У Баки двоится в глазах. Стивен смотрит, как будто любуясь. Как будто… вспоминая. Но как?..

— Мне столько надо тебе рассказать… постепенно. Баки, ты не должен уходить на войну. Я прошу… поверь мне и останься. Не уходи добровольцем.

— Почему? — вязкой стала слюна, и ни одной связной мысли.

Они все разбежались, как зайцы. Вприпрыжку. Оставив глубокие следы на снегу.

— Я не могу тебя потерять на годы и годы. Поверь. Черт. Бак. Это сложно. Ты видишь, что я совсем не такой. Я объясню тебе все. Ты только останься. Останешься ради меня?

Стив кусает губу и кажется таким безнадежно-отчаявшимся. Заранее уверенным в том, что услышит отказ от своего лучшего друга-упрямца.

“Я сделаю все для тебя, ты же знаешь. Помнишь, я обещал, что навсегда останусь с тобой?”

— У тебя, наверное, есть причины…

— Конечно. Я обязательно все тебе расскажу. Это долго, а ты уже собрался туда… Ты не должен. Прошу, передумай. Ради меня.

Запрещенный прием. Но разве он может, когда Стив его просит? Разве он мог бы сказать ему “нет”?

— Ты все еще стоишь на пороге. Зайдешь? — языком ведет по губам, смачивая пересохшую кожу.

Стив вдруг гулко глотает и краснеет волной. По взмокшему лбу ладонью проводит и кивает:

— Конечно, Бак. Я зайду.

Это просто.

За воротник — на себя, в пустую квартиру, где пахнет сухими цветами и табаком. Поймать его мягкие губы губами еще до того, как затворить эту чертову дверь. Почувствовать отклик и поймать его выдох. Толкнуться вглубь языком.

— Ты расскажешь мне все непременно.

— Обязательно, Баки.

— Сейчас просто заткнись. Я ждал тебя слишком долго.

— Поверь, я ждал дольше. И больше никуда тебя не пущу.

Баки глухо рычит и снова целует.

Сердце Стивена Роджерса стучит ему в грудь.

========== 49. Стив/Тони (юст) ==========

— Это ты и одновременно не ты. Возможно, в этой жизни я думаю только о себе, но никто не смог бы обвинить меня в слепоте. Или отсутствии наблюдательности. Выкладывай, Кэп.

Старк отрывается от планшета, в котором, наверное, опять изобретает какой-нибудь новый супер-костюм или разрабатывает очередной элемент периодической системы. Или смотрит дешевое порно. С него станется. Это же Старк.

Он опирается руками на стол и почти нависает над Стивом, что уселся в самое дальнее кресло и сверлит взглядом свои сцепленные пальцы. Как будто тупо боится поднять глаза и посмотреть на него.

— Я… Тони… — осекается. Кусает себя за губу.

— Выкладывай, Роджерс. А то мне уже становится страшно.

— Хорошо. Потому что ты должен бояться для того, чтобы остаться в живых,

Не удивляется и не подвергает сомнению. Это же честный и правильный Стив. Разве бы мог он юлить или врать? Тони не сомневается ни на миг, но спрашивает-уточняет зачем-то:

— Значит, я умер? Где-то… там?

— Не где-то. Когда-то. Осталось несколько лет. Я вернулся сюда перед тем, как отправиться дальше. Не мог не сказать. Ты… я должен был попытаться исправить.

Старк выдыхает и на семнадцать секунд прикрывает глаза.

— Принято, Кэп. Подробности будут?

— Все началась после нападения на Нью-Йорк, которые вы… мы отразили недавно.

— Брат Златовласки?

— Локи действовал не сам по себе. Я расскажу обо всем очень подробно. Выпить нальешь?

— Кола со льдом?

— Лучше виски.

Тони бровь задирает, но — вот уж странность — молчит. Прячет готовые сорваться с губ ехидные реплики куда-то поглубже. А еще не пытается понять, отчего вдруг теплеет под ребрами, а руки так странно тянутся, чтобы коснуться.

Наливает выпить за компанию и себе, а после прячет ладони в карманы брюк. От греха.

Слишком красивый Стив вот такой. Без привычной формы и щита, без холодного огонька решимости в глазах, без стремления бежать куда-то, спасать этот проклятый мир, забывая про себя и дорогих для него людей.

Растерянный. Домашний. Уютный.

