— Не спеши с этим решением. Возможно, он оступился.

— Ты не понял. Дело сделано и документально оформлено. Поздно.

Тор опускает ресницы, под веками — красные вспышки, круги. Тор… как мог Локи такое удумать? Чего добивался? Зачем?

Локи, что утром слонялся по номеру в одних лишь штанах, попивая свой кофе, и заявил, что никуда не пойдет. Не сегодня.

“Голова, знаешь ли, просто трещит. Ну после вечеринки вчерашней. Какие девочки, мальчики — блеск… Ах, ты ведь все пропустил, закопался по самую макушку в эти бумаги. А после, думаю, был романтический вечер с подружкой?”

Тор только зубами скрипнул в ответ на издевательский смех, а еще отчего-то ярость впрыснула в вены, стоило только представить брата и весь этот сброд, что до утра тусит по всем клубам Нью-Йорка, закидываясь всяким дерьмом и трахаясь с каждым встречным. Напропалую.

*

— Зачем? Локи. Просто скажи мне зачем?

Брат на подушках возлегает, как шейх в вычурном атласном халате со смоляными кудрями, рассыпавшимися по узким плечам. Потягивает лениво из пиалы какой-то горячий напиток. Пар, поднимаясь из чашки, оседает капельками над губой и на лбу.

— Лафей обещал мне место партнера. А после — наследника. Знаешь, своих детей у него нет.

— И ты поверил, что это возможно? — Тор с досадой бьет кулаком по столу. Стекло идет трещинами, а ножки, досадливо, крякнув, прогибаются внутрь. — Подле главного соперника, врага нашей семьи?

На Локи давно не действует ярость брата. Он лишь улыбается безмятежно. Так, точно ему все равно. Так, точно он презирает весь свет. Вместе с Тором.

— Я сделал ставку и проиграл. В этот раз. Поверь, у меня были причины. От… О́дин никогда не назвал бы меня.

— Да пусть даже и так! Но ты был бы рядом всегда, моей правой рукой и подмогой.

Локи бровь насмешливо гнет, поигрывая поясом от халата, под которым явно нет ничего.

— Ломать твое ослиное упрямство каждый раз перед Советом директоров? Гадать, будешь ли ты в настроении принять предложение, оформить идею? Или станешь плясать под дудку этой выскочки Джейн?

— Она — не выскочка! Она прекрасный ученый, и ее разработки помогут “Асгарду”… — Тор из себя выходит на “раз”, закипает. Лицо — багровеет.

У Локи вид, будто он только что завершил эксперимент. Доказал что-то себе, отцу, Тору.

— Это то, что я имею ввиду. Сейчас… оставь меня брат. Разговор себя исчерпал.

Тор уходит, в сердцах жваркнув дверью. Стекла дрожат. Локи сжимает белые тонкие губы и подливает из чайничка в пиалу еще, чувствуя, как алкоголь проникает в кровь, расслабляет. Забирает досаду хотя бы сейчас. Убирая эту глупую боль, отдаляя.

*

— Зачем же ты изводишь его?

Она глупая и простая. Пустая. Она никогда не поймет, что движет любым из сыновей Всеотца, как прозвали О́дина за глаза в корпорации. Дура.

Локи ногти чистит узким коллекционным кинжалом, наблюдая за бликами, что ложатся на клинок из окна, пуская по стенам и потолку толпу ярких бликов. Солнечные зайцы вприпрыжку — везде. Как по веткам пушистых сосен где-нибудь в Кордильерах.

Локи до боли сжимает рукоять, украшенную изумрудом. Локи чувствует, еще слово, мгновение, и рука распрямится, а эта простоватая Джейн рухнет навзничь, заливая дорогой ковер своей кровью.

Признаться, он стал как-то дорог ему. Ковер в этих съемных покоях, где с Тором коротают не месяц, не год. Откуда из вредности отказался съехать еще в самом начале, когда решили уйти из дворца, и начать свою — взрослую жизнь. Он отказался, а Тор остался с ним рядом. Как верный, преданный пес.

Вот уж будет потеха, когда найдет эту — мертвой. Хорошо, если через денек или даже другой, так, чтобы нежная кожа покрылась трупными пятнами, а мухи — отложили личинки в глазах, чтобы черви…

— Джейн? Ты как здесь?.. — Тор — только-только из душа, в полотенце, завязанном низко на бедрах. Капельки воды струятся по коже, очерчивая золотистое от загара, такое складное тело.

