– Когда я вернулся с фермы Бреннанов, вас не было дома. Я сразу же понял, что лес забрал вас… нутром это чуял. Поэтому я заткнул уши воском и зажег факел. Много раз пытался перелезть через стену, но деревья шипели и отталкивали меня. Пробовал обойти ее, но стена никак не заканчивалась. Я бил по камням молотом, но они не разбивались. И я знал, знал, что вы заперты по ту сторону, как и я здесь. До меня доносилась песнь сирен. Я думал, что они поглотили вас. Да поможет мне Бог, Оуэн! Я думал, что вы мертвы!

Отец закрывает лицо руками, и у него из груди вырывается душераздирающий стон.

– Папа! – Авела обеспокоенно дергает его за руку. Ее лицо испачкано в меде, к подбородку прилипли хлебные крошки.

Отец сажает ее на колени и обнимает так крепко, что она с криком вырывается. Найдя кубики под столом, сестра весело складывает их, а затем сбивает, и все начинается по новой.

Их грохот действует мне на нервы.

– Оуэн, что произошло? – Отец всматривается мне в глаза с противоположной части стола. Он уже более собран, чем час назад, более похож на самого себя. Но вид порезов на его руках, едва покрывшихся коркой, вызывает у меня дрожь.

Странный холодок в голове сменяется болью, режущей между глаз. Я потираю виски пальцами. Мне хочется кричать, но я не знаю почему.

– Оуэн? – Он касается моего плеча.

– Авела потерялась в лесу, – шепчу я. – Я пошел за ней. Древесная сирена защитила нас, построив шалаш из веток. Она отвела нас домой.

Я хмурюсь. Как-то это неправильно.

И все же…

Как бы ты меня назвал?

Серена.

Звезда.

– Оуэн?

Я подпрыгиваю и сбиваю чашку с чаем. На стол выливается молочно-коричневая жидкость. Отец берет тряпку и вытирает ее.

– Ты не мог встретить древесную сирену. – Его лицо ожесточается, голос звучит странно. – Наверное, тебе это приснилось. Что случилось на самом деле?

Мои пальцы тянутся к синякам на шее.

Я вспоминаю серебристые руки, выдавливавшие из меня воздух.

Голос, подобный порыву ветра между мертвыми деревьями.

Нельзя отдать душу за душу.

– Что случилось? – повторяет отец.

Аромат фиалок.

Светлячки в темноте.

Серена. Звезда.

Что-то внутри меня кричит, но тот холодок все поглощает. Я мотаю головой. Мои плечи опускаются. Я говорю отцу правду:

– Я не помню.

Он забудет меня.

Я об этом позаботилась,

коснувшись его разума.

Для него я буду не более чем сном.

Пестрые листья,

серебристая кора.

Все так, как должно быть.

Но…

Я

не

хочу,

чтобы

он

забывал.

Мама зовет меня.

Ее сила пульсирует в земле, в деревьях.

Она приказывает вернуться.

Я не слушаюсь.

Не могу.

Она увидит правду во мне.

Повесит сферу мне на шею

и заставит наполнить ее душами.

А

я

его

не

убью.

Но и забыть его, как он меня, я не могу.

Он такой беспомощный.

Такой хрупкий.

Однако он бы отдал душу,

чтобы спасти ребенка.

Свою сестру.

Я не понимаю.

Но хочу понять.

По вечерам я подхожу к опушке леса.

Смотрю над стеной на его дом.

Наблюдаю.

Пока не гаснет свет в его окне.

Пока звезды не начинают мерцать на широком небе.

Пока воспоминание о его голосе не наполняет меня.

Я бы назвал тебя Серена. Звезда.

У меня никогда не было имени.

Но я хочу его.

Это желание снедает меня изнутри.

Как у меня может быть имя?

Я не кто иной,

как

монстр.

Но я все равно наблюдаю за ним длинными ночами, вплоть до утра.

Встает солнце, алое как кровь.

Дверь открывается.

