— У вас чудесная дочь.

— И сыновья…

— Да, вам повезло иметь такую семью. Большую и дружную, где все друг за друга.

У него в голосе тоска, как глубокое холодное море. Как утро в арктических льдах. Как вечная мерзлота, что никогда не растает.

— Стив, ты тоже часть нашей семьи. Все эти пять лет нам… Тони сильно тебя не хватало.

— Знаю, Пеппер. Это было непросто, но мы смогли стать кем-то вроде друзей и не совсем чужие друг другу.

“Но все это не то”, — не скажет ей он. Не скажет, да и не нужно. Потому что Пеппер — она видит насквозь. Потому что слышит несказанное и чувствует то, о чем нельзя говорить. То, что Стивен, просматривая четыре миллиона вариантов развития событий, не увидел, не рассмотрел ни в одном. То, что Тони мог бы ответить на чувства, что они были бы больше, чем просто друзья, что его безумные чувства могли б найти отклик. Не здесь, а где-то еще. В какой-то иной параллельной вселенной.

— Он знает, поверь. Он знает и ценит. Ты тоже дорог ему.

— Спасибо, — кривая, больная улыбка.

Спасибо, но этого мне всегда будет мало.

Спасибо, но и слова жалобы не услышит никто.

Спасибо, ведь главное, что Тони остался в живых. Все остальное… Стрэндж, он справится как-то.

Спасибо.

Спасибо за то, что живой.

========== 36. Тони Старк/Питер Паркер юст ==========

— Нельзя же быть таким растяпой все время. Смотри, я могу ведь решить, что выбрал в преемники совсем не того…

Тони смотрит с насмешкой из-под очков. Тони склоняется ниже. Ноздри щекочет его терпкий парфюм — нотки дерева, немного пачули. Питер вытирает ладонь о штанину украдкой. Отчего-то сразу так жмет воротник и о Боги! Не Тор с Локи, конечно! давит в ширинке.

— Это не обнимашки, я просто двери тебе открываю… — предупреждает.

Почему же так хрипло? Почему в разрез только что произнесенным словам горячие губы мажут по шее, а ладонь накрывает промежность? Почему же?.. О Господи… Нет, невозможно.

— Ты уснул?

— Святый Господи… мистер Старк…

— Просто Тони…

И ловит его губы своими. Так, что отбирает дыхание. И глупое сердце, кажется, вовсе не бьется. У мистера Старка, то есть Тони. У Тони в ладони.

Я люблю тебя… я всегда тебя… Тони…

Хриплый смех, точно каркает ворон. И иллюзия рассыпается горстью светящихся искр. Их уносит ветер. Тот самый, что задувает на крышу. Путы врезаются в лодыжки, запястья. Не какие-то простые веревки, отнюдь. Пропитанные особым составом, что не подвластен даже ему — обладающему нечеловеческой силой.

“Щелчок проделал брешь в измерении”, — говорил ему Фьюри и просил о помощи посланнику соседней вселенной. Параллельного мира. “Мистер Бек должен спасти всех от гибели, ему нужна помощь. Питер, давай, ты же был в космосе, ты сражался рука об руку с Тони. Он считал, ты готов”, — запрещенный прием, после которого отказаться — то же самое, что предать память. Разочаровать Тони Старка посмертно.

Посмертно… так ломит в груди.

“Другой мир?”

“Почти что такой же. Может быть, ты даже встретишь там Тони. Живого, как есть. Во плоти. Не факт, конечно, что там он вообще тебя знает…”

Знает — не знает. Какой разговор? Ведь главное, что Тони — живой. Где-то Тони есть до сих пор. Влюбляется, может, ходит на работу и дышит.

Разве был у него шанс пойти на попятный? Спрятать голову, как страус, в песок. Остаться гулять по Венеции с милой девчонкой, которой он, вроде как, приглянуться успел.

Вот только обернулось все немного иначе. “Упс, — сказал бы Нед, — попадос”.

— Ну, что ты? Расстроился что ли? Что Тони здесь нет, Тони мертв, — ведет по щеке холодными пальцами с каким-то даже сочувствием. Стирает струйку крови, что сочится из разбитой или прикушенной все же? губы.

— Квентин? Зачем ты делаешь это?

— Мне нужна твоя помощь. Не уничтожить элементали, а подчинить. Не понятно? Я хочу завоевать этот мир. И ты, Паучок, мне в этом поможешь.

— Почему именно я? Я ведь просто дружелюбный сосед…

“Оставайся дружелюбным соседом, ходи в школу, влюбляйся, расти…”

Я не справился, не вышло по всем пунктам. Я так облажался.

