Пообщавшись с Димиром, после, недолго побродил по палубе. Выполняя квест, проберись из точки А в точку Б, не сломав себе ногу и не переругавшись с другими пассажирами. Отчасти испытывая ностальгию по старым добрым переполненными автобусам в родном городе. Особенно зимой. Свежим воздухом на верхней палубе и не пахло, скорее душным, пропитанным потом и смолами воздухом, так что, разочаровавшись в путешествии на «круизном лайнере», вернулся в каюту.

Своей компании, в которой можно приятно провести время, на чайке Дирхама не имел, так что пришлось остаток дня развлекать себя разговорами с Аброй, столкнувшейся с той же проблемой. При этом выбор тем был до отвращения скуден. Мне существенно не хватало знаний местных реалий, системы ценностей, правил поведения в обществе. Свободно болтать обо всём на свете, как случайные попутчики, встретившиеся в одном купе поезда, у нас не особо получалось, но мы старались. Несколько раз ловил на себе недоуменные, а иногда и настороженные взгляды Абры, когда затрагивались некоторые деликатные темы. После этого приходилось начинать заново, меняя русло беседы.

Ночь прошла спокойно. Даже незаметно. Рассчитывая увидеть интересное зрелище, испытать волнительные юношеские ощущения, столкнулся с очередным напоминанием о необходимости обзавестись губозакаточной машинкой. Абра ночевала в другом месте. Вместо неё, мой сон охранял здоровенный, мускулистый, неразговорчивый детина с каменным, невыразительным лицом. Причём прямо в каюте, не сводя глаз. За дверью на коврике разместился ещё один, отрезая путь к… бегству. Хорошо хоть эта ночная няня не была бородата и любвеобильна, заняв соседнюю кровать. Я больше его опасался, чем возможных злоумышленников.

Поставив Аюни возле себя, громко отдал приказ никого к будущему вождю маленьких девочек не подпускать. Без исключений. Любого подобравшегося на расстояние вытянутой руки, укоротить на всё, что только можно. После чего, спал как младенец. Утром безымянного здоровяка вновь сменила Абра, выглядевшая посвежевшей, принарядившейся, до отвращения жизнерадостной. Внимательно её оглядев, с ног до головы, заставив отчего-то поёжиться, задумчиво озвучил свои условия.

— Так и быть, разрешаю за мной ухаживать. Цветы можешь не покупать, конфеты дарить не меньше четырёх раз в неделю, в ресторан водить не реже двух, целовать в щёчку без счёта. Остальное только с письменного разрешения отца. Рекомендательные письма от сестёр приветствуются.

Несколько раз растерянно моргнув, Абра ненадолго зависла с приоткрытым ртом, после чего сказала только одно слово, немного наклонив голову набок.

— Что? — попросила повторить, усомнившись в том, что правильно меня расслышала или поняла.

— Я спрашиваю, мы уже подходим к городу? Его видно? — незамедлительно ответил с той же интонацией, выражением лица и сохраняя ту же позу.

— Город? — повторила со всё ещё стеклянным взглядом, впрочем, быстро обретающим осмысленность. — А, да. Через полчаса войдём в порт Шаль-Сихья. На палубе сейчас достаточно оживлённо и шумно, так что мой уважаемый отец просил вас пока не подниматься наверх во избежание досадных недоразумений.

Передала новость, всё ещё продолжая переваривать первое предложение, пытаясь понять, что именно её подводит, память, слух, логика, или знакомство со мной.

— Спасибо, дэрра Фальсин, — учтиво кивнул, благодаря за новость, усиливая сомнения.

После чего с уверенным видом направился на выход.

— Вы куда? — удивилась, рефлекторно сдвигаясь в сторону, чтобы освободить дорогу.

— Хочу издали рассмотреть столицу закатных пустынь. Не знаю, когда ещё выдастся удобный случай.

— Но мой отец…, — нахмурившись, попыталась напомнить, но была вежливо остановлена жестом.

— Я помню, просил наверх не подниматься, — сделал едва заметное ударение на слове просил. — Не волнуйся, буду осмотрителен и осторожен. Спрячусь за её широкой спиной, — показал на бесстрастную автокуклу.