Локи молча разводит руками, возвращаясь к прерванному было занятию.

— Тор, ох я… ведь мы собирались с тобой в галерею… — лопочет что-то о современном искусстве, выставке, авангарде, Пикассо. Тор косится быстро на брата и уходит в спальню — сбегает, чтобы одеться в рекордные сроки.

“Боится он что ли, что что-то сделаю его ненаглядной? С чего бы?”

В желудке почему-то печет от ее едкого взгляда. Так, будто тянется пальцами к его голове и роется в мозгах, вороша его мысли, желания, стремления и злость. Ту самую, что прямо сейчас разъедает грудину.

— Ты ничего не знаешь обо мне. И о нем, — отвечает вдруг скучающим тоном за секунду до того, как возвращается Тор.

Девчонка все оглядывается, пока тот почти тащит ее за собой, уцепившись за руку.

*

О помолвке он узнает через месяц из свежего номер Times. Папарацци их подловили на выходе из ювелирного. Джейн сверкала, как ограненный алмаз и прятала что-то в сумочку от камер пронырливых журналистов. Тор улыбался скупо во все объективы и бросал лаконичное: “Без комментариев”.

Что же.

“Наследник “Асгарда” готовится к свадьбе”. Тонкие пальцы сминают бумажный листок. А так хотелось бы — ее холеную глотку.

Локи чашку с кофе опустошает в глоток.

Находит в пиджаке телефон.

Будем праздновать, братец?

*

— Что это? — Тор возвращается ближе к полуночи. С порога сбивают басы, которым только в клубе место, не здесь, ведь Локи подобной музыки, шума не может терпеть.

Локи… практически голый и гибкий, как дикая кошка, извивается прямо здесь, у дивана, с каким-то мальчишкой тощим, как жердь. Локи целует впалый живот, выпирающие ребра и косточки таза. Локи что-то шепчет ему, в стороны разводя длинные ноги. Губами прижимается к острой коленке.

И у Тора перемыкает внутри. Рвет какие-то провода, толкает в спину в пропасть с обрыва. Он брата сдергивает рывком с пацана и в сторону швыряет, не глядя. Мальчишка протестующе что-то шипит, получает в лицо расшитым цветастым халатом.

— Выход найдешь или, может, помочь?

Наверное, что-то в лице в Тора заставляет того быстро захлопнуть рот и кивнуть. Метнуться в полутемном номере к выходу, кутаясь в проклятый халат. Ничего, консьерж подыщет ему что-нибудь по погоде. Яркие вспышки цветомузыки неоновыми иглами колют глаза. Под черепом — стучит, завывает.

Локи, нагло развалившийся на диване, уже отыскал початую бутылку вина. Прихлебывает из горлышка так вульгарно и тянет, как дешевая подзаборная блядь:

— Между прочим, на халате вышивка — ручная работа. Сделано на заказ. И вообще, как ты посмел прервать мою вечеринку?

Насмешливо дергаются уголки рта, когда Тор сжимает кулаки и рычит, бросается, точно медведь — на добычу. Ладонями-лапами сжимает и мнет, под себя подгребает.

— Ты… Локи… ты, в нашем доме? Да ты…

— Полно, какой это дом? Всего лишь ночлежка. Признаюсь, не из дешевых. Пентхаус и вид…

— Привел эту шлюху!

— Хорошенький мальчик из приличной семьи. Знаешь, трогательно играет на скрипке. Я почти прослезился…

— Убью!

Сжимает горло брата, давит сильней и сильней. А тот рисует улыбку перекошенным ртом, задыхаясь, смеется.

Мир трескается на осколки и на части рассекает двоих, когда Тор, разжимая ладони, падает на него и целует. Грубо, голодно, зло. И Локи с не меньшей злостью ему отвечает.

*

— Нет, ну зачем ты такой дурак у меня? Устроил опять представление. А ну-ка стоять.

Тор сонный, но ловит за руку брата, собирающегося улизнуть и тянет к себе, укрывает опять одеялом.

— Поспи. Только-только рассвет. Нам к матушке сегодня — на именины. Ты про подарок, конечно, забыл, но я на днях все купил. Ожерелье из белого золота и такие сапфиры. Ее глазам очень пойдет.

Голубым, как не-грозовое небо. Того же невинного оттенка, что у проклятого Тора. А Тор продолжает бормотать что-то про грандиозный прием, корпорацию и отца, с которым имел разговор и довольно успешный.

Локи не слушает, отмахивается, как от назойливого комара.