Черные волны бьются о скалы

Ветер поет им могильную колыбель

Заблудшие души хранит одинокая башня

Две сестры ее пали.

Нет их теперь.

Башня стонет на краю утеса,

наблюдает за битвой на крутых холмах.

Выжженная земля.

Близится осень.

Самайн придет еле слышно.

Войдет он в каждую не запертую дверь.

Три печати

Три столба

Нарушено единство.

Запретное станет свободным.

Да начнется война…

Из тайных архивов Агнессы.

Старейшина друидов.

Утро началось, как обычно для всех жителей столицы Астерии. Не успело взойти солнце, как забурлила жизнь в Норибурге. Экипажи наполнили улицы и подняли дорожную пыль. Кондрат не мог уснуть всю ночь. Его предчувствие подсказывало, что ветер скоро переменится. Главарь мятежников стал правителем Астерии, но так и остался мальчишкой, который любил быть один. Он встретил рассвет на одной из крыш домов. Железная рука уже перестала беспокоить болью, или он привык к отсутствию живой конечности. Она стала прямым напоминанием того, что нельзя слепо идти к цели. Необходимо учитывать каждую мелочь, если действительно хочешь победить. Кондрат жалел, что не понял этого раньше. До того, как прошлый командир королевской армии отрубил ему руку. Савалон Билатлейн ― правитель Астерии уже давно кормил червей под руинами тюремной башни Родмир, но так и не давал покоя своему палачу. Он приходил к Кондрату по ночам. Винил в своей смерти. Пугал скелетом, обтянутым кожей, впалыми глазницами и землей под ногтями. Кондрат благодарил небо, что это происходило не каждую ночь.

– Вредный старикашка, ― буркнул он.

Слова подхватил ветер и понес над проснувшимся Норинбургом. Косые лучи солнца скользили по черепицам крыш. Город казался встревоженным, словно предчувствовал надвигающуюся бурю и просил защиты у своего нового правителя.

– Ты не заберешь Астерию с собой, Савалон. Я не позволю этому случится. Слышишь? Страна будет процветать. Как бы смерть не старалась, но ей не разрушить наши идеалы, ― крикнул Кондрат, надеясь, что боги его услышат.

Он никогда в них не верил, но течение времени изменило русло жизненной реки. Даже убийца смог стать королем. Вера – это то, что у него осталось. Иного пути нет.

– Мы будем бороться, ― произнес Кондрат и увидел, как ворон вспорхнул в небо. Черные крылья оставили на лице короля тень, после чего птица скрылась в лучах восходящего солнца.

***

– Где ты был? ― спросила Оливия, как только Кондрат переступил порог кабинета во дворце.

– Мы еще не женаты, чтобы я перед тобой отчитывался, ― ответил он рыжеволосой девушке. Она стояла возле окна в платье изумрудного цвета и была, как всегда, безупречна. Кондрат засмотрелся на такого же цвета глаза и прочистил горло.

– Мне не спалось, ― ответил он уже мягче. ― Такое чувство что кто-то стоит на пороге и не решается постучаться.

– Опять снились кошмары?

Кондрат промолчал. Он и забыл, когда спокойно спал в последний раз. Ему не хотелось тревожить Оливию. Она знала о взрывах и Савалоне, которые часто приходили к нему во снах, но Кондрат не хотел рассказывать о девушке. Ее синие волосы были до самых пят, а улыбка словно касание солнца. Она сидела во мраке и пела колыбельную. Мелодичный голос грел душу и будоражил сердце, но Кондрата пугало не это. Девушка была в точности как на портрете в медальоне Рейхтага. Старейшина друидов подарил ему ключ от своей хижины и изобретений, но почему на рисунке была именно она, Кондрат так и не смог понять. Синие волосы казались очень знакомыми. Они были словно родом из детства, которого у него не было, пока не рухнули адские врата. Память начала возвращаться, но постепенно. Обряд темного друида стер все воспоминания о прошлом, и оно снова врывалось в жизнь Кондрата по крупицам. Он не хотел его знать. Боялся последствий, но ничего не мог сделать с картинками, которые рождались в голове.