— Я дорог тебе, Роджерс. Правда или ложь? — прерывает на середине затянувшийся монолог Капитана про безумного титана, Камни бесконечности и уничтожение половины обитаемой вселенной.

Его хочется (так тупо, Тони знает все это, да) обнять, прижать к груди, в которой (только не рассказывайте журналистам) все же есть то самое сердце, которое умеет чувствовать и (вот уж странность) даже болеть. Прижаться губами к светлой, тронутой сединою макушке и прошептать, что все будет хорошо. Непременно.

“Я не умру, Кэп. Я тебе обещаю, что придумаю что-то и останусь в живых, раз уж так получилось, что ты вернулся во времени, чтобы исправить то, что случилось. чтобы спасти меня”.

До него вдруг доходит, что пауза затянулась. Что Стивен смотрит внимательно снизу вверх и молчит. Рот открывает и закрывает опять, пытаясь… что? Подобрать какие-то верные фразы?

— Ты — мой друг, Тони, — с трудом выжимает из себя Кэп, наконец, и отводит глаза. Не договаривает. Определенно. — Мне не понравилось тебя хоронить. Я решил — сделаю все, что смогу. Предупрежу тебя как-то перед тем, как отправиться дальше.

— Назад? — отчего-то голос охрип. Отчего-то так иррационально вдруг захотелось зажать уши руками и заорать: “Замолчи! Чертов Кэп! Больше ни слова! Я не хочу это слышать, знать, что ты…”

— Во времена Второй мировой.

Ну, конечно. Это ведь Стив.

— Все пытаешься быть супергероем? Спасти мир? А что он сделал для тебя, Стив? Этот мир и все эти люди? Зачем тебе это?

Роджерс головою качает и никак не реагирует на ехидство в голосе Тони.

— Дело не в людях. И даже не в Гидре, которую я должен остановить. У меня остался друг в том времени, Тони… — он снова отводит глаза, но зыркает исподтишка. Как будто проверяет реакцию. Как будто это — отголоски какого-то разговора, который у них уже был. Или будет. Там, в будущем Тони.

Или уже не будет, учитывая, что…

— … я найду его здесь, всего через несколько лет. И узнаю, что люди Гидры поймали его там, в прошлом. Стерли память, промыли мозги и превратили в машину-убийцу. Это он убил твоих родителей, Тони. И многих… сотни других. Идеальное оружие. Я должен… не так. Я вернусь до того, как все началось и заберу его. Не дам искалечить. И спасу всех этих людей.

— Моих родителей… — он замолкает и стискивает руками виски. Под пальцами пульсирует, как будто взорвется вот-вот, и в разные стороны брызнут кровь и мозги.

— Да, Тони. Твоих родителей тоже.

— … и этот разговор у нас уже был?

Они оба понимают, что это сейчас — не о Гидре, не о путешествиях во времени. А только о Стиве. О Стиве и друге, который в его жизни был просто всегда.

Как его звали? Какой-то сержант.

— Да, Тони.

— И ты не смотришь на меня, потому что?..

— Потому что я не могу чувствовать то, что чувствуешь ты. Но сделаю все, чтобы не дать тебе умереть. Я всегда буду твоим лучшим другом.

— А он… как его? Больше, чем друг.

И это… нет, не вопрос. Тони Старк — Капитан очевидность.

— Его зовут Баки.

— Понятно. Его ты выбираешь всегда. Даже когда думал, что он остался там, за семьдесят лет до того, как тебя отыскали во льдах.

Тони кивает и в два шага пересекает комнату. Берется за бутылку и опустевший стакан, а потом, чертыхнувшись сквозь зубы, пьет прямо из горлышка.

Горько.

— Не парься, Кэп, — улыбка кажется тесной. Как новые туфли из искусственной кожи, которые к тому же малы на пару размеров. — Уж это я переживу. Расскажешь, что дальше? С Таносом, камнями и миром.

— Тони, мне жаль.

— Проехали, ладно?

Дальше он будет слушать вполуха об их похождениях и битвах последующих лет. Которых, раз уж случился этот их разговор, теперь, может быть, даже не будет.

И, может быть, у Тони получится просто забыть. И, может быть, даже снова в кого-то влюбиться.

В конце концов, у него впереди еще несколько лет. С этой версией Стива, который пока еще ничего не знает про Баки. И, кто его знает, вдруг есть хотя бы самый маленький призрачный шанс… Один из четырех миллионов.