— Не смей! — скинет с себя, извернется, рушась с грохотом на пол.
Понизу тянет сквозняком, и пальцы немеют. Питер всхлипывает, свернувшись на кровати в комочек. Из него слова хлещут, как вода из плотины, которую прорвало после долгого ливня. Из него слова хлещут, прибивая Баки гвоздями к паркету:
— Ты тоже… ты тоже не хочешь… не нужен… я думал, хоть так. Но Тони вот… везде и всюду со своей миссис Пеппер. Не смотрит даже… Вернее, не так. Я для него, говорит, будто сын. А что, если я не хочу… мне нужно вовсе не это. Закрываю глаза, а там — только он, и каждый раз, если в ду́ше… да к черту. Я думал, ты… вдруг получится как-то… ты и уехал ведь тоже, чтобы Стива не мучить. Ну что ты так дико глядишь? Откуда я знаю? Он просто как-то напился и Тони все-все-все рассказал, про то, как вы с детства дружили, как тебя нашел спустя столько лет, когда думал, ты уже семь десятилетий, как умер. Ты его сперва еще не узнал, а после… он, говорит, почти что за век чувства стали только острее. А ты не хотел и не мог из жалости, из благодарности за спасение, из чувства долга, потому и уехал. Да блин… не маленький, я все понимаю… И это не мое дело вообще, тогда я вообще случайно услышал. Сейчас просто хотел помочь напряжение снять… нам обоим… мы друг другу могли бы помочь…
Говорит… говорит… говорит… Каждое слово — раскаленной иглой, молотком — в его, Баки, затылок. Словно азбука Морзе, шифровка. Словно код замудренный, который не знает никто на земле.
— Ч-что ты такое несешь?
Стив Роджерс? Не с Тони? Но все эти месяцы, больше года прошло… ни звонка… ничего…
— А ты как будто не знал? То есть… он тебе не был обузой?
— Обузой все это время был я…
— Вот вы, ребята, дебилы…
У Баки что-то очень шумит в голове. Может быть, лопаются какие-то капилляры, сосуды? Почему он вообще до сих пор еще жив? Почему он все еще здесь? Почему он… просто не смог взять и спросить, а сбежал, как трусливый подросток?
— Бак, ты нормально? Иди на кровать, там окно в гостиной открыто, простынешь. Блять, ты бледный, как смерть. Иди сюда, говорю, утром закажем билеты, будет время вещи собрать.
— Билеты? Зачем?
Растерянный, как ребенок. Как будто он снова Зимний солдат, у которого кодировки слетели, как будто его снова захлестнула волна, и это лицо перед глазами снова и снова. И чувство, что, может быть, все еще будет… однажды…
— А… Старк?.. — единственное, что покоя совсем не дает. И тот его хрип в пещере в Сибири, и неприкрытая ревность.
— Ты что ли решил, что Кэп вместе с Тони? Какая же глупость. У него же есть Пеппер, он даже своих длинноногих моделей забросил… — грустно вздохнет, почешет нос и вдруг громко чихнет.
— И ты поедешь? Но ты ведь…
“Но ты же сбежал сюда — от него”
— Назад под присмотр? Вот еще чего не хватало. Останусь здесь ненадолго. Потом в Осло, может, на пару денечков махну, — замолкнет надолго, потом добавит туманно, — есть у меня там дела…
Небо на востоке бледнеет, заливая комнату бледно-лиловым.
Кажется, можно уже не ложиться.
Кажется, это на самом деле новый рассвет. Для всего.
========== 11. Тор/Локи ==========
Комментарий к 11. Тор/Локи
во-первых, они тут мелкие. во-вторых… попали в Нарнию)
Локи ступает осторожно по снегу и натягивает рукава тонкой рубашки на покрасневшие от холода пальцы. Тор недовольно рядом сопит, но из принципа себя даже не обхватит за плечи, пытаясь хоть немного согреться. Он ведь – наследный принц, он – сын Всеотца.
– Не так уж и холодно. Что ты все время ноешь? Подумаешь, здесь зима, ну и что. В Йотунхейме в разы холоднее, там твоя кровь сразу превратится в стекло, если не успеют, конечно, сожрать великаны…
Тор задирает нос, делая вид, что посиневшие губы и зуб, что уже не попадает на зуб – вполне обычное дело для принца Асгарда. Для Бога молнии, грома, которым он станет [Всеотец обещал], когда совсем чуть-чуть подрастет. Для того, кто будет править высшим бессмертным народом. Для того, чья кровь – дороже любого из богатств на просторах целой вселенной.
