Заметно подняв температуру воды, вынудив забеспокоиться, что меня не греют, а варят, исполняя чей-то завистливый план, чуть успокоившаяся девушка вдруг вспомнила об одном упущенном моменте. Более важном, чем остальные. Пододвинувшись поближе, чтобы не мешать чужому отдыху, тихонько спросила. Такое впечатление, здесь и сейчас воспринимая меня только как интересного собеседника, а не мужчину. Правду говорят, в бане все равны, и директора, и уборщики, почти ничем друг от друга не отличаясь. Другое дело, что обычно они в одной и той же бане не пересекались, но кому важны эти детали.

— Слушай, а что там Абра по поводу нас говорила? На что жаловалась? — уточнила, хищно прищурившись с опасным блеском глаз.

Не выдержав прямого, испытывающего взгляда, вильнул своим в сторону, как назло, вниз.

— Уже и не помню, — ушёл в отказ, не желая поднимать данную тему, — Но точно о какой-то несерьёзной мелочи, не стоящей внимания.

Проследив за моим взглядом, остановившись где-то в районе своей груди, женщина с задумчивостью хмыкнула.

— Значит, на мелочь, не стоящую внимания? — зачем-то повторила, но уже с другими, пугающими интонациями, переиначивая смысл слов.

Что-то появились нехорошее предчувствие по поводу завтрашних благодарностей от Абры. Очень злой и не выспавшейся. Уж больно знакомый взгляд у её сестры. Где-то я уже такой видел. Означающий, неважно, что услышу, важно, что додумаю. Поэтому, старайся лучше.

В общем, кое-как съехал с опасной темы. Отговорившись, что мне уже пора идти, завтра рано вставать, дел по горло, устал и тому подобное, поспешив покинуть баню под довольные смешки второй женщины и одобряющие, мужчины. Но ушёл недалеко, ровно до раздевалки, обнаружив, что из корзины, куда сложил свою одежду перед посещением бани, всё пропало. Ну и куда идти в таком виде. Возвращаться нельзя. Сестра Абры, боюсь, неправильно поймёт. Ладно бы только она, а вдруг ещё и её многоуважаемый отец. Что же делать. Уловив краем глаза, как кто-то возник за моей спиной, сумев незаметно подобраться очень близко, резко обернулся, прижимаясь к стеллажу с ячейками для хранения бельевых корзин. Не знаю, кого больше всего ожидал там увидеть, но точно, не его. Передо мной предстала автокукла в виде образцового, лощёного дворецкого в форменном костюме, переделанным на местный лад. Держащего в руках стопку чистой, аккуратно сложенной одежды цветов дома Аллмара. Не той, в которой я сюда пришёл. Определённо намного лучше и качеством, и фасоном.

— Кундар Амир из Шаль-Аллмара, прошу, ваша одежда, — пусть и механическим, но хорошо поставленный, ровным, почтительным голосом произнесла бесстрастная автокукла, глядя на меня оранжевыми огоньками глаз.

— Мне поручено проводить вас в ваши покои, — тоном, не терпящим возражений, довели до меня распоряжение хозяев дома.

Деваться было некуда, да и незачем, поэтому послушно позволил помочь одеться. После чего в сопровождении аж двух автокукол проследовал заранее кем-то составленным маршрутом. По безлюдным, пустым, слабоосвещённым коридорам. Немного более длинным и кружным путём. В комнату, где уже был подготовлен столик с обильным, хорошим ужином, сервированный на одного человека.

Видимо, у Алмара этим вечером возникли какие-то свои дела, о которых мне лучше не знать. Глядишь, потом не в том месте, не в то время, намеренно или по глупости расскажу то, чего не следовало. Например, с кем и когда встречались Аллмара, насколько близко общались, чем занимались, куда какие ящики переносили, как себя вели. Был ли кто-то болен или и вовсе, отсутствовал на ужине. Слышал ли подозрительные шумы за стенкой. Сопоставив подобную информацию, собрав её из разных источников, по этим вроде бы пустякам, можно многое узнать о своей цели.

