– Нам надо поговорить.

***

Чаннинг крепко сжимал мою руку, пока стражники вытягивали из комнаты последние камни. Лучи света просачивались сквозь отверстия в потолке, но даже они не могли найти след Маргарет. Бен подпирал стену, сложив на груди руки. Он явно не питал ласковых чувств к теще, но и смерти ей никогда не желал. В душе он так и остался добрым фермером, который, когда беременная мама оказалась на улице, бросил все: поля, старую хижину у ручья и хорошего друга-охотника по фамилии Хоггинс. Бен увез Розалинду на север в селение Дройсвуд. Там они начали жизнь с чистого листа и с круглолицым младенцем на руках. Даже штормовые ветра не смогли очернить доброе сердце. Это я каждый раз видела в до боли родных глазах.

– Тело не найдено, ― сказал Бернон королю, согнув спину в учтивом поклоне.

– Твои люди вытащили мою мать. Я премного благодарен за помощь и быстрый отклик.

Кондрат похлопал здоровяка по плечу при том, что был ниже его на голову. Чаннинг почувствовал, как я напряглась, сжимая сильнее руку.

– И это все? ― процедила я сквозь зубы.

Кондрат повернулся вполоборота.

– Ты слышала? Тело не нашли. Чего ты еще хочешь?

Взгляд Чаннинга заставил сменить тон и подыскать оправдания получше. Король тяжело вздохнул. Он выглядел словно загнанный мальчишка, а не отважный правитель. Страх перед Волком наполнял его до самых кончиков волос. От Чаннинга будто шли призрачные волны, предупреждая об опасности. Не мог простой человек производить такое впечатление на людей. Видимо, этого Кондрат и боялся больше всего.

– Кейт, посуди сама, ― начал король, пока я рассматривала большой камень в центре зала. ― Стражники освободили помещение. Здесь чище, чем в моей комнате. Если старушка не под тем здоровым валуном, в чем я сомневаюсь, то ее здесь не было.

– Тогда где? Моя бабушка исчезла из дворца в то время, как твою голову украшает корона.

– Не помню, чтобы вы были с ней сильно близки.

– И это говоришь мне ты? Мальчик, который рос без матери?

Вопросы подхватило эхо и донесло их до каждого, кто находился в подземелье. Стражники замялись на пороге. Бернон провел рукой по лысине и отвел взгляд цвета аметистов.

– Ты слышал Чандру. Они были вдвоем, ― продолжила я, стараясь не обращать внимание на посторонних.

– У нее шок. Мать напугана и бредит что попало. Тебе стоит выспаться и отдохнуть. Возможно, Маргарет покинула Астерию, чего и вам желаю.

Рука дернулась к браслету, но почувствовала на себе теплые пальцы Чаннинга.

– Еще будет время, ― сказал он. ― Никто не должен знать о том, что сила при нас. Тем более в словах Кондрата есть доля истины.

– Не верю, что она могла уехать в такой момент. Мы даже с ней не увиделись.

Голос запнулся. С тех пор как прибыли во дворец, я ни разу не посетила бабушку. Вина сдавила горло и будто оставила холодные отметины на разгоряченной от стыда коже. Мы не были близки раньше. Две родственницы, разлученные пророчеством и магией, так и не смогли простить друг другу все обиды. Я ― за то, что мать выставили за дверь. Маргарет ― за то, что зачатие внучки испортило жизнь ее любимой дочери. Старушку никто не видел с тех пор, как замок переполнился гостями.

Значило ли это, что она скрылась тайком, чтобы не видеть меня?

Взгляд метнулся на отца. Он так и стоял возле входа, как заботливый надзиратель. Рядом, но на расстоянии, чтобы не мешать. Я обрела отца, но потеряла бабушку.

Неравносильный обмен. Не хочу выбирать. Мы семья. Хоть и не совсем удачная.

Я прижалась к Чаннингу. Он рефлекторно обнял за плечи, и беспредельная благодарность растеклась по телу родным теплом.

– Что теперь? ― раздался голос Бена, когда он подошел ближе. ― Король собирает людей на войну, а моя любимая теща бесследно пропала из вооруженного до зубов дворца.

– Неужели, мне слышится сарказм? ― спросил Чаннинг, пытаясь разрядить обстановку.

– От старого пирата, который застрял на суше и собирается стать мишенью для магических существ? Действительно, необычное явление.