– Ты слишком много работаешь, ― произнесла Оливия и сделала шаг в его сторону. ― Королем быть тяжело. Особенно в преддверии войны. Могу ли я украсть вас, Ваше Высочество, и немного расслабить.

Девушка подошла к нему непростительно близко. Ее глаза вспыхнули, а рука едва коснулась щетинистой шеи.

– Оливия, не сейчас, ― произнес Кондрат, еле сдерживая хрипоту.

Он всегда желал девушку, и она прекрасно об этом знала. Ее рука скользнула по груди до живота и схватила за ремень, потянув его на себя.

– Не начинай, ― произнес Кондрат.

Он попытался удержать дистанцию, но аромат Оливии наполнил легкие. Девушка любила лавандовое масло. Кондрат прекрасно об этом знал, так как не раз натирал им ее бархатистую спину. Девушка всегда умело вносила разнообразие в их постельную жизнь. Он не хотел думать о ее суккубном прошлом, но не раз ловил себя на мысли, что убил бы любого, кто хоть раз к ней прикоснулся. Оливию это только забавляло. Он видел, как черти жгли костры в ее глазах, когда шептал об этом на ухо в порыве страсти. Оливия с ним играла и Кондрату нравилось быть котенком в ее умелых руках. Он наслаждался тем, как девушка касалась языком мочки его уха. В точности, как сейчас. И слегка прикусывала. В груди мужчины зародился хищный рык. Первобытный животный инстинкт. Кондрат еле сдержал его, схватив Оливию за хрупкие плечи.

С виду девушка была словно юная лань. Такая же изящная и прыткая, но внутри скрывались лисьи повадки. Хитрая и беспощадная. Кондрат знал это не понаслышке, но из-за этого только еще больше ее желал. Когда Оливия вот так смотрела на него, как сейчас, юный король хотел подмять ее под себя и любить до рассвета, чтобы сама просила о пощаде. Но девушка только наслаждалась пылающим телом правителя. Кондрату всегда хотелось еще. Он желал владеть ей и не мог. Это его бесило.

– Подумай, от чего отказываешься, ― прошептала девушка, откинув рыжие волосы назад, оголила плечо и соблазнительно провела пальцем по изгибу шеи.

– Войдите, ― произнес неожиданно Кондрат.

Брови Оливии сошлись на переносице, когда в кабинет вошел Бернон в доспехах с изображением льва на груди. Герб Астерии снова изменился, но хранитель остался прежним.

– Зачем беспокоить короля в такое раннее время? ― спросила Оливия.

– Бернон ― капитан нашей армии. Он никогда не беспокоит по мелочам, ― заступился за него Кондрат и занял место за столом, заваленным бумагами. ― Чего пожаловал?

– Старушка Маргарет в городе, ― ответил здоровяк.

Оливия издала легкий смешок и скрестила на груди руки.

– Это все, о чем ты хотел поговорить? ― удивленно спросил Кондрат.

Он старался найти хоть одну зацепку для того, чтобы не выставить Бернона за дверь и овладеть Оливией прямо здесь на полу.

– Не все. Еще хотел сказать, что она во дворце и ждет аудиенции, ― ответил Бернон, не понимая, что он сделал не так.

Оливия сверлила его злобным взглядом, который пронизывал здоровяка до костей, проникая сквозь железные латы.

– Скажи ей, что король занят. Встречается с послами или распоряжается провизией. Придумай, что угодно. Не хватало еще начать день с бурчащих старух.

– Спасибо за лестный комплимент, Ваше величество, ― сказала Маргарет, как только оказалась на пороге.

Двое стражников стояли за спиной, виновато потупив взор.

– Кто вас впустил? ― возмущено спросил Кондрат, стараясь скрыть красные от стыда щеки.

– Возможно Елена больше не королева Астерии, но она главная советница. Вы хотите оспорить ее приглашение? ― спросила Маргарет и вошла в кабинет.

Кондрат всегда удивлялся как ловко слепая женщина обходилась без посторонней помощи. Она не видела, но чувствовала даже дверной косяк, когда прошла мимо него и не врезалась. Дверь закрылась за спиной Маргарет. Глаза, скрытые под белой пеленой, смотрели вперед, словно видели напряжение на лице Кондрата.