Сама сцена выглядела обветшало. Доски, из которых она была построена, сгнили, да и воняло от них сыростью и ещё кучей запахов, о происхождении которых я бы предпочла не думать, потому что тошнота уже медленно подходит к моему горлу.

Пытаюсь прислониться к бетонной стене, что бы она хоть немного помогла выдержать еще хотя бы несколько минут на этой знойной жаре. Ребра все еще болят, после драки в камере. Но не успеваю я опомниться, как меня грубо дёргают за цепи, крича, чтобы я поднялась на ноги. От такого резкого движения, я, не успев сгруппироваться, больно падаю лицом на землю. В глазах тут же темнеет. Не успеваю даже оклематься, как меня тем же резким движением поднимают на ноги, и теперь я слышу, как толпа начинает свистеть и что-то кричать.

До меня доноситься звонкий голос мужчины, который быстро начинает что-то рассказывает. Но я не могу понять что, потому что из-за жёсткого падения теперь в моей голове слышится только звон, будто у меня там висит колокол по которому, беспрерывно долбят палками сотня человек. Во рту уже ощущаю вкус железа, и я очень надеюсь, что я не сломала себе нос. Но затем я слышу громкие крики и аплодисменты, а вскоре нас начинают толкать в сторону сцены.

Когда немного прихожу в себя, вспоминаю о Рори. Растерянно начинаю искать её глазами. Но успокаиваюсь, когда вижу, что она идёт впереди меня.

Как только нас всех выводят на всеобщее обозрение, то отовсюду слышаться возгласы и крики людей, не только стоявших у сцены, но и справа от неё на небольших балкончиках. Все настолько рады и воодушевлены, что мне стало страшно. Ведь мы здесь только для того чтобы быть проданными словно товар, но для остальных это будто весёлое представление. Меня удивляет, откуда в этих людях столько жестокости и бесчеловечия. Я где-то читала, что эмоции человека – дар от богов, которые создали нас по своему подобию. Жестокость – это дар, который люди приобрели сами. И сейчас передо мной стоит толпа людей, у которых сердце это всего лишь орган, мышца и ничего более.

И вот, мы стоим у всех на виду, словно вещи, всем на обозрение. На сцену выходит громкоговорящий мужчина и начинает что-то шутить и завлекать больше народу. Выглядит он чудаковато. У него слишком не пропорциональное тело – очень длинные ноги и руки, а туловище маленькое. Тоненькие светлые волосы прилипли ко лбу, и теперь его макушка блестит, словно отполированный сапог.

Хоть рядом со мной уже никого нет, я всё равно стараюсь не поднимать головы. Но краем глаза заметила того старика в золотых одеждах, которого видела ранее в порту. Он стоял чуть поодаль, так что бы особо не выделяться. Хотя с его одеждой, которая на таком солнце слепит всех, кто хоть немного посмотрит на него, увидеть его не составляло труда.

Я сразу же отвела от него взгляд. Не знаю почему, но мне стало не по себе. Что-то с ним не так. Если бы он был заинтересован в покупке одного из нас, уверена, что сидел бы вместе со всеми остальными госпо́дами под навесом из шелковых белых тканей и с вином в руках. Но он предпочёл стоять в сторонке и наблюдать.

Меня отвлекает голос сверкающей макушки.

– Ну, что ж, дамы и господа! – Он раскрывает свои огромные руки в знак приветствия, и мне кажется, что если собрать нас всех вместе он спокойно сможет всех обнять своими длиннющими руками. – Да начнутся торги!

На последних словах толпа начала настолько сильно кричать и гудеть, что я перестала слышать даже свои мысли. И, к моему большому сожалению никто, не собирался замолкать ни на минуту.

Когда на середину сцены вывели молодого парня, то снизу послышались свист и крики каких-то молодых девушек. Дальше блестящая макушка снова начал что-то бурно рассказывать, но у меня в ушах стоял только гул толпы. Неосознанно поворачиваю голову в сторону того старика, но к моему удивлению он исчез.

Вот теперь я точно уверена, что с ним что-то не так. Быстро окинув взглядом толпу, замечаю несколько мужчин, которые немного выделяются из всей остальной массы тем, что просто стоят. Пытаюсь посчитать, сколько их, но из-за большого количества людей и пота, который застилает мне глаза, я не могу их всех рассмотреть.

