– Как прилетишь, идите туда, где виделся с моим отцом.

Гудки в ответ были подтверждением того, что он все понял. Засунув телефон в карман, я повернулась к доктору, подмигивая ему. Вот и не так уж все и страшно. Осталось проверить теорию через Луи, продумать все требования, уговорить на сомнительный договор нужного человека, организовать за его счет охрану и лабораторию. И синтезировать «D».

Но все это только после того, как внутри перестанет дребезжать от чертовой пустоты.

– Могу я его увидеть? – выдохнула я.

А врач почему-то улыбнулся.

Нью-Йорк, февраль 2012 год

Небольшое усилие, и победный хруст шеи тут же мягко коснулся слуха. Руки, что секунду назад сомкнулись на моем горле, безвольно опали. На каком я перестала считать? Наверное, тогда, когда за меня это начали делать все кому не лень в «Destiny». Трясущиеся от страха кожаные мешки с костями. Подхватив вмиг ослабевшее в руках тело под мышки, я быстро потянула его за угол. Открыв носком ботинка дверь, я волоком потащила прохлаждающегося пять минут назад охранника в узкое помещение, провонявшее тряпками.

Вернее, мне кажется, что оно провоняло ими. На самом деле кладовая была вполне себе чистой, практически стерильной. До того, как я приволокла сюда три порядком пропотевших в драке тела. Моя личная Варфоломеевская ночь.

Прикрыв за собой дверь, я щелкнула замком, опускаясь на пол. Дыхание немного сбилось, и прежде, чем идти дальше, требовался небольшой отдых. Понадобилось три дня, чтобы полностью изучить помещение больницы. Расположение камер, графики уборки, смены охраны. Не знаю, на что рассчитывал Клод-старший, когда посчитал возможным оставить единственного сына здесь с минимальным усилением. Хотя вру, знаю. На меня.

Только вот сегодня я на другой стороне.

Будь на его месте сам Клод – он бы никогда не поступил так глупо. Наивно рассчитывать на преданность того, кого превратил в монстра. Хотя нет. Если бы на больничной койке лежал Клод-старший – его сын сам бы послал меня его убить. Но пока шестидесятилетний Хозяин «Destiny»», несмотря на армию врагов, умудрялся излучать здоровье и неприступность. Его крепость пока оставалась для меня загадкой.

Поправляя белую футболку клининговой службы, я думаю, что убью и Клода-старшего. Просто из любопытства. А не потому что Клод этого хотел. Подмигнув отражению в блестящей дверной ручке, я быстро натянула серый комбинезон с забавной розовой надписью. Повязав на бедра куртку, я внимательно проверяю, чтобы оружие не выделялось под тканью, но при этом было в быстром доступе. Наушники привычно ложатся в уши, гася посторонние звуки. То, что мне нужно, я услышу и в них, а все остальное сейчас будет лишь отвлекать. Последний штрихи – кепка, тоже серая, тоже с розовой надписью, и жевательная резинка, из которой получаются огромные и раздражающие пузыри.

Ты научил меня этому, Клод. Быть незаметным в толпе.

Маленькое пятнышко крови выглядывает из-под лямки комбинезона. Задумчиво пожевав губу, я вновь опускаюсь на пол, выворачивая карманы у трупов наизнанку. Такая мелочь, но почему-то сейчас меня это беспокоит. А я научилась доверять своей интуиции.

Тем более уверенности в том, что Гин встанет на мою сторону, не было.

Как назло, никакой булавки. Стрелки часов неумолимо настаивали на том, что девушка из клининговой службы опаздывает уже на две минуты. А это было на нее не похоже. Ведь на работу экспрессивная брюнетка каждый день приходила заранее, за целых тридцать минут.

Всегда думала, что преданность делу до добра не доводит.

Перешагнув через завернутое в сестринский халат тело девушки, я быстро осмотрела многочисленные полки. Из подходящего лишь степлер, который лежал на чистой белой поверхности. Оттянув воротник, я тут же прикрепила скобой лямку к футболке. Так гораздо лучше. Маленькую блестящую полоску на серой ткани было практически не заметно. Подхватив за ручку инвентарь, я выхожу в коридор, заперев дверь на ключ.

Игра, что будоражит воображение, началась.

