Поза убитой предполагает, что нападавший попытался изобразить нечто знакомое ему, вероятно, по собственным фантазиям или порнографическим журналам садомазохистского толка. Поскольку жертва была в бессознательном состоянии, преступнику не потребовалось связывать ей руки. Однако он продолжил душить ее. Он ритуально разместил ее серьги и сделал надписи на теле. Это говорит о постоянном присутствии в его сознании определенных образов. Украшение с шеи убитой преступник прихватил в качестве сувенира, возможно, чтобы носить с собой в кармане. Профайлеры отметили также, что поза тела напоминала символ, в виде которого был выполнен пропавший кулон.

На основе материалов, полученных на предыдущих этапах, профайлеры создали психологический портрет личности убийцы. Прежде всего, это был белый мужчина в возрасте от 25 до 35 лет (то есть примерно одного возраста с убитой), среднего телосложения и непримечательной внешности. Он обладал средними умственными способностями и, вероятно, бросил учебу в школе или в колледже. Он не служил в армии и, возможно, в данный момент являлся безработным. По роду занятий это был рабочий или квалифицированный специалист. Алкоголь или наркотики не имели серьезного значения в его жизни, так как преступление было совершено ранним утром.

Преступник испытывал трудности в любых отношениях с противоположным полом. Если он когда-либо встречался с женщинами, то они были младше его, поскольку в отношениях ему необходимо было доминировать и контролировать.

Этот человек не имел опыта в сексе, был сексуально неполноценным и никогда не состоял в браке. Он имел коллекцию порнографии. Он также был склонен к садизму; зонтик и мастурбация, несомненно, являлись актами сексуального замещения. Его сексуальные действия демонстрировали контролируемую агрессию, однако в них, безусловно, присутствовали ярость и ненависть к женщинам. Неприятие с их стороны лишь усиливало его извращенные фантазии.

У преступника должна была быть причина оказаться в месте совершения преступления в 6:30 утра. Либо он работал в этом доме, либо зашел по какому-то делу, либо проживал в нем.

Хотя преступник наверняка предпочел бы иметь жертву в сознании, ему пришлось привести ее в бессознательное состояние, чтобы не быть пойманным на месте. Он не хотел, чтобы она позвала на помощь.

Сексуальные и садистские действия с трупом свидетельствовали о дезорганизованности преступника. По всей вероятности, он имел проблемы с психикой. Если бы он совершил подобное с живым человеком, его тип личности был бы иным. Факт действий с трупом или человеком в бессознательном состоянии указывает на неспособность взаимодействовать с живыми людьми.

Картина преступления говорила о том, что убийца считал свои действия оправданными и не испытывал сожалений. Он был откровенен. Он оставил труп убитой в провокационной и унизительной позе — ему хотелось, чтобы ее нашли именно такой. На трупе он оставил полицейским вызывающее послание. Помимо прочего, оставленные им надписи указывали на то, что он вполне мог убить снова.

Из-за своей исключительности это преступление вызвало широкий резонанс в местных СМИ. Местное полицейское управление получило сообщение об убийстве по радиосвязи, после чего уведомило о происшедшем разыскное бюро, которое, в свою очередь, проинформировало экспертно-криминалистический отдел, службу судебно-медицинской экспертизы и окружную прокуратуру. По горячим следам была сформирована оперативно-разыскная группа, состоящая из 26 детективов и различных специалистов.

В ходе последовавших следственных действий было опрошено и допрошено более двухсот человек. Проверка известных в данной местности сексуальных преступников оказалась безрезультатной. У подозреваемых брали образцы почерка для сравнения с надписями на теле. Местные психиатрические клиники были проверены на предмет наличия пациентов, соответствующих профилю убийцы.

Для подготовки психологического портрета преступника был задействован отдел бихевиористики ФБР. В части рекомендаций следствию указывалось, что убийца понимает, что рано или поздно ему придется дать показания как проживающему или работающему в данном здании. Преступник попробует каким-либо образом вмешаться в ход следственных действий, и хотя будет выглядеть охотно сотрудничающим, на самом деле он попытается получить информацию о ходе дела. Кроме того, он, возможно, попробует контактировать с семьей жертвы.

Результатом следственных действий стало задержание подозреваемого через тринадцать месяцев после обнаружения тела погибшей. Изучив психологический портрет преступника, полицейские проанализировали материалы по 22 подозреваемым, которых они допрашивали. Их внимание привлек один мужчина. Его отец проживал в квартире на том же этаже, но дальше по коридору. В начале расследования полицейские уже побеседовали с отцом, который рассказал, что его сын лечится в психиатрическом стационаре. Позже полицейские узнали, что днем и вечером накануне убийства молодой человек отсутствовал в клинике без разрешения.

Затем они выяснили, что он был безработным и жил один. Его мать умерла от инсульта, когда ему было 19 (за 11 лет до этого). У него были проблемы с учебой: его оставили на второй год, и он бросил школу. Это был никогда не состоявший в браке белый мужчина 30 лет, единственный ребенок в семье. Его отец-рабочий некогда был профессиональным боксером. По некоторым данным, на момент преступления рука подозреваемого была в гипсе. Во время обыска в его комнате была обнаружена коллекция порнографии. Он не служил в армии, у него не было девушки, считалось, что в присутствии женщин он чувствует себя неуверенно. Мужчина страдал депрессией и получал амбулаторную и стационарную психиатрическую помощь. И до, и после преступления он совершал попытки самоубийства через повешение.

За это преступление мужчина был приговорен к тюремному заключению сроком от 25 лет до пожизненного. Он отрицал совершение убийства и утверждал, что не был знаком с жертвой. Полиция доказала, что меры безопасности в психиатрической больнице, где содержался подсудимый, были недостаточными и он мог приходить и уходить буквально когда угодно. Однако решающим доказательством в суде стали оттиски его зубов. Три стоматолога провели независимые исследования и согласились в том, что оттиски зубов подсудимого совпадают со следами укусов на теле убитой.

Психологическое портретирование преступников доказало свою эффективность в качестве одного из инструментов расследования насильственных преступлений, выглядящих безмотивными. Оно существенно поспособствовало раскрытию многих преступлений последнего десятилетия. Есть все основания считать, что усилиями работников Национального центра анализа насильственных преступлений и других специалистов профайлинг будет совершенствоваться и впредь и станет мощным подспорьем в работе правоохранительных органов.

Джеймс Л. Льюк, д.м.н.

Мы, люди, принадлежащие к узкому кругу участников судебно-медицинских следственных мероприятий, будь то в роли полицейских, оперативников отделов по расследованию убийств или врачей, приучились отгораживаться от эмоционального вовлечения в расследуемые дела. Для того чтобы сохранять ясность восприятия и объективность, важно абстрагироваться от переживаний по поводу трагедии внезапной смерти. И все же я не сомневаюсь, что большинству из нас случается время от времени по-особому относиться к расследуемым случаям. Это естественное, нормальное и, я уверен, положительное человеческое свойство. Под особым отношением я подразумеваю сострадание к жертве и, как бы это ни было мучительно, представление на ее месте себя, своей супруги или своего ребенка. Положительным результатом такого рода эмоциональной вовлеченности является то, что она — как минимум до некоторой степени — служит залогом того, что дело будет расследовано тщательно, неравнодушно и деликатно. Это гарантирует, что ужас случившегося не затмит собой человеческую природу жертвы. Правда, выяснить, гарантирует ли это также и более эффективный ход расследования, не представляется возможным.