Когда женщины видели смерть своих детей, они отказывались рожать снова. Смертельный яд или секира, они принимали решение не задумываясь, не жалея о жизни. Племя кодбанов постепенно вымирало, оставляя в огромных подземных помещениях лишь эхо.

Пенничел шёл по длинному коридору, в стенах которого зияли проходы, то вправо, то влево, образуя сложный лабиринт ходов и комнат. Он знал все ходы наизусть с раннего детства. С кучкой юнцов они весёлой гурьбой бегали по этим проходам, иногда не хватало и дня, чтобы обойти их все.

Воин повернул направо и остановился перед плотной занавесью, служившей дверью в каменную комнату. Он стоял и смотрел на нехитрый узор двери, давно выцветший и потерявший смысл. Никого не осталось из той весёлой, безмятежной гурьбы ребятишек. Все давно погибли, остался лишь он. Их было тоже десять, они подрастали, становились окрепшими юнцами. Однажды десять друзей ушли в самый дальний, давно заброшенный тоннель, где поклялись жить друг для друга, отдать жизнь за другого, если понадобится. Они порезали острым лезвием ножа свои ладони и прикоснулись к большому белому камню, лежащему на дне высохшего водоёма. Тогда они сильно получили от матерей и отцов, но они с гордостью замечали, как другие дети с завистью смотрели на эту кучку верных друзей. Теперь их больше нет, как и их матерей, не переживших потери.

Там, за этой занавесью, его мать. Она ждёт его, всегда ждала, где бы он ни был. Вот и сейчас она, наверное, готовит соус васхры и режет мясо, вынутое из под пресса. Воин протянул руку, чтобы приоткрыть занавесь, но безвольно опустил её. Он не в силах сказать ей, что уйдёт и, возможно, уже не вернётся. Она не вынесет этого, так пусть она не узнает об этом как можно дольше.

– Пенни, – тихо прозвучал голос из комнаты. Она почувствовала его присутствие. Воин двинулся с места и исчез за поворотом.

Он выбрал лучших воинов из тех, что оставались свободными в убежище. Пять человек, двое из которых участвовали в прошлом походе.

– Хатуэлл, Стаум, вы останетесь. Мне не нужна ваша смерть.

– Извини, командир, но мы так решили. Нам известна цель похода, мы знаем, куда идти. Владыка посчитал провалом нашу последнюю вылазку, так в этом есть и наша вина, исправлять ошибки нам вместе.

– Я благодарен вам, друзья мои. Итак, у нас есть задача – найти тех сбежавших. Если они живы, мы их схватим и доставим сюда. Если они мертвы, то пусть песок им будет домом.

Слабость снова стала давить на плечи Пенничела, но он переборол желание упасть на каменный пол прямо перед своими подчинёнными и продолжил речь.

– Предлагаю выйти в ночь, одев на себя всё, что найдётся. Возьмём заступы, хороший запас воды на несколько дней.

– Командир, нам не выстоять несколько дней, мы умрём, не добившись цели.

– Мы выживем, это наша первоочередная обязанность. До того места ровно половина ночи. Мы это выяснили вчера, когда возвращались с ранеными и убитыми, таща за собой непослушных животных и тяжёлые повозки. Сейчас у нас будет лишь одна повозка, а морхун из нашего загона, а значит послушный. Мы приедем на место ещё раньше. На месте мы начнём копать большую яму, которая будет выше наших голов. Потом мы пророем углубление в сторону и скроемся в нём. Днём будем дежурить по очереди и выслеживать беглецов.

Воины смотрели на своего командира и восхищались его умом. Никто бы никогда не осмелился назвать его Грязным Пенничелом, хотя каждый из них хоть раз мечтал, чтобы ему выпала честь иметь такое прозвище.

– Командир, мы готовы, когда прикажешь выдвигаться?

– Как только соберём всё необходимое, так незамедлительно, и… Я благодарен вам, друзья, что верите мне.

Пенничел с командой из пяти воинов, замотанных в тёмные одежды, отправились в путь, как только наступили сумерки. Их ждала долгая и нелегкая дорога сквозь ночной холод. Почти невидимые, они шли быстрым шагом, чтобы держать мышцы в тонусе. Их передвижение выдавала только повозка, но её части обильно смазали перед выходом, так что лишь небольшой шум сминаемого колёсами песка мог привлечь чьё-то внимание.

