В это время шторки на окошке кареты открылись, и оттуда высунулась жирная физиономия избалованного вином и едой молодого увальня. Одет он был, как ни странно, в такие же паладинские доспехи, разве что у него они были с позолотой. Наверное, за время пути он успел изрядно заскучать, а тут очень кстати наклюнулась какая-то развлекуха. Он планировал насладиться видом того, как его паладины метелят этих недоумков за окном.

— Дубины пустоголовые, не вздумайте их рубить мечом! Вы хотите, чтобы кровь этих вонючих бродяг попала в источник?! Вы хотите напоить нас чем-то подобным?! — заорал в окно тот, кого назвали советником.

— Простите, господин Джеральд, мы не подумали, — подобострастно поклонился усатый паладин с чёрными ушами, очевидно бывший старшим солдатом в этом отряде.

Тут же, словно по синхронной команде, все три паладина вложили мечи в ножны и выхватили палицы, закреплённые у них на поясе с другой стороны.

Палицы были не лучше мечей. Если подумать, то смерть от меча была относительно безболезненной. "Вжих" и всё! В отличие от того, когда ты чувствуешь, как тебя превращают в отбивную. Валик уже в который раз зажмурил глаза и прижал уши к макушке, ожидая неминуемой расправы. Его склеенный слизью облезлый хвост дрожал, словно осиновый лист на ветру.

— Стойте, идиоты! — снова заорал жирдяй в карете.

Паладины уже приготовились брать своих жертв в клещи и жестоко их избивать, но снова застыли на месте, и, как дураки, не понимающие, что вообще происходит, затоптались, словно бараны в стойле, ожидая разъяснений, что же они опять сделали не так.

— Это ведь ты! Это ты, не так ли!? — заорал Джеральд, резко открывая дверцу кареты и проворно выгружая свою тушу на улицу. — Ха-ха-ха! Всё-таки есть Бог на небе, раз свёл нас в таких обстоятельствах.

— А-а-а, вот оно что… Тоже рад встрече, — кажется, даже температура вокруг понизилась, столько льда прозвучало в словах Андрея.

— Ах, детство, молодость, какие воспоминания, какая ностальгия! — жиртреск активно махал руками, словно дешёвый актёр, — Помнится, после того случая, ты так долго болел и почти не выходил из дому. Честно говоря, я был разочарован. Я хотел видеть, как ты медленно сдыхаешь от своей болезни! Едва не поджёг твой дом, но потом ты и вовсе исчез. Пропал! — жирдяй прищурился, окидывая Андрея оценивающим взглядом, после чего продолжил, — Говорили, ты не пал духом, не сдался болезни, и даже больше — добился успеха… Вроде, прибился к крутым наёмникам по блату… Теперь я вижу — успех налицо, я сейчас лопну от зависти! — казалось, Джеральд, а это был он, тот самый Джеральд, сын городского главы из Мятны, смаковал каждое слово, сказанное в адрес собеседника. Он так долго не видел своего врага, единственного, кто пробуждал в нём ярость и чувство сожаления, и вот он стоит прямо перед этим врагом и едва сдерживает смех.

Нынешний Андрей, совсем не напоминал его обидчика, его главного соперника, скорее он напоминал прокажённого бомжа. Грязные всклокоченные волосы, изрядно пробитые сединой, облезлое обожжённое ухо, расцарапанное и зачуханное лицо, левая сторона которого и вовсе была в ужасных язвах, окровавленные бинты на руках, скрывавшие ужасный недуг и грязная изорванная в клочья амуниция. Рядом в грязи дебильно хихикал ещё один такой же фрукт, наверное лучший и единственный друг Андрея. Или чёрт знает, кто это был. По большому счёту, этого дебила Джеральд не знал, да и знать не хотел.

Немного посмотрев на него, Джеральд вздохнул и зачем-то коротко кивнул самому себе. Андрей был настолько жалок, что в какой-то момент ему стало скучно. Прошлые обиды развеялись, как дым. Хотелось лишь поскорее очистить источник от посторонних, и немного здесь отдохнуть.

— Сделайте из него котлету и выкиньте в лес. Желательно подальше, — холодно бросил он.

