— Посмотри, посмотри на меня, — потребовал он, и я впервые за вечер подняла на него глаза. Не иначе, злоба придавала смелости. — Я несколько долбанных лет искал тебя, ждал! Не зная где ты, что с тобою случилось, как можно быть такой эгоисткой?! Беспечной, жестокой эгоисткой!

Мы яростно ненавидели друг друга в этот момент. Он меня за то, что бросила его тогда, я за то, что вскрывал сейчас, как нарывы, все мои болячки. На меня накатила обида, грозящая перерасти в истерику, мне хотелось кусаться, колошматить его, крича — почему, почему, черт возьми, тебя не было рядом!

Я попыталась выдернуть руку, его пальцы лишь сильнее сомкнули запястье, тогда я отчаянно стукнула ему кулаком левой по плечу. Гордей на секунду скривился, но перехватил и её. Тогда я попыталась «боднуть» его головой, ткнулась ему в грудь, как в преграду, и прорвало — заплакала. Не навзрыд, но достаточно громко для того, чтобы он услышал и расцепил руки. Неожиданно освободившись и потеряв равновесие, я не удержалась на конечностях, и рухнула ему под ноги, будто просящая милости нищенка. Убого, некрасиво. Но меня в тот момент это мало заботило…

Он присел, провел широкой ладонью по моим щекам, утирая слезы и прижал к себе:

— Тихо, тихо, ну, чего ты, всё хорошо. Прости меня, Аська, я не со зла, ей богу.

Я послушно затихла. Его руки оказались подо мной, Гордей ловко подхватил меня и опустил на кровать, сам улегся рядом, обнял, погладил по волосам.

— «Дитя с безоблачным челом и удивленным взглядом, пусть изменилось всё кругом, и мы с тобой не рядом, пусть годы разлучили нас, прими в подарок мой рассказ. Тебя я вижу лишь во сне, не слышен смех твой милый, ты выросла, и обо мне, наверное, забыла…» — нараспев прочитал он стишок из Кэрролла.

Чуть отстранился и улыбнулся, стараясь придать моменту несерьезность или развеселить меня. Я встретилась с ним глазами и поняла — сейчас. Сейчас или никогда. «Просто сделай хоть что-нибудь! Или говори или уходи, так продолжаться не может!»

Он не дал мне возможности ни на то, ни на другое. Снова прижался ко мне и стал целовать. Начал со щек и буквально тут же переместился к губам. Поначалу нежно, едва уловимо… потом как-то внезапно его рука прокралась под мою майку и оказалась на моей груди, а я вздрогнула.

— Тсс… — тихо шепнул он мне прямо в рот. Раскрыл мои губы шире, отыскал язык.

Я почувствовала спазм, тянущий, бегущий от лопаток до бедра, забывая в очередной раз вдохнуть. Задыхаясь от нахлынувших ощущений, от накопившегося возбуждения, отстранилась, освобождая рот, и с шумом вдохнула воздух — одним носом недостаточно. Гордей воспользовался этим перерывом, спустился ниже, нырнул с головой под кофту, поцеловал живот.

Вынырнул, рывком стянул с себя футболку, следом избавил меня от кофты и майки. Навис надо мной — осмотрел. Я инстинктивно прижала руку к груди, прикрыла, он её сдвинул в сторону и наклонился, касаясь губами соска. Мои руки сами легли на его голову, а лопатки выгнулись, прижимая меня к нему теснее.

«Ты, не — ты», — сказала себе. Взбудораженная, фикция, обман. А может именно сейчас настоящая? В первый раз я хотела этого секса, не потому что надо — отношений между взрослыми без секса не бывает, он необходимость, и, вообще, рекомендован для здоровья — просто потому что хотела. По-настоящему.

Гордей, стараясь не отвлекаться, протянул руку к тумбочке, я услышала шуршание. Презерватив, догадалась. «Защищённый секс страшит меньше», — подумала я. Ведь правда?

А с Гордеем он почему-то вообще не пугал. Страхи смешались, попрятались, не высовываясь.

Гордей

Алёна положила передо мной папку с договорами, забрала пустую чашку.

— Кофе ещё хотите?

— Спасибо, Алёна, нет, — отказался, не отрываясь от монитора. Секретарь не уходила, выжидала, когда соизволю действительно обратить на неё внимание. Я повернулся к ней: — Что-то ещё?