– Прибыли. Вот это место, их путь проходил тут. Разгружаемся и за работу.

Команда безропотно принялась исполнять приказ командира. Когда на горизонте принялась заря, люди Пенничела спрыгнули в яму и зашли в боковую нишу. Солнце не достигало потайного укрытия, поэтому время для них приостановило свой бег, позволив немного передохнуть.

Жёлтый песок, испещрённый красно-рыжими островками, словно язвами, простирался во все стороны. Пенничел смотрел на бесконечную пустыню и не мог поверить, что когда-то давно всё это могло иметь другой цвет, а вода была даже на поверхности. Старые легенды, передаваемые из поколения в поколение, дошли и до его дней. Представление о прошлом было настолько искажено, никто не верил, что когда-то всё могло быть не так, как сейчас. Если кто-то вздумает сказать о том, что на планете песок встречался редко, а вокруг простирались поля мягкой зелёной травы, то этого человека будут избегать. Но даже если легенды уже не вызывают восторга, восхищения, таинственности, а только лишь смех и упрёки, то Пенничел знал кое-что не понаслышке. Его мать когда-то говорила ему, ещё совсем юному, что песок не всегда был красно-рыжим, а растений было намного больше. Она это слышала от своего отца, а тот от своего. Солнце не несло угрозы, а дышать можно было полной грудью. Ночь могла быть такой же тёплой, как день, но постепенно всё это ушло. Осталось совсем немного того, что можно назвать жизнью, но и это постепенно уходит, искажается, рушится.

Пенничел вглядывался вдаль, где рыжий песок плавно переходил, практически сливался с белым небом, но ничего, кроме пыли, стелющейся над поверхностью пустыни, не видел. Его посещали мрачные мысли, они не давали покоя. Сотни смертей ежегодно случались только от рук его воинов, кодбанов. Убивали плантаторов, как их прозвали в поселениях, отбирали всё, что те перевозили из одной общины в другую для продажи или обмена. Людей убивали, а иногда совершали набеги на мелкие, одиноко стоящие убежища и полностью их опустошали. Плантаторы всегда считались врагами кодбанов, несмотря на то, что, только благодаря им кодбаны существовали. Плантаторы трудились, не покладая рук, выращивали васхру и семирду, которые шли на корм морхунам. Великолепные скакуны, послушные и неприхотливые, были к тому же источником очень питательного мяса, а излишек яиц был просто подарком в скудном рационе общины. Их сушили и растирали в порошок, а когда наступали зимние дни, этот порошок смешивали с измельчёнными семенами семирды, водой и запекали в красивые розовые лепёшки на раскалённых камнях.

Плантаторы умели делать тёплую и практичную одежду из пуха морхунов. Когда начинались первые заморозки, у этих пернатых увеличивался слой подперника, женщины просовывали руки под их маленькие крылышки и выкатывали пух, из которого скручивали мягкие нити. Плантаторы пытались выжить в этих суровых условиях увядающей планеты, но их становилось всё меньше, как и кодбанов. Многие умирали от солнечных ожогов, которые получали на уличных работах. Рытьё траншей, установка баррикад были неотъемлемой частью их непосильного труда, чтобы спасаться от жестоких набегов грабителей и убийц.

Пенничел не мог прогнать из своей головы эти мрачные мысли. Почему их племена не существуют вместе? Смерть всего живого на Марсе неизбежна, она приближается с каждым годом всё ближе и ближе. Так почему бы племенам не стать одним целым, не замедлить своё исчезновение?

Воин посмотрел на свои могучие руки, и кровь ударила ему в виски. Неужели он не может выращивать траву, кормить животных и просто жить? Какой смысл убивать ради того, чтобы его племя отобрало и съело очередного морхуна? Не ускоряет ли это приближение конца?

Хатуэлл положил ладонь на плечо командира и предложил отдохнуть в тени, а сам сменил его на посту. Пенничел присоединился к четверым товарищам, чтобы ненадолго сомкнуть глаза, но тревожные мысли так и не оставили его. Владыка в своём гневе произнёс слова, которые могли нести какую-то истину. «Они были одержимые целью, достойной самой жизни…» Но чьей жизни, если они шли на верную смерть в пустыню? Жизни общины, или они искали жизнь? Но какая жизнь в пустыне? Новое убежище или, может быть, огромные запасы воды? Но это невероятно, вода давно иссякла, да и чтобы искать что-то, нужно об этом знать.