— Мелкий, я знаю. Буду ждать тебя здесь.

— Не натвори глупостей, пока меня тут не будет.

— Ха, скажешь тоже. Все глупости отбывают с тобой.

У Баки — хриплый, простуженный голос. Его ладонь на спине в коротком объятии — холоднее, чем лед. Так сильно вжимается в Стива, что становится больно.

— Эй. Ты как? Хорошо? Я только туда и обратно.

— Я знаю. Давай, мелкий — вперед. Осталось последнее дело. Все то, о чем ты мечтал.

Стив оборачивается с помоста и смотрит так странно. Он смотрит, как будто пытается мысли читать. Халк-Беннер заводит шарманку. И Стив исчезает, будто напоследок силится ему что-то сказать.

У Баки под ребрами раскрывается пропасть. Та снежная круговерть, в которую он падал давным-давно, шесть или восемь жизней назад. С поезда, что несся в Сибири по рельсам сквозь вышибающую глаза ледяную метель. Падал и слышал, как там, наверху, зовет его Роджерс. Зовет его лучший друг. Зовет домой, умоляет вернуться назад. Не оставлять его одного. Никогда.

А сейчас — как будто сожаление и вспышка. И — пустота.

И снежинки-льдинки колют пальцы, замораживая его изнутри, превращая вены в стеклянные колбы, а жидкость, что струится по ним, — в ту сыворотку-коктейль, что превратил его в машину убийства.

Стив выполнил долг, он ушел. Стив ушел, чтобы быть наконец-то счастливым. Стив спас всех, кого мог. И Стив заслужил свою порцию счастья с той красоткой в форме и с красной помадой. Той девчонкой, что ждала его на свидание. Бак помнит, как кольнуло тогда у него. Бак помнит, с каким восхищением смотрела, но Стив всегда был — только его. Бак помнит… возможно, он видел больше, чем было? Возможно, он все придумал для них, а Стив между тем…

— Брюс, где он?! — рядом надрывается Сокол, который не понял совсем ничего. Наивный Сэм, который больше не увидит Кэпа-героя.

— Я делаю, что могу… подожди.

И тихо-тихо, шепотом, как откровением:

— Сэм… Брюс… не надо. Стив не вернется…

Стив остался в прошлом. Он с той, которая ему обещала сказочный танец. Любовь всех этих долгих лет. Та самая, что снилась, должно быть, ему подо льдами. Все бесконечные семьдесят лет, когда я людей шинковал, точно фарш, когда был не лучшим другом, а страшнейшим позором…

— Не вернется? Да… погоди… вот что-то… сейчас…

Халк шаманит что-то в этой машине. Машина времени… вот хохотал бы Уэллс, ему бы громко, визгливо вторил Эйнштейн, вот только Говард бы понял, наверное. Говард Старк, которого Бак… нет, Зимний солдат… однажды своими руками…

Свист… Брюс что-то кричит, откидывая Сэма с дороги, дергает рычаги и жмет какие-то кнопки. Кажется, супер-машина сейчас прикажет как раз долго жить. Развалится, и сомнений больше не будет…

Ярко-синяя вспышка, и треск. И ободранный Роджерс валится со ступеней прямо им в руки. Падает точно на Баки, весь измазанный, злой. У него в прорехах костюм и царапина наискось по скуле. А еще волосы дыбом, как будто через них пропустили разряд. Или долго башкой возили по полу.

— Стив… Стиви? Как ты?..

— Да в принципе, как собирались. Только у вас тут снова бардак.

— Прости, микросхема сгорела, — зеленый разводит руками и озадаченно чешет затылок.

Баки… Баки держит его и дрожит.

— Мелкий…

— Да вот он же я, все нормально. Ты думал, что-то случилось? Решил?.. Баки, ты просто послушай, мы так часто друг друга теряли. Тогда на войне, и все, что было потом. Теперь все закончилось, слышишь?

— Что… — голос дрогнет, сорвется. И хрипло: — что мы будем делать теперь?

— Поедем домой.

И долго-долго в глаза безмолвно, без каких-нибудь слов, что давно для них двоих бесполезны.

> > …что бы ты там за эти минуты себе ни придумал.

> > Стив, но я не…

> > Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс. У тебя ни разу не получилось так мне соврать, чтобы я умудрился поверить.