Во мне вдруг зарылось чувство страха вперемешку с надеждой. Я закрываю глаза и пытаюсь сфокусировать свой слух, и медленно начинаю считать.

Один.

Два.

Три.

Справа слышу, как женщина охает и кричит на кого-то.

Четыре.

Пять.

Кто-то слева начинает кричать.

Шесть.

Семь.

Теперь уже ясно слышу, как зарождается паника. Люди начинают кричать. Слышу звон метала и звук кинжала, пронзающего плоть.

Восемь.

Девять.

Рядом слышу, как другие пленники начинают пытаться снять с себя кандалы.

Десять.

Открываю глаза и не теряя ни секунды срываюсь вперед. Но меня неожиданно больно хватают за руку и тянут на себя. Развернувшись лицом к нападавшему на меня человеку, узнаю в нём того парня, который вёл нас сюда. Он что-то прорычал и взявшись за металлические цепи, которые весели на обоих кандалах, начал тянуть меня куда-то. На его лице почти нет живого места. С уверенностью могу сказать, что нос у него точно сломан, разбита бровь и губа, а глаз опух так, что сомневаюсь, что он может что-то видеть. И судя по его неровной походке, то сломано еще и пара рёбер. Поэтому я, не колеблясь, хватаю первый попавшийся мне камень и со всей силы толкаю его в спину. Он не выдержав, падает на колени, и я, воспользовавшись ситуацией, быстро хватаю цепи и бегу. Но он оказался сильнее, чем я думала, поэтому мужчина снова нагоняет меня и начинает душить. Я начинаю брыкаться и пинать его в те места, где я предполагаю у него сломано ребро. Но он всё равно не ослабляет хватку, и поэтому я сильно отталкиваюсь назад, и он со всей силы врезается в стену. Цепи с громким гулом падают на землю, и я опять не успеваю сделать и шаг, как нападавший мужчина хватает меня за руку, поэтому я выворачиваюсь, и теперь получается так, что я нахожусь у него за спиной. Подбираю одну цепь и сцепляю руки. Мужчина больно бьёт и царапает меня, но стиснув зубы, я не разнимаю рук. Слёзы начинают предательски литься у меня из глаз, застилая всё перед собой. Через секунду я понимаю, что мужчина больше не дёргаться. Я опускаю руки, но всё так же продолжаю сжимать цепь. Мне начинает не хватать воздуха, все остальные звуки словно пропали, и теперь я ничего не слышу кроме бешеного биения своего сердца.

Быстро стираю слёзы, борясь с приступом тошноты, поворачиваюсь к бездыханному телу, которое ещё пару минут назад хотело меня убить. Но тут мужчина начинает стонать, а из меня вырывается облегченный вздох. Не теряя времени, обыскиваю его и к своему счастью нахожу связку ключей. Быстро избавляюсь от кандалов, и как только метал, сковывавший мои запястья, наконец, с глухим звуком падает на землю, я вздыхаю полной грудью.

Выхожу на площадь, где ещё буквально пару минут назад слышались крики веселья, а теперь оттуда доносятся лишь нечеловеческие вопли и звуки режущейся плоти.

Я останавливаюсь на пару секунд и, задержав дыхание, срываюсь вперед. По дороге вынимаю из тела одного горожанина кинжал и направляюсь в сторону порта.

Но как только мне удалось выбежать из этого ада, до меня доноситься крик.

– Таяна!

Я застываю на месте, словно мои ноги прибили к земле. Но всё же поворачиваю голову в сторону, откуда раздаётся крик. Я в панике начинаю искать знакомый силуэт, и когда, наконец, нахожу, моё сердце уходит в пятки.

Рори несут какие-то мужчины в чёрных одеяниях, а она отчаянно борется и выкрикивает моё имя.

– Чёрт! – Тихо выругавшись себе под нос, бросаюсь вперёд, в сторону, куда скрылись мужчины вместе Рори.

По пути очень жёстко расталкиваю людей, которые словно специально появлялись у меня на пути, за что соответственно чуть не влезла в драку, но меня спасло то, что сейчас для всех не имело значение на кого нападать. После этого я уже старалась аккуратно, но так же быстро маневрировать между потоком из уже прилично избитых и окровавленных тел.