— Почему-то он выбрал тебя среди всех. Не Тора, не Роджерса, даже не патологически честного Клинта — столько лет круги вокруг вдовы нарезать, и так ни разу и не решиться дать волю чувствам. Впрочем, Романофф ведь тоже не пережила тот последний бой. Прискорбно…

Каждое слово, точно острый кинжал, что вонзается между ребер. Так больно. Лезвие скребет по лицу и рукам, сдирает кожу — аккуратно слой за слоем.

— Он просто заменил мне отца… он не собирался передавать бразды… делать что-то такое?

— Отца? Поэтому твои фантазии столь привольны? Не мне судить, конечно, Тони был очень горяч. Жалко, что он не отвечал взаимностью, правда? Но если ты согласишься с моим предложением, ты поверишь, словно все было иначе. Было, есть и, конечно же, будет. Так долго, как ты того возжелаешь, мой мальчик.

— Не надо. Ты — как змей-искуситель, и вся твоя мерзкая ложь, твои игры с сознанием…

— Как ты смеешь, щенок?

Хрясь.

Удар по лицу наотмашь, и рот наполняется теплой кровью. Кажется, вылетел зуб, а второй раскрошился под корень.

Пусть все закончится. Просто. Пусть все это пройдет.

Наверное, он теряет сознание. Наверное, уплывает куда-то, как на раздолбанной лодке, что тихо качается ночью в океане на тяжелых волнах. И только синяя луна насмешливо и холодно таращится с поднебесья.

Так сложно открывать глаза. Тяжело.

— Что, Паучок, попал в переделку? Просил же тебя сидеть дома, не лезть. И что бы ты делал без старины Тони? Иди сюда, не реви…

Такие теплые руки — развязывают проклятые путы и прижимают к себе. Так тепло, хорошо. И ткань тонкой рубашки так быстро пропитывается влагой, что струится и струится из глаз. Очень стыдно, но так хорошо, как наконец-то вернуться домой. Ведь это же Тони, ведь Тони поймет. Тони его всегда понимает.

— М-мистер Старк, я просто…

— Все хорошо, дурачок. Давай заберем тебя отсюда домой. Черт, мелкий, я так волновался…

У его губ тревожный привкус апельсинов с корицей. Тони… он цитрусовые не ест никогда. Не любит или, может быть, аллергия. Тони, ведь он никогда… раскрывает языком его губы, и Питера просто смывает куда-то. Ведь Тони… его больше нет.

— М-мистер Старк…

— ш-ш-ш-ш-ш… ведь мы договаривались. Я — Тони.

Это не он. Это не он. Это все — не по правде.

Питер жмурится и подается навстречу. Можно ведь хотя бы лишь раз? Просто узнать, как это бывает — когда он тоже любит тебя. Так, как ты мечтал с первой встречи. Только сейчас поверить, что он не погиб. Где-то в этой бескрайней параллельной вселенной.

— Тони… Тони, да. Продолжай.

Только раз.

========== 37. Клинт Бартон/Скотт Лэнг (броманс) ==========

Комментарий к 37. Клинт Бартон/Скотт Лэнг (броманс)

упоминаются Клинташа и Скотт/Хоуп

Половина Земли опустела.

Неправда.

Была стерта половина Вселенной.

Кто-то лишился семьи и друзей, кто-то потерял любовь всей своей жизни, кто-то утратил всякое желание жить, но продолжал, все еще призрачно надеясь на что-то. Какое-то сраное чудо, которое все исправит. К примеру, Мстители. Они ведь — супергерои, которые облажались и смогли это все допустить. Пускай теперь подчищают…

Ожидание разливается в воздухе запахом серы. Ожидание звенит тревожно в умах обезумевших от горя людей. Последняя надежда для этого мира, который уже никогда… Слышите, блять, никогда не вернется?!

На исходе первого месяца ранней зимы самого первого года Клинт поднимается в горы, оставив стрелы и лук копить паутину и пыль в гараже. Опустевшего дома, в который он никогда не вернется. Снег весело хрустит под рифленой подошвой, а воздух — прозрачный и звенит чистотой, вливается в легкие свежим потоком. Выжигает изнутри кислотой.

Как будто природа радуется избавлению от лишнего бремени — три с половиной миллиарда долой. В два раза меньше машин, отравляющих воздух и воду, остановились загрязняющие океаны суда, не работают производства. Кажется, даже шахты закрыты. Земля потихоньку рубцует нанесенные раньше раны и залечивает глубокие язвы. Земля ненавидит их всех. Земле было бы лучше, исчезни они до единого все.