Я действительно очень сильно хотел увидеть великий город, преисполнившись ожиданиями. Испытывая необычайное волнение и трепет. Не зная, какое он произведёт на меня первое впечатление. Самое важное, запоминающееся и отчасти, самое правдивое. С этим городом связано моё будущее, как тут не волноваться. Можно сказать, именно сейчас я в полной мере ощущал свою вынужденную эмиграцию на чужбину, на которой либо добьюсь успеха, либо сгину в безызвестности. На ум даже пришло сравнение с чувствами первых переселенцев Старого Света, отплывающих на кораблях в Новый. Когда из старушки Европы в Америку потянулись люди, бегущие от голода, разрухи, войн, болезней, революций, порой, не имея в кармане ни гроша. Без знаний языка, связей, уверенности в завтрашнем дне. Напротив, чувствуя страх перед неизвестностью. Конечно, во всём сравнивать себя с ними неуместно, но в малом, почему бы и нет.

Поэтому во что бы то ни стало, решительно настроен увидеть Шаль-Сихья до того, как в него попаду. Хотелось запечатлеть в памяти момент пересечения его границы. Аюни, получив приказ, действовала без колебаний. Народ, что не удивительно, перед автокуклой расступался куда охотнее, чем перед человеком. Инстинктивно чувствуя, когда лучше отойти, а когда можно ругаться. Вы же не будете спорить с падающим на вас шкафом, убеждая его либо подождать, либо сменить направление. Так и в этом случае.

Шаль-Сихья находился в невероятно огромном кратере вулкана, выросшему на краю небольшой горной гряды, вряд ли способной породить подобное чудовище. Низенький, с крутыми скалистыми склонами и очень обширной внутренней областью. Как-то сомнительно, что матушка природа могла это учудить. По крайней мере, в таком виде. Явно не обошлось без вмешательства нескольких могущественных духов земли, не знаю, наверное, полубожественного ранга. Или как они тут назывались, непостижимые.

Разместившийся внутри этого грандиозного укрытия, город со стороны пустыни был совсем не виден. Казалось, что это обычный, полуразрушенный вулкан, почти стёршийся до основания с течением времени.

Войти в порт, распложённый позади кратера, зажатый между ним и грядой, где образовалась своеобразная долина, можно было только через, искусственно созданное ущелье с отвесными стенами, на дне которого пролегала песчаная река. В котором в специальных нишах установили многочисленные гигантские статуи то ли воинственных богов, то ли демонов, то ли каких-то неведомых зверолюдей. А также, его стены были обильно украшены искусными барельефами, придающими этому место особую величественную атмосферу и красоту.

Судя по тому, что от каменных фигур ощущалось нечто вроде призрачного, эфирного ветерка, пробирающего до самых кишок, вызывающего тревожное чувство, сильно сомневаюсь, что они тут только для красоты. Казалось, сквозь глубокий, спокойный сон, статуи рассеянно разглядывали жалких смертных букашек, проплывающих прямо у них под носом. Только разбуди, вмиг познаешь, каков у них скверный характер и разрушительная мощь. От всех этих наваждений, народ на кораблях инстинктивно стал вести себя значительно тише, стараясь не проверять, насколько иллюзии реальны. Поэтому ущелье мы пересекали тихо, неторопливо, под скрип снастей и завывания ветра.

Помимо подозрительных статуй, вход в ущелье стерегли высокие, мощные крепости, по одной с каждой стороны, мимо которых незаметно не проскочишь. Утыканные рядами орудийных портов. Видимо, местные правители разделяли точку зрения старой земной поговорки, — На бога надейся, но верблюда привязывай покрепче.

Кроме загадочных статуй, ещё меня заинтересовала песчаная река, проходящая по дну ущелья. На которой не было заметно ни единого следа, ни травинки, ни камушка, ни любого другого постороннего предмета. Идеально ровная, чистая поверхность, почти как на пляже. К тому же, этот песочек заметно светлее, чем тот, что лежал за границей ущелья. При взгляде на него внутренний голос подавал какие-то неразборчивые сигналы, вызывающие чувство опасности, как бы не сильнее, чем от статуй.