Отъезд Фьюрина проходит почти незаметно. Хотя как можно пропустить вереницу шикарных авто, мне сложно представить. Может, всему виной противный мелкий дождь? Мне кажется, еще несколько дней назад здесь собиралась толпа зрителей. Но сегодня во дворце творится бедлам. Даже караул, приставленный к делегации, едва отстаивает нужное время: не успевает Фьюрин подойти к авто, как четверо стражей бодрой рысью убегают куда-то по своим делам. Там их ждет долг важнее, чем мои проводы.

— Значит, до встречи, — подмигивает мне муж. И, пока я думаю, как попрощаться и одновременно спросить, что именно он имел в виду под «возможностью покрасоваться» и на какие такие условия он намекал, Фьюрин наклоняется и быстро целует меня в губы.

— Э?! — вырывается у меня растерянно-возмущенное восклицание.

— На удачу, — смеется Эрих Морест Фьюрин и исчезает в салоне авто.

Я не жду, пока кортеж начнет сигналить, выезжая из внутреннего двора, и уж точно не собираюсь смотреть ему вслед, пока авто не скроются на подъездной дороге. На губах еще долго держится ощущение чужого тепла. Это странно, но сейчас думать о поцелуях не лучшее время. Я отряхиваю зонт, ныряю в один из десятка входов во дворец и сразу же спускаюсь в подвалы. Прежде чем появиться на территориальном Совете с еще непонятной мне целью, нужно освободить Левиса и Кариссу.

Странное это ощущение — идти по собственному дому, который больше мне не принадлежит. Я будто невидимка. Слуги и охрана провожают меня в основном безразличными взглядами потому, что я уверенно иду куда-то, а это снижает желание остановить меня. Изредка в чьих-то глазах мелькает узнавание и удивление. Амир заменил многих из обслуживающего персонала, теперь почти никто меня не помнит. Дворец меняется, и чем больше времени пройдет, тем значительнее будут эти перемены. Я надеюсь, что они к лучшему. Но это все будет уже не для меня.

Мне приходится остановиться один раз, отойти в сторону и дать дорогу стражникам, которые ведут в своем кольце человека. Когда эта группа подходит ближе, я узнаю пленника, так же как и он меня.

— А-а, девчонка, — с непонятным выражением проговаривает дядя и отводит взгляд. Его охрана даже не поворачивается в мою сторону, заметно, как сосредоточенно они конвоируют опасного… Кого? Тирана и узурпатора? Вора и мздоимца? Просто неудобного родственника? Но еще никогда ранее я не видела Леонарда Флейма настолько растерянным и слабым. Кажется, Амир показал себя во всей красе не мне одной.

Я даже не удивляюсь, когда не вижу никакой охраны у комнаты, где заперты Левис и Карисса. Ключ с длинным брелком просто вставлен в дверь и повернут на один оборот. Сначала мне кажется, что внутри пусто, но всему виной полумрак. Двух свечей на столе явно мало для нормального освещения, а переключатель для основного света выведен в коридор. Я щелкаю тумблером — и тут же оказываюсь в крепких объятьях.

— Что? Как? — изнывая от неизвестности, тормошит меня Левис. Я с грустью глажу его по голове и советую:

— Если ты еще что-то хочешь забрать с собой из дворца, то лучше это сделать сейчас, пока вокруг неразбериха. Потом, боюсь, тебя уже не так охотно будут пускать сюда. Может, я и ошибаюсь… — добавляю, потому что в действительности о планах нашего старшего брата на Левиса мне ничего неизвестно. Просто в своих предположениях я исхожу из тех изменений, что произошли с Амиром.

— Я и сам не хочу здесь оставаться, — хмурится Левис и выходит за дверь. — Заберу памятные вещи и вернусь в свою квартиру в городе. Зайдешь ко мне, как закончишь?

— Да. Я хочу наведаться в свою детскую. Там много такого, что лучше не оставлять. Книги уж точно. Все равно они больше никому не нужны, кроме меня.

— Тогда до встречи, сестра, Карисса, — и Левис исчезает в хитросплетениях дворцовых коридоров.