В пользу этого предположения говорили сложные замки на дверях, через которые проходили. Выполненные в виде двух механических паучков, хитрым образом, плотно сцепившихся между собой. При нашем приближении, оживая, они самостоятельно разъединялись, освобождая заблокированную дверь, украшенную узором паутины. Вновь соединяясь за нашими спинами, как только створки смыкались. Не знаю, насколько надёжен и крепок такой замок, но выглядел он весьма красивой, завораживающей игрушкой. Явно дорогой.

Ещё обратил внимание на установленные на специальные постаменты полные латные доспехи, у которых под забралами шлемов просвечивали знакомые оранжевые огоньки. Навязчиво чудилось, будто они вот-вот повернут вслед за нами головы, крепче сжимая в латных рукавицах древка алебард или двуручных мечей. Прямо как в фильмах. Но, ничего подобного не происходило. Доспехи продолжали оставаться неподвижными.

Так вот, все боковые двери на нашем пути были плотно закрыты, а с потолка на тонких паутинках, свисали маленькие костяные паучки, так понимаю, выполняющие роль камер видеонаблюдения. С ярко светящимися красными глазками, что в темноте выглядело довольно зловеще, особенно по тёмным углам, под самым потолком. Днём я что-то не припомню, чтобы видел их там. Наверное, набежали из небольших круглых отверстий, которые раньше принимал за вентиляцию.

Этот мир не переставал меня удивлять невероятным совмещением старинных традиций, быта, законов, с использованием высоких технологий, в здешнем исполнении. Наверное, такие же чувства вызывали у наших туристов в Монголии сочетания юрты, установленной в голой степи, где совершенно ничего нет, кроме песка и травы, с наличием плазменного телевизора, спутниковой тарелки и компьютера, работающих от солнечных батарей. Где, в той же самой юрте, по ночам спасались от холода сжиганием овечьего навоза, а за ней, напротив новенького джипа, ни разу не видевшего гаража, спокойно спал вьючный верблюд. Скорее всего, по моему убеждению, эти монгольские пастухи не только переживут конец света, но даже и не заметят его. Некоторое время поворчат на сломавшуюся технику, да продолжат заниматься повседневными делами. Уповая лишь на небо, да, на самих себя, а не на чью-то внешнюю помощь.

Утром ни о каких вчерашних ограничениях уже ничего не напоминало. Все двери и окна были открыты. Повсюду оживлённо работали слуги, куда-то спеша, что-то перенося, убирая, обсуждая, решая какие-то проблемы, не обращая внимания на других, пока они не мешались под ногами. Таких, как многочисленные гости поместья. Я ведь не единственный постоялец, которого приютили Аллмара, обладающие довольно обширными связями и знакомствами. Гостевые домики были забиты как гостиница в пик туристического сезона. Поэтому слуги и носились повсюду, обслуживая эту толпу благородных бездельников.

Кстати, мои кунан, что оказалось несколько неожиданным, тоже включились в общую работу, став частью действующий системы по обслуживанию поместья. Загруженные ею наравне со всеми. Перейдя во временное подчинение главному управляющему, пусть и на особое положение. Ведь у них имелся свой господин, обязанности, приоритеты, секреты. Более того, даже не входящий в клан Аллмара. Поэтому их не могли просто так наказать или заставить что-то делать против воли. Без моего одобрения. Как и привлечь к некоторым работам, допустив в закрытые для посторонних места.

При этом мои слуги выполняли только распоряжения старшего кунан поместья, находящегося на этой должности, и ничьи больше. Во всём остальном, работали наравне со всеми, питаясь из общего котла, проживая в одном месте, проводя свободное время, помогая друг другу или подменяя, при необходимости. Воспринимаясь здешними кунан как часть своего, единого сообщества, практически одной дружной семьи. Считая, ну и что, что служат разным хозяевам, пока те союзники, тем более, проживающие под одной крышей, у них общая цель. Нужно хозяйством заниматься, а остальное, не их заботы. Пусть воины воюют, строители строят, учителя учат, жрецы молятся, знать правит. У каждого своя песочница, свои игры, свой круг общения.

Конечно, даже при таком подходе, никто не собирался моих слуг допускать к вещам, связанным с тайнами, безопасностью или материальными ценностями Аллмара. Как и Дехи не стала бы откровенничать или вести себя беспечно, в первую очередь заботясь о наших собственных интересах. У всего имелись красные линии, за которые не переступают.