милая, ты не сделаешь им такого подарка. Именно этого от тебя, должно быть, и ждут.

Гордей собрался что-то сказать, наверняка возразить, но я коснулась его руки, призывая молчать. Любые возражения могут привести к спору, а я не хочу становиться причиной этих споров. По крайней мере, не здесь, не за столом. Пусть спорят, когда я уйду.

— Разумеется, раз уж я приглашена в ваш дом, — одними уголками губ улыбнулась я и ответила: — Я работаю. В гостевом доме, если вам интересно.

— Да? Любопытно… — вскинула она голову. — И кем же вы трудитесь?

— О-о… совмещаю много профессий. Я и администратор, и консьерж, и горничная по необходимости.

— А образование у вас какое? — вклинилась Ираида. Мама Гордея пока переваривала полученную информацию, которая ей явно не пришлась по вкусу. — Гостиничное дело, стало быть?

— Нет, экономический факультет, — честно сказала я. Подруги переглянулись, и Марина Николаевна снова не выдержала:

— А что же, работы по специальности для вас не нашлось, раз вы в горничные?

— Эта работа мне по душе. Цифры скучны и однообразны.

— Хм, перебирать чужое белье тоже довольно однообразное занятие.

— Мама! — одернул её Гордей.

— А что я такого сказала? Интересуюсь чем живет современная молодежь.

Но удивила меня больше всех Соня.

— Белье тоже кто-то менять должен, правда же, — покивала она мне. А я только тогда подумала: в погоне уязвить меня, хозяйка забыла про свою помощницу и невольно обидела. Хотя Соня таковой не выглядела, наверняка, выработала иммунитет, хитро прищурилась и добавила: — А то некоторые уже забыли с которой стороны к нему и подойти.

«Камешек» попал по назначению. Марина Николаевна дернула губой, но смолчала, а потом хлопнула в ладоши и намеренно громко произнесла:

— Так, кажется мы забыли по какому поводу здесь собрались. Сынок, ты подарок дарить собираешься, именинница ждет?

— Будет вам, — отмахнулась Соня, — выдумаете тоже, подарок.

— Разве я свою пампушку без подарка оставлю, — подмигнул он и поднялся. Вышел, отсутствовал недолго, вернулся с коробкой. Вручил её Соне и скомандовал: — Беги в свою комнату, переоденься. И без лишних мне вопросов. Через пять минут жду всех на улице, — обвел нас взглядом, и снова повернулся к прижимающей к себе коробку имениннице: — А тебя в полной боевой готовности. И чтобы надела всё, что лежит в этой коробке.

Соня ушла к себе, Гордей на улицу, я покосилась на хозяйку, но, похоже, она сама не поняла, что происходит. Заинтригованы были все, включая меня. Что за наряд такой, для которого обычного пакета недостаточно, который непременно в коробку сунуть надо? Маскарадный костюм? Так до нового года ещё далеко.

— Ты что-нибудь понимаешь? — обратилась к Марине Ираида.

— Ничуть. Я надеялась, он купит серёжки или робот-пылесос.

— На черта Соньке на день рождения твой пылесос, ты и без повода его купить могла бы, — заметила подруга. — Я тебе давно говорила, какая эта стоящая вещь.

— Прекращай пропаганду, — скривилась Марина, а Ираида повернулась ко мне:

— Деточка, а вы в бридж играете?

Ответить я не успела, в зал вернулась Соня. «Заклятые» подружки вскочили со своих мест и разом ахнули, а у меня вырвался смешок. Невольно, из-за шлема. Краснеть мне не пришлось, потому как, никто на мой смех не обратил внимания, все были заняты внешним видом Сони. Всё бы ничего, спортивный костюм, что был на ней пришелся ей впору и выглядел вполне симпатично, если бы не шлем, красовавшийся на голове. Он-то как раз и вносил интригу. Смотрелась Соня в шлеме премиленько.

Первой к выходу кинулась хозяйка. Хотя не мешало бы пропустить именинницу, раз уж подарок там для неё приготовлен, но в данной ситуации подобная поспешность простительна. Впрочем, мы высыпали на крыльцо следом, почти одновременно, и замерли.

На дорожке, с привязанными к нему воздушными шарами, стоял квадроцикл, если я хоть что-то смыслю в данной технике. Гордей постучал по сиденью и позвал:

— Соня, давай сюда, седлай, пробовать будешь.

— Гордей, ты с ума сошел! — взвизгнула его мать и возвела очи к небу: — Господи, кто-нибудь мне объяснит, что происходит?!

— Мама, прекрати. Соня быстро освоит и оценит преимущество. Она на нем хоть на рынок, хоть к Матвеевне за молоком, любую кочку, любую горку в округе возьмёт. Беги, Соня, не бзди, обещаю тебе понравится.

Та нерешительно потопталась и двинула к нему на ходу пригрозив пальцем:

— Ну, смотри у меня, если ничего не выйдет, сдашь эту драндулетину обратно.

Сначала он прокатил её сам, чтобы привыкла, поняла манеру езды, Соня сидела позади, прижимаясь к Гордею всем своим плотным телом. Потом он объяснил ей куда нажимать, что крутить и когда она несколько раз за ним повторила, позволил попробовать самой. Тронулась она толчками, неровно и взвизгнув «ой, боюсь, боюсь», покатила по дорожке. Доехала до ворот, предусмотрительно распахнутыми Гордеем, скрылась за ними, а вскоре въехала обратно. Повизгивая и, судя по всему, получая удовольствие от происходящего. Гордей бегал за ней кругами, раздавал команды и контролировал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Отлично, Соня, молодчина, — приговаривал он. — Мы с тобой ещё права на эту штуковину получим.

— Сумасшедший дом! — воскликнула Марина.

— А, по-моему, ей нравится, — заметила я.

— Определенно, — подвела Ираида.

— Ты находишь это нормальным? — возмутилась хозяйка с укором глядя на подругу.

— Забавным уж точно, — сложила та на груди руки и хмыкнула: — Черт, я бы и сама попробовала! У тебя штанов не найдется?

Остаток вечера мы провели в саду, катаясь попеременно. Не участвовала только Марина, позволив Гордею, после долгих уговоров, лишь единожды прокатить себя. Эмоции держала словно под замком, но я пришла к выводу, что ей всё же понравилось, иначе об обратном она бы непременно сообщила. Домой возвращалась на такси, в сопровождении Гордея, который никак не соглашался отпускать меня одну, уяснив главное: с этой женщиной мне будет нелегко.

Звонили настойчиво, нетерпеливо. Человек по ту сторону калитки вознамерился попасть за неё любой ценой. Казалось, помедли я ещё несколько секунд, он станет ломиться, пытаясь довлеть над нагревшимся металлом.