> > Прости, я подумал… боялся…

> > Не надо больше, Бак, я прошу. Ни думать, ни сомневаться…

Мы поедем домой. Ты и я. Чтобы жить, как нормальные люди. Ходить на бейсбольные матчи и даже в кино. Заказывать пиццу и покупать шаурму помнишь, Тони? Рвануть автостопом куда-нибудь к Ниагаре. Нырять голышом в Миссисипи и сделать селфи на голове у величавого сфинкса.

У нас столько планов с тобой. Еще больше мы сможем придумать. Жить и любить. Просто быть.

> > Я обещал, что буду с тобой до конца. Помнишь, Стиви?

> > Я никогда не смог бы забыть. Я никогда не смог бы уйти.

========== 28. Тони/Пеппер, Тони/Питер ==========

Это не дом, а какая-то интеллектуальная крепость, где утром его ласково будит кровать, то навязчиво в спину пихаясь матрасом, то “нечаянно” роняя на пол, как ненужную вещь. Будильник завывает мотивами Rolling Stones, душ врубается до того, как успевает переступить порог мраморной ванны – непременно той температуры, что надо.

Питер, ворча, натянет футболку, трусы и кроссовки, нелепые джинсы с заплатами на заду и коленях. Закинет на плечи тощий рюкзак. На лестнице с ног почти снесет ураган – мелкая Морган. Она тарахтит слов восемь в секунду. Так, что ни фразы не успеваешь вставлять.

Прошмыгнуть мимо кухни, конечно, ему опять не удастся. Едкий голос сарказмом хлестнет, и ноги понесут к столу сами собой. Это какой-то проклятый рефлекс, вбитый в подкорку, вписанный в его жесткий диск.

– Сколько можно тебе повторять про важность завтрака и вредную процедуру по замене желудка? Думаю, мы вполне без нее обойдемся. Дорогая, скажи ребенку, я прав? – тошнотворно-улыбчивый Тони Старк отрывается от своей утренней Times и чешет черного котенка между ушей, тот счастливо жмурит глаза и мурлычет.

– Питер. Я прошу тебя, только тост и омлет, – Пеппер в строгой блузке на пуговках до самого горла, узкой юбке чуть ниже колен и с прической – волосок к волоску. – Ты же знаешь, Т-тони… пустого не скажет.

Она трогает губами висок и глотает так громко. Будто не слюну проталкивает по горлу, а шерсти липкий комок, обмазанный слизью.

– Ну Пи-и-и-итер… давай ты будешь хорошим. Папа же просит… – девчушка заберется к нему на колени. Малютка с глазами огромными… Старка… Обовьет шею тонкими ручками и доверчиво так притулится, зашепчет на ухо: – тебя не было очень долго, пять лет. Ты пропал… нет… не так, провалился куда-то, как в яму… папа мне объяснял. Меня еще не было тогда, представляешь? Но я всегда знала, что ты где-то есть, и папа вернет тебя непременно. Он с тетей Нат, с дядей Стивом прямо так говорил – любой ценой, ради тех, кого с нами нет, попытаться.

– К чему ты все это, малышка? – нет голос Питера не дрожит, картинка перед глазами совсем не двоится, будто он в бассейне и запотели очки. Просто… просто надо проснуться. Ладно, к черту… где этот завтрак уже? – Пеп… то есть… миссис Старк, кофе мне можно?

В повисшей гробовой тишине слышно, как Хэппи немузыкально напевает снаружи. Только Морган все нипочем.

– Ну… папа ведь очень любит тебя, он всегда говорит, что ты – мой старший брат, всегда меня защитишь, если я буду, конечно, послушной, – хитро так глазом косит, будто снова задумала что-то.

– Морган, детка, он понял… Питер, держи… осторожно…

Черная жидкость льется на руки и стол. Пит зашипит, дуя на дрожащие пальцы.

– Ох… ты обжегся? Прости…

– Ничего, это я…

Мои руки и сейчас так трясутся.

– Зови уже меня Пеппер, мы же с тобой говорили.

– Да, я просто снова забыл…

– Опять ночью носился по крышам? – Тони поправляет очки и убирает газету, спускает на пол кота, что, подпрыгнув, скрывается под диваном. – Надеюсь, он не прищемит там свой хвост… маленький дурень… Пит, так что… тебе не спалось?..

Тот не глядит, ковыряясь в тарелке. Кажется, и отвечать не намерен. Полный игнор.

– Питер, прошу… – Пеппер мягко кладет ладонь ему на затылок, но мальчишка дергается так, что стул опасно кренится. Позорный полет превращает в изящный прыжок под восторженное: “ВАУ!” от Морган.

– Мне в школу пора. Я опоздаю. Спасибо… все было так вкусно…