— Милана Игоревна звонила, грозила меня уволить.

— А ты что же, поверила? — улыбнулся ей.

— Нет, конечно, — фыркнула Алёна и добавила: — Но предупреждаю: вы уже вернулись из своей командировки. Кто-то из общих знакомых донес ей, что видели вас в городе. В общем, она в курсе, что вы на своем рабочем месте, буквально недавно вошли, если что.

— Я тебя обожаю, — чмокнул я воздух. Алёна довольно ухмыльнулась, развернулась на каблуках и двинула к себе, а я решил её побаловать и крикнул: — Сегодня рабочий день до шестнадцати!

— Шик! — обрадовалась она и вышла.

Значит, Милана Игоревна и до приемной добралась, раз уж я игнорирую мобильник. Придётся с ней встретиться. Черт, как не вовремя! У меня осталось лишь два вечера, кто его знает, может эта настырная Аська и вправду не продлит мне номер. С неё сбудется.

«А оно тебе надо?» — задался вопросом. Выходит, надо. Но если получится вытаскивать её хоть иногда из этой «крепости», то в принципе нет. Только получится ли? Вечером я ей сбежать не дал, так и уснула под боком, на рассвете проснулся попить — смылась уже. Место в постели рядом простыло давно. Утром похоже гасилась от меня, на территории не Аси не наблюдалось, под гневным взглядом армянина, постучал к ней — не открыла. Небось, казнит себя в содеянном. Как бабы любят заморачиваться и усложнять! Ася как раз из такой категории. Да большинство таких.

Вот кого такая ерунда не парит — ну, трахнулись и трахнулись, бывает — так это Милку. Её занимают другие вещи. Ей главное мозг не выноси, она его сама кому хочешь вынесет, и всё о-кей. Только между легкостью и распутством такая тонкая грань…

Я глянул на часы — минут двадцать и сваливаю. Как раз успею подписать договора и ответить на пару писем. Милке перезвонил незамедлительно, пока она по второму кругу Алёну атаковать не начала, договорились через сорок минут заеду.

Воспользовался своим ключом, прошел, связку бросил на комод, рядом с флаконом духов. Здесь и оставлю. Милка встретила, как обычно, голой. Раньше мне это нравилось, а потом наскучило. Приелось. Встал в дверях комнаты, бросил ей «привет» и направился в кухню сделать кофе, от неё не дождешься, но тут же вернулся, решив не хозяйничать теперь.

Позу она не поменяла, одна рука по-прежнему заведена за голову — тут я её раскусил давно, грудь смотрится выигрышнее — ноги скрещены, носочки вытянуты, так длиннее. Для меня не хуже, чем для «Инстаграм» старается. А я гаденыш, выходит. Милка выставила руки, изобразила в воздухе будто тянет меня к себе за галстук и позвала:

— Беги скорей к своей жопочке, я соскучилась.

Я никуда не побежал, прошел, опустился в кресло и задумался. Ехал сюда, прокручивал, казалось, закрою вопрос на раз — показалось. Что-то скребло. Самые долгие отношения как никак. Вопрос расставания с Милкой никогда ребром не стоял, но был неизбежен, по крайней мере, для меня. Время пришло.

Мила присела, резво поменяв позицию, и тревожно уставилась.

— Мне показалось или ты меня избегаешь?

Смягчить хотел, издалека начать, а потом подумал — на хера? Что от этого изменится, если факт останется фактом.

— Не показалось, Мил, так и есть, — ответил я и спокойно добавил: «Давай расстанемся». И скривился, услышав вслух. Звучит по-дурацки, как будто предложение, над которым ещё есть время подумать, а не решенная мною истина. — В том плане, что не на время, не отдохнуть друг от друга… Навсегда, Мил.

— Так… — воинственно протянула она, складывая на груди руки, некрасиво смяв обе сиськи. «Это она опрометчиво», — с усмешкой подумал я. — Кто она?

— Никто, — пожал я плечами и удивился: — Разве непременно должна быть какая-то «она»?

— Вот только не надо мне вкручивать…

— Я не хочу занимать твоё время, Мила, — перебил я. — Не хочу, чтобы ты теряла его напрасно, тратила на меня часть своей жизни. Наши отношения тупиковы, они ни к чему не приведут. Мы классно повеселились, но не более… Извини.