Я трачу совсем немного времени, чтобы переодеться. Платье мне уже ни к чему, тем более что я успела его намочить. Прическа рассыпалась, а макияж смазался и лег черными тенями под глазами. В зеркале отражается не мое лицо, а какое-то чудовище.

— И как меня охрана не остановила? — ворчу я, стирая этот ужас. А еще удивительно, что Фьюрину в голову пришло целовать меня в таком виде. Впрочем, это можно списать на сумасшествие, присущее каждому оберегу.

— Они боялись к тебе подойти, вдруг ты кусаешься, — мягко улыбается Карисса и помогает мне снять платье.

— Пойдешь со мной? — спрашиваю я ее, и ведьмочка кивает.

— А твой муж?

— У меня отпуск от супружеских обязанностей, — я хихикаю и встряхиваю полностью освобожденными от шпилек волосами. — Можем заехать в Птичий клюв…

Мысль о Птичьем клюве очень горькая, его терять еще болезненнее, чем все остальное. Если бы там были ведьмы, можно было напроситься в гости. А так… Я больше не хозяйка тем древним стенам. Амир вряд ли оставит мне даже возможность возвращаться. А еще я уже слышала шепот о том, как я своими руками изгнала ведьм из Феникса, что будто из-за меня Птичий клюв опустел. Я тихонько вздыхаю. Сколько мне еще нужно будет отдать?

Карисса чувствует мое состояние и пытается помочь, вкладывает в руку легкое успокоительное. Я несколько секунд смотрю на пузырек, вспоминая действие этого зелья и пост-эффекты. Что ж, по крайней мере, мои знания по-прежнему при мне. Жидкости внутри бутылочки ровно на один глоток — приторно-сладкий с горьковатым послевкусием.

Среди моих книг немало романов и исторических драм. Большая часть их мне досталась от мамы, кое-что приносили гости, что-то я умудрялась покупать на распродажах. Мало книг в твердой обложке, бумага у большинства серая или коричневая — самая дешевая. Но они тоже память. Оставлять их здесь неправильно. Возможно, кому-то пригодятся и истории про великую любовь. Я пакую литературу и памятные мелочи в большие коробки. Карисса легко переправит их куда-нибудь… Туда, где я поселюсь. Я надеюсь, что со временем найду место, которое будет действительно моим.

Рада входит в комнату очень тихо. Я замечаю ее не сразу, хотя, по всей видимости, она уже не одну минуту стоит в дверях и смотрит на меня. Собранные книги падают у меня из рук, но наклониться и поднять их даже не приходит мне в голову. Что ей сказать об Амире? Как поделиться своими страхами и растерянностью, если причина этого тот, кого Рада любит? Меня разрывают вопросы и желание не навредить, не уничтожить едва налаженные отношения между нами.

— Иди сюда, — говорит мне Рада, и я поддаюсь.

Она мягко обнимает меня, почти затягивает в объятья и долго стоит так, пока я не оживаю и не начинаю говорить — шептать на ухо. Я рассказываю о своих приключениях, о разговорах и встречах, о попытках что-то исправить и предательствах, об угрозах и страхе. Об Амире, дяде и Левисе. О ведьмах и Кариссе. И даже о Фьюрине и его словах. Слез нет, они давно все выплаканы. Я разрываюсь на части. Есть желание забиться в самый дальний угол сада, сделать так, чтобы все забыли обо мне. И наоборот, хочется вернуть все, что мне дорого. Под конец моих сбивчивых объяснений Рада медленно выпускает меня из объятий.

— Амир действительно жив? — уточняет она.

— Да, — я киваю и наблюдаю, как бледнеет ее лицо. Рада пошатывается, будто силы ее покинули, и она больше не может стоять. Я едва успеваю подхватить ее и усадить на кровать. Сама опускаюсь на колени перед подругой и грею ее холодные ладони в своих. Конечно, она шокирована. И, наверное, обрадована. Я бы тоже была счастлива, узнай, что мой любимый человек жив. Я пытаюсь не думать, что Амир отберет у меня еще и лучшую подругу. Но если Амир действительно любит Раду, а не притворяется, то я не стану на пути ее счастья. Будет очень тяжело, почти невыносимо, но я отойду в сторону. Хотя все равно это очень больно!