Мы отвлеклись на Чандру. Женщина сидела на большом валуне, обнимая руками дрожащие плечи. Ее одеяние было изодрано, оголяя кровавые рубцы. Ноги покрылись черными пятнами от пыли и запекшейся крови. Волосы напоминали птичье кубло, яркий лазурный цвет которого потускнел и стал словно выцветшей от времени тряпкой. Кондрат подошел к матери, как только стражники покинули помещение, и пыль осела. Чандра потянула к сыну тонкие пальцы. Я уже подумала, что ведьма ступила на путь искупления, пока женщина не заговорила вновь.

– Вы нашли ее?! Вы нашли хотя бы тело Маргарет?!

– Идем, мама. Бригитта поможет тебе. Где она черт возьми?! Я же приказал спуститься сюда еще час назад.

– Надеюсь, Верховная перепутает парочку микстур и даст ей яд, ― шепнула я, не удержавшись.

Кондрат увел мать, и в помещении под разрушенной башней воцарилась тишина. Она казалась обжигающей. Словно Маргарет была здесь и следила за всеми с помощью солнечных лучей, которые так и норовили пробраться в самые темные углы комнаты. Я отошла от Чаннинга. Незримая сила потянула меня к большому валуну, будто он еще хранил тепло Маргарет. Рука скользнула по яркому мху, и взгляд зацепился за изображение льва. Я удивленно провела пальцами по вогнутым контурам хранителя королевской семьи. Бен шагнул вперед, но Чаннинг приблизился первым. Он коснулся плеча и уткнулся носом в спутанные волосы. Запах полевых цветов окутал нас, заслоняя собой печаль, которая исходила от папы. Я понимала его. Понимала без слов.

Бена не было достаточно долго, чтобы дочь успела вырасти и найти в себе силы для борьбы с миром вокруг. Пожар не смог навредить рожденной в огне Беля. Розалинда наверняка знала об этом, когда тянула его за руку прочь из горящего дома. Мне было всего шесть, когда пламя разрушило семью, которую они создавали по крупицам. Отец рассказал, как хотел вернуться, но мама воспротивилась. Он любил дочь не меньше, чем жену, поэтому никогда не сможет рассказать о страхе в ее глазах. О том, как она спряталась за листвой в густой роще, как уткнулась лицом в колени и сделала выбор ― бежать.

Да и зачем слова, когда кошачий дух смог коснуться его души и прочитать. Увидеть. Дать мне прочувствовать. Из-за браслета хранитель оставался слаб, но не для родственных уз. Я не могла пользоваться когтями, но видела угрозу в теплых глазах отца, когда речь заходила о маме. Розалинда оставила меня так же, как и ее мать в Гластонгейте. Она испугалась той правды, которую так и не смогла рассказать. Пророчество наверняка снилось ей в кошмарах. Розалинда часто просыпалась в холодном поту, после чего весь день дарила искреннюю улыбку дочери. Недосказанность разделила нас. Дочь и мать стали по разные стороны баррикад. Бен лишь последовал за женой к морю, но всю жизнь винил себя, что не остался. Теперь же Чаннинг и я были для него на одно лицо. Оба потерянные во мгле. Никому не нужные одинокие дети.

– Мы найдем ее, ― послышался голос Чаннинга.

Он окутывал теплом, даря ощущения дома и искреннюю надежду. Свет просачивался сквозь разрушенный потолок и освещал нас словно божественное благословение. Бен стоял в тени и не мог отвести глаз от единого целого, которое мы создали сами. Кошачий дух и волчьи клыки обретали покой, когда соприкасались в объятьях.

– Надеюсь, с Маргарет все хорошо, ― произнесла я и прильнула спиной теснее к Чаннингу.

Взгляд снова метнулся к изображению льва, зеленому мху и черным перьям. Глаза округлились. Сердце забилось быстрее, чем у испуганного кролика перед лисой.

– Рейхтаг.

Имя сорвалось с губ, пока рука указывала на перья ворона. Бен набрался смелости и подошел ближе.

– Откуда они здесь? ― спросил он и осмотрелся. ― Не похоже, что в подземелье когда-то было гнездо или хотя бы птицы.

Чаннинг разделил мои волнения. Он посмотрел поверх валуна на разбросанные черные перья. На этот раз догадки оказались лучше, чем предположения о смерти.