Более важным здесь является то, что, когда дело становится личным, это формирует предпосылки для размышлений о том, что за человек мог совершить данное преступление. Почти каждому из нас приходилось проводить долгие часы в раздумьях о том, кто это сделал, как долго это длилось и каково было жертве, остро сознавая при этом, что, несмотря на впечатляющие достижения в одних областях криминалистики, налицо прискорбное отсутствие прогресса в других. К последним относится, в частности, судебная медицина. При виде трудного случая нам бывает очень непросто удержаться от огорчений в связи с собственной неспособностью воссоздать картину событий, закончившихся смертельным исходом. Хотя непосвященным такая идея может показаться фантастикой, именно в этом направлении ведутся работы в различных научных дисциплинах криминалистики. Руководствуясь этими соображениями, с 1984 года судебно-медицинские эксперты принимают активное участие в решении задач отдела бихевиористики ФБР в области психологического портретирования преступников.
Существенная часть предпосылок, на основе которых создается психологический портрет преступника, является результатом взаимодействия психологов-криминалистов и судебно-медицинских экспертов. Пробелы в знаниях о том, что происходило с жертвой, в равной мере являются и пробелами в итоговом психологическом портрете. С учетом этого судмедэксперт рассматривает материалы, предоставленные для составления психологического портрета, и дает оценку приведенным в них фактам, имеющим значение с медико-патологической точки зрения. Он изучает схемы, фотографии и результаты вскрытия. Он знакомится с полицейскими рапортами относительно обстоятельств данного дела и с результатами анализов, выполненных криминалистической лабораторией.
Здесь будет полезным ненадолго остановиться на оптимальном составе медико-патологических данных, которые должны быть включены в отчет.
Исчерпывающий полицейский рапорт, по возможности с включением хронологического описания следственных мероприятий.
Схема места преступления с описанием климатических условий, положения трупа, посмертного состояния (в том числе температуры тела, трупного окоченения и трупных пятен и соответствия последних положению тела на момент обнаружения), одежды покойного лица, найденных на месте принадлежностей для употребления наркотиков (при наличии) и прочих относящихся к делу деталей.
Фотографии трупа и результатов вскрытия, а также схематическое изображение распределения ран и увечий. Если одна фотография стоит тысячи слов, то одна схема — по меньшей мере пятисот. Что касается снимков, то в идеальном варианте они должны быть сделаны в высоком разрешении и предоставлены в виде качественных изображений размером 20×25 см, а перед фотографированием раны должны быть очищены от засохшей крови и других посторонних материалов.
Отчеты о результатах токсикологических и иных криминалистических экспертиз.
Главное — помнить о том, что фактологической информации никогда не бывает слишком много.
После рассмотрения и обобщения всех имеющихся данных делается вывод об их полноте и достоверности. Если для вывода эксперта о результатах вскрытия требуется дополнительная информация (например, о размере, форме и глубине ран), он связывается с проводившим его патологоанатомом и получает необходимые уточнения. Такое личное общение полезно не только для принятия решения по установленным фактам, но еще и для того, чтобы обсудить со специалистом его собственные выводы и с учетом уровня его подготовки и практического опыта определить, насколько он уверен в их корректности. Памятуя о том, что отчет о вскрытии носит описательный характер и обычно не содержит интерпретирующих оценок, следует настоятельно рекомендовать осуществлять такого рода личные контакты при любой возможности. Во многих случаях они являются залогом полноценного понимания случая и надлежащего качества анализа.
Связь между судебной медициной и системой уголовного правосудия носит неочевидный и сложный характер и варьируется в зависимости от юрисдикции. Начнем с азов. Что такое судебная медицина? Это лицензируемая медицинская специальность, требующая прохождения стажировки под руководством специалиста и наличия опыта практической работы. Чтобы быть допущенным к сертификационному испытанию Американского совета по патологии, кандидат обязан как минимум год обучаться по утвержденной программе подготовки специалистов.
С позиций судебной медицины двумя краеугольными камнями любого расследования являются (1) идентификация и документация результатов посмертного исследования; (2) интерпретация этих результатов в контексте обстоятельств смерти. Результаты посмертного исследования могут быть положительными или отрицательными. Предположим, нам известно, что перестрелке со смертельным исходом предшествовала стычка, в ходе которой убитый предположительно получил удар трубой. Тогда наличие огнестрельной раны на теле жертвы будет положительным результатом, а отсутствие следов удара тупым предметом — отрицательным. Полезным дополнением к изучению обстоятельств смерти может стать ознакомление с историей болезни и/или медицинской картой жертвы. Разумеется, ключевая проблема здесь состоит в субъективном, оценочном характере суждений, которые выносятся на основе результатов посмертных исследований. В этом отношении в работе судмедэксперта нет ни единого аспекта, где не требовалось бы применить знания и опыт для вынесения обоснованного вердикта. Мне хотелось бы напомнить слова ныне покойного бывшего главного судмедэксперта Нью-Йорка Милтона Хелперна в ответ на предложение дать свою оценку только на основании отчета о вскрытии. «Судебная медицина не та специальность, в которой выводы являются суммой сложения фактов, перечисленных в отчете о вскрытии», — сказал он. Это высказывание применимо как к криминалистике в целом, так и непосредственно к исследованиям обстоятельств смерти. При отсутствии необходимых знаний и здравого смысла лучше поискать себе другую работу.
Программы подготовки судебно-медицинских экспертов сильно различаются по объему практических занятий и степени вовлеченности наставников. В США в этой области работает порядка двухсот лицензированных специалистов, однако они существенно различаются по уровню квалификации, мотивации, загрузки и прочим факторам, влияющим на работу. Схожие различия наблюдаются и в финансировании, технической оснащенности и других административных ресурсах, выделяемых разными юрисдикциями на нужды исследований причин смерти. В ряде случаев посмертные судебно-медицинские освидетельствования выполняются патологоанатомами, практически не имеющими специальной подготовки в этой области. Есть разные системы. Есть разные люди. И если принять во внимание эффект сочетания этих факторов, то представляется даже удивительным, что такое большое число дел расследуется достаточно хорошо. И в то же время совершенно неудивительно, что некоторое количество дел разваливается из-за технических неувязок.
Поэтому важно понимать, что судебно-медицинская информация, попадающая к профайлеру, не единообразна и различается по степени значимости и что для повышения качества и полезности этих важных данных нужны дополнительные исследования. На одном полюсе работы судебно-медицинских экспертов — заключения, несовершенные до такой степени, что даже не соответствуют свидетельству о смерти. На другом полюсе — пояснительные записки к результатам посмертных исследований, содержащие массу параметров, которые могут оказаться критически важными для следствия (например, данные о калибре пули, о последовательности причинения увечий, о приеме наркотиков и т. п.). А эти детали во многом определяются мотивацией, чертами характера и складом ума преступника.
После изучения предоставленной информации и оценки ее значимости пора приступать к ее отбору — процессу, входящему в инструментарий всех судебно-медицинских экспертов, включая патологанатомов. Насколько убедительны выявленные факты? Насколько достоверны данные экспертиз?