Мне практически не приходится притворяться. Я действительно танцую под громкое жужжание поломоечной машины, копируя движения девушки. Огромные пузыри, что я в жизни не умела надувать, получаются удивительно хорошо, вместе с кепкой практически полностью закрывая мое лицо. Кто-то здоровается со мной, а я киваю головой, продолжая раскачиваться в такт с музыкой.

Боже, если бы я знала, что это будет так весело, давно сделала бы все раньше. От предвкушения по телу ползут мурашки, и я останавливаюсь на секунду, пытаясь скопировать лунную походку Джексона. Да, так она тоже делала. Под музыку дружно проходящих мимо нее людей. Возможно, кого-то это удивляло поначалу, но позже вошло в привычку. Экспрессивная и яркая девочка перестала привлекать их внимание.

А ей его ведь похоже отчаянно хотелось. Времени на жалость у меня нет, как и расположенности к этому чувству. Так устроен механизм выживания. В случае опасности крыса способна сожрать своего сородича. Естественный отбор, если угодно. О чем жалеть?

Ранним утром народу мало, поэтому я спокойно прохожу мимо застывшей у дверей палаты охраны. Рука на секунду напрягается, но я тут же давлю порыв, крепче сжимая ручку поломоечной машины. В том, чтобы оставить их живыми за своей спиной, вдруг видится какая-то острота. Я не привыкла иметь за спиной вооруженного противника. Интересно, как быстро они забегут в палату?

От вида открывающейся перед моим носом двери и учтивой улыбки охранника хочется рассмеяться в голос. Ты же знаешь меня. Видел не один раз. Но просто светлая одежда, милые наушники «Hello Kitty» и другая манера поведения – и ты не узнаешь меня. Старый как мир прием срабатывает, а меня вновь не покидает ощущение, что Клод-старший просто сознательно устроил все так. Чтобы любой из врагов Клода при желании мог его убить.

Почему-то это цепляет меня, но разбираться некогда. Потому что я уже стою, не отрываясь глядя на укрытое одеялом тело Клода.

Зрелище завораживает. Монстр, погруженный в глубокий сон, ничего не видит и не чувствует. Аппарат ИВЛ жужжит. Я знаю это, а не слышу. А моя старая подруга уже надежно обхватила Клода по рукам и ногам. Запах приближающейся смерти ласкает ноздри, а я улыбаюсь, точно зная, кто отправит монстра на тот свет.

Я нажимаю кнопку, и машина затихает. Вынув наушники, скидываю кепку на пол и прислушиваюсь. Что за тормоза? Даже как-то обидно. А где вышибить ногой дверь, устроить перестрелку около монстра? Надув губы, разглядываю плотно закрытую дверь. Ни шороха.

– Привет, Клод, – даже не пытаюсь говорить тише.

Нарываюсь. Кого я обманываю? Я очень хочу, чтобы кто-то зашел сюда. Невыплеснутый адреналин бегает по телу, заставляя кожу пылать. Мне нужен противник. Я сажусь на больничную койку рядом с Клодом.

– Ты знаешь, как жалко выглядишь сейчас? – усмешка рвется наружу, а рука сама тянется к его щеке.

Как-то неправильно, что он такой теплый. Пальцы скользят по гладкой коже, тут же переключаясь на пластиковые трубки. Ведь это так просто. Вот он, прозрачный проводник твоей жизни. Одно движение – ты труп. Я глажу холодный пластик, гипнотизируя его взглядом. Смерть Клода миллиардом картинок проносится в подсознании. Столько вариантов, а нужно выбрать один.

– Ты говорил, что создал меня, – я наклоняюсь ниже, а в ноздри рвется запах его кожи, – что моя жизнь в твоих руках. Так кто чей хозяин сейчас, Клод? Боже, это так просто, что даже обидно, знаешь ли. Единственный достойный противник даже не может пошевелиться.

Сейчас я очень ярко вижу тот день, когда Клод вместе с «Destiny» раз и навсегда изменили мою жизнь. Сколько раз я задавалась вопросом, что было бы, если бы он не заметил? Не понял, что я тоже вижу все немного иначе? Клод часто говорил, что такие, как мы, есть еще. Что это все ни что иное, как повышенная способность интуиции. Чувствовать смерть, ощущать ее приближение. Конечно, препарат перевел это умение в нечто совсем иное.