На секунду я вижу его: стройный силуэт, темные волосы.

И быстро отхожу к деревьям.

Я ужасно боюсь,

что он не вспомнит меня.

Я ужасно боюсь,

что

он

вспомнит.

Серена.

Звезда.

Я сплю, как вдруг приходит боль.

Жгучая агония под моей кожей.

Я открываю глаза.

Мама.

Здесь,

на этой тихой поляне, которую я выбрала

для сна.

Ее когти вонзаются в меня.

И режут изнутри.

– Ты проснулась, – звучит ее холодный от ярости голос.

Она достает когти, и ко мне приходит внезапное, резкое облегчение.

Я пячусь.

В глазах яркими пятнами пляшет боль.

В ее же глазах пылает гнев.

– Я звала тебя. Звала двадцать оборотов солнца, но ты не пришла.

Ее рога испачканы темным ягодным соком,

выделяющимся на фоне зеленой листвы деревьев.

С когтей стекает липкая янтарная жидкость.

Мой сок.

Мне

так

страшно.

Я трепещу перед ней.

Она знает.

Знает.

Она создала меня.

И уничтожит.

Он никогда не вспомнит.

– Почему ты не пришла?

Ветер ерошит ее зеленые волосы.

На ней ожерелье из шиповника

с цветущими розами.

Ей плевать

на шипы.

– ОТВЕЧАЙ!

Ее голос напоминает рев оленя по весне.

Я кланяюсь.

– Простите, моя королева.

Она обходит меня.

Трава мнется под ее ногами.

– Ты отличаешься от своих сестер. Больше похожа на братьев. Безрассудная. Своенравная. Необузданная. Но, как и они, ты не будешь перечить своей королеве безнаказанно.

Она навсегда изгнала моих братьев

со своего двора.

Я боюсь того,

что она сделает

со мной.

Ее когти вонзаются мне в спину.

Она отрывает кусок моей кожи,

и я падаю на землю,

корчась от боли.

Моя кора лежит серебристо-белым завитком на траве.

Рана сочится соком.

Боль обжигает меня.

Из глаз льется роса.

– Ничего, отрастет, – говорит мама. – Быстрее с каждой душой, что ты заберешь для меня.

Она раскрывает ладонь.

Там лежит сфера.

Пустая.

Голодная.

Холодная.

Я не хочу ее брать.

– Люди пошли на север, чтобы положить свое железо. Найди их. Убей. И отправь их души к бессердечному дереву.

Я

не

хочу

сферу.

И не беру ее.

В подбородок впиваются когти.

Заставляют посмотреть на нее.

– Если ослушаешься, я сдеру с тебя все. И брошу во тьме на съедение зверям.

Она не знает о мальчике.

Она не знает.

Он в безопасности.

В безопасности.

Во мне пульсирует боль.

Но кроме нее –

облегчение.

Я беру сферу.

Надеваю на шею.

И иду на север.

Каждый шаг приносит боль.

Я прижимаю прохладный мох к ране.

Купаюсь в ледяном ручье.

Это едва ли тушит пожар во мне.

Лес широкий. Я ухожу далеко-далеко от дома мальчика.

Пропускаю одну ночь наблюдений за ним.

Две ночи.

Уже слышны удары молотов. Кряхтение мужчин.

Вон железные линии, пересекаемые древесиной. Дорога на смену той, что я разрушила.

Я прячусь за деревьями.

Наблюдаю за ними.

Во мне пульсирует повеление матери:

убей их.

Отправь их души к бессердечному дереву.

Но я чувствую

жизнь мальчишки в своих руках.

Вижу,

как он дрожит, пытаясь бороться с музыкой моих сестер.

Слышу

его голос, отдающийся эхом внутри меня.

Я бы назвал тебя

Серена.

Звезда.

Я не могу убить этих людей.

Не хочу.

Я ухожу,

оставляя их

среди лязга и шума.

Я

не

хочу

быть

ее

монстром.

И

не

буду.