Нынешний советник во влиятельном Ордене, утомлённый собственной успешностью, он безразлично шёл к карете, когда что-то хлёсткое ударило его сзади прямо в затылок. Удар был такой силы, что толстый котолюд покачнулся со звоном в черепе, с трудом удержав равновесие. Зажав затылок рукой, он с ужасом обнаружил, что она вся в крови, а левое ухо полуоторвано и болтается на лоскуте кожи.

— Да что происходит?! — прохрипел он, ошарашенно оборачиваясь назад. Пока вокруг были его преданные рыцари, ни одна атака не могла сквозь них проскочить. Это же не кто-то там, а паладины! Тем более, против какого-то окружённого со всех сторон бомжа. Этого просто не могло быть. На секунду, Джеральд испугался, что вмешалась третья сторона, но увиденное заставило его глаза едва ли не выскочить из орбит. Никакой третьей стороны не было и в помине.

Паладины были в таком же шоке. Следом за Джеральдом, в лицо хлыстом получил тот самый усатый кучер. Удар был такой силы, что, кажется, порвал ему рот. Только теперь усатый понял, какую ошибку совершил, оставив бродяге хлыст. У того оказалась просто чудовищная сила и резкость. А ещё умение. Сам усатый паладин тоже любил хлыст, и тренировался во владении им в общей сложности около двадцати лет. Однако он не был уверен, что сумеет повторить за этим котобомжом.

"Да кто он такой?!" — внутренне взвизгнул усач, ошарашенно придерживая разорванную щёку, и, под градом новых ударов, пытаясь занять оборонительную стойку.

Но кнут был беспощаден. Следом за усатым, Андрей нацелился на двух других паладинов, как раз набегавших и собиравшихся размозжить ему голову. Изящным движением обернув хлыст вокруг их ног, Андрей что было сил дёрнул его, повалив обоих врагов на землю. Затем ловко, будто акробат, перекатился к своим вещам где выхватил из сумки "Тяжёлого". Как раз вовремя, чтобы с размаху парировать удар усатого громилы. Две паладинские булавы столкнулись, от чего по их поверхности пробежала люминесцентная рябь. Одновременно сработали руны прочности, и оружие осталось неповреждённым. Вот только булава усатого была отброшена назад, будто это не цельнометаллический дрын, а простая деревянная палка. Страшная вибрация отдалась в руки, и усатый, глаза которого от удивления соперничали с чайными блюдцами, отшатнулся назад, с трудом сохранив равновесие.

— Тупорылые дебилы, вы что забыли, как использовать Усиление? — взвизгнул Джеральд. Всё происходящее казалось ему плохим сном. Этого просто не могло быть.

— Но советник, это позор использовать нечто подобное в бою с гражданским… — промямлил усач, слишком поздно поняв, что сморозил что-то не то.

Услышав такое, Джеральд даже побелел от злости.

— Немедленно убить его, уничтожить, иначе я вышвырну тебя, дегенерата, из Ордена, и позабочусь, чтобы в столице ты не мог устроится даже сраным вышибалой в дешёвой тошниловке! — изо рта Джеральда разве что пена не пошла, так истошно он орал.

— Слушаюсь! — тут же опустил голову усач, и крикнул остальным двум, которые уже успели восстать из пыли. После этого он задействовал какое-то заклинание. Тут же всё его тело озарилось, проявив странные символы. Мышцы усача и двух других паладинов за мгновение раздулись, и даже ноги и руки котолюдей, казалось стали длиннее, а когти на них больше и острее.

— Хи-хи, ха-ха-ха! — это уже давно было единственными звуками, которые мог издать валявшийся на земле Валик. Хотя, кажется, теперь под ним появилась ещё и желтая лужа.

— А ну, немедленно прекратите! — из кареты внезапно донёсся ещё один голос.

Усилившийся и готовый уже было сокрушить своего противника усач снова вынужден был остановиться, в который уже раз за этот вечер хлопая глазами в нерешительности.

Из глубины кареты ловко выпрыгнула довольно молодая и миловидная котолюдка со светлыми шелковистыми кудрями. На ней красовалась белая мантия с чёрными окантовками. По всей мантии струились узоры, выполненные серебряной нитью. На голове у неё расположилась широкополая остроконечная шляпа того же богатого фасона, что и мантия. При этом, несмотря на широкие поля, в них были прорези специально для кошачьих ушей. В её руке виднелся тонкий деревянный посох с кованным набалдашником в навершии. От посоха исходило лёгкое свечение.