– Óдин строжайше запретил даже заходить в это крыло, а мы не просто туда заглянули, мы забрались в самый темный из всех закутков и открыли дверь, запечатанную печатью отца. И сейчас уходим все дальше… этот мир не похож ни на один из девяти. Что, если сюда не открывается даже Биврёст, и Хеймдалль не придет на выручку, если все станет вдруг плохо? Что, если это…
– …Вальгалла?! Нет, ты только представь, ведь мы с тобой живы, и это такое… А если и правда…
– Отец нас убьет, если уйдем отсюда живыми.
– Локи, хватит же ныть. Где все твое озорство? Ты будто не брат мой, точно тебя подменили скучнейшим из двойников. Смотри… там следы огибают фонарь и идут по кромке вот этой вот рощи…
Тор не слушает сетований младшего брата. Он устремится вперед, продираясь сквозь плотную завесу из снега, что сыплет и сыплет откуда-то с неба, и весь пейзаж впереди так похож на мерцающее покрывало из серебряных звезд. Волшебство…
Три шага от фонаря, и окрест ничего уж не видно. Три шага, еще два, и один… И Тор ухватит Локи за ледяную ладонь, прошепчет испуганно, простужено, сипло:
– Это следы… похоже на лошадь, вот только б если она имела лишь две ноги. Что, если это мир чудовищ, а нам совсем нечем будет отбиться? Зачем ты отговорил меня взять даже меч? Уж коли молот мне пока неподвластен?..
У Тора губы дрожат и весь он, точно осиновый лист. Локи выдернет руку и со злостью топнет ногою.
– Я говорил что-то против?! Ты совесть имей! Все время меня попрекаешь, а сам лезешь всюду, не дружа с головой. Так холодно… что, если это царство Лафея, и нас обнаружат? Два принца в плену у ледяных великанов… что сможет противопоставить таким заложникам Один?
– Ты слишком мрачен, Локи. Никак не узнаю тебя, – злость и отчаяние брата как будто его пробуждают, как будто где-то внутри горит огонек, как будто стремится не позволить пасть духом, подбодрить. – Смотри, здесь не так темно, как нам показывали на уроках по истории Йотунхейма. Здесь, холодно, снег, но… кажется, это свет… да и у ледяных великанов следы все же будут побольше.
Отчетливый скрип снега за деревьями под чьей-то ногой и звон колокольчика. Братья, не сговариваясь, шарахнутся плотнее друг к другу. Один обхватит руками второго и спрячет лицо на груди.
– Локи, мне страшно. Что если…
– Бесстрашный Тор испугался?
Короткий, испуганный выкрик, и какие-то бумажные свертки летят мальчишкам под ноги. Тор ищет где-то внутри, собирает остатки храбрости по крупицам. Тор шагает вперед, отодвигая брата подальше за спину:
– Кажется… это вы потеряли? Вы… что… испугались так нас?
Забавное существо – наполовину козел с головой человека. Дернет ушами и, кажется, шаркнет по снегу ножкой, смущенно потупясь. Румянец проступит на вполне человечьем лице.
– Я… вовсе нет. Неожиданно просто. Я – мистер Тумус, а вы, должно быть, какие-то безбородые гномы?
– Мы вовсе не гномы! Мы – принцы Асгарда, – Тор выпячивает грудь колесом, все еще прикрывая собою младшего брата. Локи, который борется с желанием себя хлопнуть ладонью по лбу. Вот так вот выложить все с первого слова? Тор, ну, серьезно?
Мистер Тумус осмотрит внимательно каждого брата, мигнет хитро обоим:
– Вы, должно быть, замерзли? Пойдемте, мой домик тут рядом, там жаркий камин, мы сможем открыть банку сардин и выпить, быть может, немного горячего шоколада?
– Неплохая идея. Мы немного, – Тор зябко передернет плечами под братов нервный смешок, – продрогли. И хотели б узнать, куда все же ведет эта дверь? Мы все же попали в златую Вальгаллу?
– Вы в Нарнии, сударь. Но кто вы будете, коли не гномы? Быть может… нет, точно! Вы – Адама сыны?
– Конечно же нет, мы сыновья Одина, Всеотца. Мы… благодарны за гостеприимство, мистер Тру…
– Тумус.
– Конечно. Мы благодарны и надеемся, за чашкой согревающего питья вы поведаете нам о вашем крае, и какое место он занимает в девяти мирах, центром которых издавна служит Асгард…
